Букет подснежников – на счастье - Валентина Ефимова

Со стороны парней при этом не было даже ни одного грубого слова – предосторожности оказались напрасны. Все-таки большинство парней были воспитаны еще по-деревенски – с понятием.

Отдельная песня была – соседи-казахи. Девушек-целинниц часто звали на чай. Казахи жили так же, как и многие века назад, и украинские девчата, заходя к ним в гости, не могли не удивляться. На стенах – останки забитых лошадей, копыта, головы и внутренности. Туалетов и в помине нет, ходят в степь с чайником, при этом, как видно, чистоплотны. Они простодушны и добры к людям. Огромные семьи, очень уважают своих стариков. А чтобы жениться, семья жениха платила родителям невесты внушительный калым – по сути, покупали девушку.

Как-то раз ребята из второй бригады необдуманно чуть было не сыграли над своей любимицей шутку. Светлым летним вечером к стану подъехала тележка с двумя ящиками спиртного. В ней сидели пожилой казах со своим сыном. Этого юношу девушки много раз видела на полевом стане. Он отличался от остальных казахов тем, что был статным, зеленоглазым, со светлыми волосами. Казахи позвали бригадира Григория Афанасьевича и стали, жестикулируя, ему что-то доказывать. Вот уже и девчата из-за любопытства вышли из своих вагончиков. И многие ребята уже вернулись с работы.

– Надюша, Звоночек ты наш, подойди сюда, – с улыбкой позвал бригадир. – Видишь этого молодого красивого казаха? Он приехал с отцом тебя сватать, а вернее, выкупить за два ящика водки. Что скажешь?

– А почему именно меня? – с растерянной улыбкой спросила девушка.

– Они говорят, что ты веселая, быстро и хорошо работаешь.

– Надо же, как они оценили весёлость и трудолюбие, не многовато ли?! Однако вы с ума сошли, – Надежда вспыхнула от негодования и скрылась в своем вагончике.

– Да нет, это не я с ума сошел, а кто-то из ребят так неудачно пошутил!

Долго еще бригадир объяснял казахам, что у славян невест не продают и не покупают. Отец с сыном, по всей видимости, так и не смогли этого понять. Ребята, а особенно водитель Иван, местный немец, помогли им развернуться и уехать.

В конце июля поля стали такие красивые – глаз не оторвать. На засеянных участках уже разливался необъятный пшеничный океан. Ветерок, как ястреб, кружил над зеленым полем пшеницы; колосья, налитые зерном, не хотели подчиняться, выгибались бирюзовыми волнами, выпрямлялись, вставали стройными рядами, но ветер ни на минуту не оставлял их. Стебельки поворачивали свои головы, и, казалось, вот-вот волны поднимутся и выйдут из берегов.

Солнце сверху золотило их; девушки смотрели на живое поле, созданное своими руками, и чувство восторга и торжества наполняло их сердца. Многим вспоминались в такие минуты бессонные ночи, споры, первые костры в степи и первые борозды.

Девушки считали, что видеть результаты своего труда – ни с чем несравнимое блаженство. Может быть, именно оно помогало комсомольцам стиснуть зубы и не возмущаться, а работать, чтобы, в конце концов, увидеть главную свою награду – огромный урожай…

Начиналась уборочная страда – самое благодарное время в целинной жизни.

Приехало много командировочных: студенты, солдаты с машинами и комбайнами. Повсюду шествовал праздник, слышалась музыка. Каждый парень-механизатор был спасителем и героем, ребята все время торопили девушек и сами старались без потерь доставить урожай.

Целый день над полем слышался звонкий смех девчат и бравые реплики парней. Молодые, красивые, они хотели понравиться всем, сдвигали лихо кепки, щеголяли начищенными кирзовыми сапогами и с удалью срывались с мест на своих машинах.

В воздухе как будто летали смешинки: девчонки лукаво хохотали, надевали самую лучшую одежду. Мужчин на целину приехало множество, так что кому хотелось найти себе жениха, это можно было сделать без особых хлопот. А каждый юноша при виде красивой девушки начинал источать комплименты, как скошенные травы свой аромат.

На время уборочной страды Надежда Истомина была назначена учетчицей. Урожай был высокий; машин не хватало, а те, что были, разгружались, казалось, очень медленно.

Наде запомнился один из ясных осенних дней. Вот сотни автомашин, загруженных зерном, стоят возле пункта временного зернохранилища, среди рыжей, выгоревшей степи на окраине поселка. Хвост растянулся больше чем на километр, сам приемный пункт – как кишащий муравейник. В клубах пыли урчат и фыркают грузовики, пробираясь к центру двора, к буртам зерна. Тут же рядом грохочет стройка – возводится новый элеватор, старый уже забит зерном до отказа.

Погода стояла ясная, повсюду было зерно – его отвозили вереницы машин до пункта приема.

Поля постепенно освобождались от урожая, а настроение у всех боевое и радостное. Надя стояла на приемке, и ей было чуть-чуть грустно. Если бы она могла, она бы дала пшенице постоять еще немного, чтобы все вдоволь налюбовались своим трудом. А сейчас поле теряло первоначальную красоту. Трактора и комбайны, с высоты птичьего полета похожие на черных жуков, утопали в этом пшеничном величии, и с каждым днем оно превращалось в плешь, которая поглощала все больше и больше пространства.

Десятка два девушек насыпали зерно в мешки, и грузчики исчезали с ними в низеньких мазанках-складах, куда сыпали семенное зерно. Как медленно! – поморщилась Надя. Пробралась через заторы машин к девушкам и своим звонким голосом крикнула:

– А ну, ребята, кто смелый! Подходите, помогайте девушкам разгружать машины. И время побежит быстрее, и невесту себе выберете. Посмотрите, какие красавицы работают!

И действительно, ребята-водители вышли из своих машин и начали дружно помогать девчатам. Разгрузка пошла веселее и быстрее. Пшеницу в бригаде убрали полностью, но на токах она оставалась еще долго.

Высокие горы зерна лежали среди полей; юноши и девушки, уставшие от монотонной работы, развлекались: пели песни, рассказывали анекдоты, чтобы как-нибудь отвлечься от жаркого солнца, которое как будто сверху наблюдало за их работой и подгоняло своими золотыми стрелами-лучами… Порой от солнечного удара девушки падали в обморок.

– А ну-ка, закопай меня! – юноши и девушки дурачились во время обеда, ныряя в золотое море пшеницы. Со всех окрестностей на тока прилетали птицы; они давно перестали бояться людей, сытые и важные.

С достоинством клевали зерно и, вынужденно прервав трапезу, далеко не улетали.

Вот это – красота! – будто кто-то проговорил внутри Надежды. Картину эту она запомнит на всю жизнь.

В том году совхоз «Толбухинский» вышел по уборке зерна на первое место в республике.

После уборочной страды все быстро разъехались; некоторые девушки и парни отправились в бесплатный отпуск, да так и не вернулись. Почему – понятно: жизнь здесь опасная, работа тяжелая, а платили самую малость.

Оставались только настоящие герои, которые выдержали все трудности быта и изнурительного труда целинников. Люди, которые сознательно и добровольно обрекали себя на тяготы жизни, зная, что в другом месте этого могло и не быть. Целина сразу, с порога, испытывала новоселов, обрушивая на них свой неласковый нрав. Очень многих она научила работать и ценить труд, и жить среди друзей, верных и надежных.

А потом очень быстро наступила зима. В казахской степи почти не бывает осени, и холодная, ветреная зима стремительно приходит сразу после лета. Девушки в полной мере прочувствовали, насколько зимняя степь обманчива: вот над ней от горизонта до горизонта синеет морозное небо, светит яркое солнце, но пройдет полчаса, и уже не видно белого света; крутит, свистит и завывает пурга.

Как-то второй бригаде поручили собрать камыш, который был нужен для корма животных. На озеро отправилось человек двадцать; к вечеру собрали вполне достаточно и стали возвращаться в бригаду. Вдруг вдали появились огоньки, которые быстро двигались к людям.

– Это же волки! – ахнул кто-то. И тут же, решительно, чтобы не испугаться самим:

– Давайте жечь костер! Они боятся огня!

Все тут же вспомнили случаи в соседних совхозах, когда серые хищники загрызали людей. Огоньков много – значит, стая с вожаком и молоденькими самками. Не отходя от людей ни на минуту, выли, оповещая сородичей о найденной добыче. Девчата плакали, а Зоя повизгивала, вызывая гнев ребят.

– Главное, не бояться и не паниковать, – отрывисто и тихо заговорил Василий – он был постарше остальных и уже встречался с волками в степи. – Зойка, а ну бросай выть, а то сама к волкам пойдешь!

Девушка испугалась и замолчала.

Собрались спина к спине, смотрели на обступающих врагов. Когда какой-нибудь из волков понаглее ступал вперед, в морду ему летел горящий камыш, и хищники отходили. От страха все забыли про сон и молились, чтобы поскорее пришла помощь. Но утро наступило быстрее. Волки отошли, бригада спаслась.