Дьяволы с Люстдорфской дороги - Ирина Лобусова

Впрочем, во времена войны и разрухи таких дорожных представлений становилось все меньше и меньше, и артисты стали выступать в стационарных цирках. Для них, как и для всех, наступили тяжелые времена.

Но это больше не смущало хозяина труппы, решившего создать представление по образцу знаменитого американского цирка. Сжигаемый нетерпением и немного измученный угрызениями совести, хозяин труппы к ночи решил навестить старика-фокусника, чтобы узнать, как у него дела.

Во дворе цирка была страшная теснота. А еще там была постоянная, ничем не перебиваемая вонь, ведь там же, рядом с людьми, содержались клетки с животными и были конюшни. Рядом с клетками стояли кадки с невероятно вонючим кормом для животных, который неизвестно из чего делали работники местного цирка. Несмотря на вонь и отвратительный вид, этот корм стоил дешево, и звери ели его охотно, а потому все гастролирующие труппы покупали его, обеспечивая местным дельцам стабильный заработок.

Сам же хозяин труппы жил не в фургончике, а в комфортабельном номере гостиницы «Франция», забронированном заранее телеграфом. А потому, быстро перемещаясь по двору, лавируя в узких проходах, он с брезгливостью прижимал к лицу надушенный батистовый платок. Циркачи же совсем не замечали ни тесноты, ни вони. Люди обустраивались, как могли. Перед фургончиками разжигали обложенные кирпичами костры, на которых готовилась немудреная еда. На ступеньках играли дети, рядом сушилось белье, и артисты, согнав детишек, репетировали прямо там же, на ступеньках фургонов, которые на долгие годы становились для них единственным домом.

Но в этот поздний час здесь почти не было людей. Двор был безлюден. Дети давно спали, костры были потушены, а сами циркачи забрались внутрь своих убогих жилищ и занимались какими-то своими делами. Фургон фокусника, размалеванный пестрыми попугаями и зелеными единорогами, стоял в самой глубине двора. У старика не было семьи, и вот уже долгие годы он ездил один. К старости его единственным другом стала бутылка водки. Но это не мешало ему выступать. Хозяева трупп с радостью приглашали его на работу, так как выступления фокусника были веселые и очень нравились детям. Старик шутил, что будет ездить в своем фургончике до самого конца и так и умрет на цирковой арене. И, несмотря на пристрастие к спиртному, пока не отражающееся на его выступлениях, это было очень похоже на правду.

Удивляясь непривычной ночной тишине двора, хозяин труппы споткнулся об обугленные кирпичи, испачкал золой ботинки, врезался в какую-то оглоблю и чертыхнулся, потирая ушибленное место. Фургон фокусника был уже виден. Из-за его двери пробивался свет.

Стараясь аккуратно лавировать в узких проходах (что было сложно из-за темноты), хозяин труппы вдруг заметил какую-то светлую тень, стоящую на крыльце фокусника. В первый момент ему показалось, что это человек. Но для человеческой фигуры тень была слишком светлой. Более того – она словно колебалась в воздухе, переливаясь каким-то неестественным желтоватым оттенком. Подобного зрелища хозяину труппы еще не приходилось видеть. Он даже остановился, пытаясь присмотреться внимательнее. Тень то исчезала, то появлялась. И тогда ему пришло в голову, что на веревке может просто раскачиваться белая простыня.

Внезапно тень отделилась от крыльца, на мгновение зависнув в воздухе, затем медленно переместилась к стене фургона, в сторону от крыльца. И вдруг… Хозяин труппы сразу почувствовал предательскую струйку ледяного пота, стекающую вдоль позвоночника. Прямо наверху тени, там, где, судя по очертаниям, могла находиться человеческая голова, вдруг загорелись два алых глаза – вернее, не глаза, а раскаленные ярко-алые точки, сразу же осветившие уже сгустившуюся тьму.

В этом было что-то дьявольское, что-то настолько неожиданное и страшное, что на какое-то мгновение хозяин труппы застыл на месте, потеряв дар речи. Он был человеком практичным, неверующим, а потому не стал креститься, как поступил бы любой другой на его месте. Вместо этого он совершил достаточно разумный поступок – в тот момент, когда пришел в себя от первоначального шока.

Нащупав в кармане спички, он зажег одну, пытаясь немного осветить темноту. В тот же самый момент тень резко метнулась в сторону и исчезла за стенкой фургона фокусника. Дрожащий крошечный огонек осветил пустоту. Догоревшая до конца спичка обожгла пальцы, и хозяин труппы бросил ее на землю. Вокруг по-прежнему не было никого. Ни единой живой души, никто не вышел во двор из ближайших фургонов. Все еще чувствуя страх и какую-то странную растерянность, хозяин труппы медленно пошел к фургону фокусника.

Дверь была приоткрыта, и из-под нее отчетливо пробивался яркий свет. Значит, фокусник не спал – да и с чего ему было спать так рано? «Пьет, наверное», – со злостью подумал хозяин труппы и громко постучал в дверь. Но на свой стук не получил никакого ответа.

«Точно, уже напился», – снова подумал он и значительно громче, требовательнее постучал еще раз. И снова тишина, тягуче разлитая в воздухе, была единственным ответом на стук.

И тут хозяин труппы почувствовал что-то неладное. Он аккуратно открыл дверь и шагнул внутрь. Почти сразу наткнулся на клетку с кроликами – вонючие зверьки сидели, тесно прижавшись друг к другу. Фокусник постоянно использовал их в своих выступлениях и бессчетно покупал на местных рынках. Очевидно, он только недавно закупил целую партию, потому что зверьков было много, и вонь от них была невыносимой. Кролики закопошились при появлении человека, и хозяин труппы побыстрей прошел мимо клетки.

Он шел в комнату, на свет. Запах внутри фургона был тяжелый, спертый. В нем смешались вонь от животных, алкогольные пары, запах давно не мытого человеческого тела и специфический воздух давно не проветриваемого помещения. В фургоне, к тому же, был страшный беспорядок. Вокруг были навалены вещи – одежда, костюмы, реквизит.

Хозяин труппы шагнул в комнату, которую ярко освещала большая керосиновая лампа, стоящая на столе. Внутри беспорядок казался еще большим. Казалось, по комнате пронесся какой-то вихрь. Все вещи и предметы были разбросаны, валялись на полу. В ужасе от этого зрелища хозяин труппы поднял голову наверх… Из горла его вырвался страшный крик. Этот крик зловеще пронесся в ночной темноте – крик неожиданного, всепоглощающего ужаса.

Фокусник висел в петле, на веревке, прикрепленной к крюку в потолке. Очевидно, он снял с крюка лампу, чтобы прикрепить веревку. Ноги повешенного болтались из стороны в сторону. По деревянным стенам фургона плясали фантастические, страшные тени – как в самом настоящем аттракционе ужасов. Лицо фокусника было совсем белым, словно испачканным яркой белой краской. Оно было искажено ужасом. Рот был раскрыт в невырвавшемся предсмертном крике, а в широко распахнутых глазах застыл страх. Хозяину труппы никогда не доводилось видеть таких жутких лиц, и оно отчетливо врезалось в память. Он даже подумал, что теперь это лицо будет сниться ему в кошмарных снах.

Хозяин труппы стал пятиться назад, спотыкаясь о разбросанные в комнате вещи. Слышать скрип крюка с веревкой и видеть это жуткое белое лицо было невыносимо. Воздуха стало не хватать катастрофически, и, уже не сдерживая себя, хозяин труппы быстро выбежал во двор.

Оказалось, что его громкий крик переполошил цирковых. Возле фургона фокусника стали собираться артисты. Хозяин труппы увидел двух атлетов и семейную пару воздушных гимнастов. Перепуганная гимнастка прижималась к мужу. Постаравшись взять себя в руки, хозяин труппы послал атлетов за полицией.

– Фокусник повесился, – несмотря на усилия воли, голос его дрожал, – он покончил с собой…

Дальше все происходило быстро. Приехавший следователь составил протокол, под которым подписался и хозяин труппы, и вышедшие на шум артисты. Было странно, что фокусник не оставил никакой предсмертной записки. Также странным казался беспорядок в фургоне – то, что оказались перевернутыми все вещи. Но пожилой следователь, давно уставший от службы в полиции и от множества самоубийств, объяснил это так:

– Люди в таком состоянии вообще не соображают, что делают. Он сам перевернул свои вещи – наверное, веревку искал. А написать записку ему и в голову не пришло. Артисты – они вообще того… Люди импульсивные.

На том и порешили. Труп увезли в анатомический театр. Фургон закрыли. Кроликов пришлось выпустить. Их вытряхнули из клетки прямо во двор, где они застыли без движения, прижимаясь друг к другу, со страхом глядя на непривычную обстановку огромными перепуганными глазами.

Фокусника похоронили на Первом христианском кладбище, и за гробом его шли все артисты цирка. Перепуганные, совсем не веселые, артисты представляли собой невероятно странное зрелище, и город не видел еще таких похорон. Дело в том, что, по старой цирковой традиции, артисты шли за гробом в своих концертных костюмах и гриме. И люди останавливались посмотреть на яркие костюмы циркачей, странно контрастирующие с их печальными, совсем трагичными лицами. Фокусника в труппе любили. Он был веселым и добрым, никому не причинял зла. Артисты искренне оплакивали его, человека, которому совсем была не свойственна творческая зависть.