Полное собрание стихотворений - Стивен Крейн

Средоточие вечной тупости,

Идущей по миру, не зная преград,

Из отдаленных столетий.

Пер. Андрея Сергеева

- 88

The wayfarer

Perceiving the pathway to truth

Was struck with astonishment.

It was thickly grown with weeds.

"Ha," he said,

"I see that none has passed here

In a long time."

Later he saw that each weed

Was a singular knife.

"Well," he mumbled at last,

"Doubtless there are other roads."

Путник,

Отыскавший тропинку к Правде,

Вдруг застыл в изумлении:

Она густо заросла травой.

- Гм, - сказал он,

Похоже, здесь давно уже

Никто не ходил.

Потом он заметил, что каждая травинка

Острый нож.

- М-да, - пробормотал он тогда,

Поищу-ка я другую дорогу.

Пер. Анатолия Кудрявицкого

Путник

Набрел на дорогу к истине

И изумился:

Так густо она заросла травой.

- Ба! - сказал он,

Я вижу, давным-давно тут

Никто не ходил.

И вдруг он заметил, что каждая

Травинка - нож.

- М-да, - заключил он,

Конечно, должны быть другие дороги.

Пер. Андрея Сергеева

- 89

A slant of sun on dull brown walls

A forgotten sky of bashful blue.

Toward God a mighty hymn

A song of collisions and cries

Rumbling wheels, hoof-beats, bells,

Welcomes, farewells, love-calls, final moans,

Voices of joy, idiocy, warning, despair,

The unknown appeals of brutes,

The chanting of flowers

The screams of cut trees,

The senseless babble of hens and wise men

A clutteres incoherency that says at the stars:

"Oh, God, save us."

Солнечные блики на мрачных бурых стенах,

Забытая чистота голубого неба.

Обращенный к Творцу громогласный гимн,

Песнь ярости и плача,

Грохот колес, стук копыт, звон колоколов,

Приветствия, прощания, вздохи любви,

предсмертные стоны,

Крики радости, безумия, страха, отчаянья,

Темный звериный зов,

Напевы раскрывающихся бутонов

Треск, падающих деревьев,

Бессмысленное кудахтанье кур и философов

Весь этот разноголосый хор, возносящийся к звездам:

- Боже, спаси нас!

Пер. Анатолия Кудрявицкого

Солнечный луч, скользящий вдоль мрачных стен.

Стыдливая голубизна забытых небес.

Несущийся к Господу мощный гимн,

Песнь крушений и криков,

Грохот колес, цокот копыт, колокольный звон,

Гул приветствий, прощаний, признаний,

надгробных плачей,

Возгласы радости, глупости, предостереженья,

отчаянья,

Невнятные звуки звериных фраз,

Псалмодии цветущих роз,

Визг перепиливаемых деревьев,

Бессмысленный гомон куриц и мудрецов,

Нестройный гвалт, вопиющий аж к звездам глас:

"Боже, спаси нас!"

Пер. Владимира Британишского

- 90

Once, a man, clambering to the house-tops,

Appealed to the heavens.

With strong voice he called to the deaf spheres;

A warrior's shout he raised to the suns.

Lo, at last, there was a dot on the clouds,

And-at last and at last

-God-the sky was filled with armies.

Однажды человек, взобравшись на крышу дома,

Воззвал к небесам.

Громовой глас его пронизал небесные сферы,

Боевой клич вознесся к самому Солнцу.

И вот на облаках появились темные точки,

А со временем - Боже!

Все небо переполнилось войсками.

Пер. Анатолия Кудрявицкого

- 91

There was a man with tongue of wood

Who essayed to sing,

And in truth it was lamentable

But there was one who heard

The clip-clapper of this tongue of wood

And knew what the man

Wished to sing,

And with that the singer was content.

Жил на свете человек с деревянным горлом;

Он пробовал петь,

Хотя, по правде говоря,

Результаты были плачевными.

Однако нашелся тот,

Кто слушал щелканье деревянного горла

И понимал, что певец пытается выразить.

Певец был этим немало доволен.

Пер. Анатолия Кудрявицкого

Жил-был человек - деревянный язык

И пробовал петь

И поистине жалкие были потуги

Но был один который слушал

Как колотится деревянный язык

И понимал о чем тот человек

Пытается петь

И певец был рад ибо он был понят.

Пер. Владимира Британишского

- 92

The successful man has thrust himself

Through the water of the years,

Reeking wet with mistakes,

Bloody mistakes;

Slimed with victories over the lesser

A figure thankful on the shore of money.

Then, with the bones of fools

He buys silken banners

Limned with his triumphant face,

With the skins of wise men

He buys the trivial bows of all.

Flesh painted with marrow

Contributes a coverlet

A coverlet for his contented slumber

In guiltless ignorance, in ignorant guilt

He delivers his secrets to the riven multitude.

"Thus I defended: Thus I wrought."

Complacent, smiling

He stands heavily on the dead.

Erect on a pillar of skulls

He declaims his trampling of babes;

Smirking, fat, dripping

He makes his speech in guiltless ignorance,

Innocence.

Преуспевающий человек, изловчившись, прошел

по водам лет.

Покрытый мокрыми пятнами ошибок,

Кровавых ошибок,

Уставший от побед над слабыми,

Стоит он теперь на денежном берегу,

Словно статуя Благодарности.

Вот, расплачиваясь костями глупцов,

Покупает он шелковые знамена,

На которых вышит его торжествующий лик;

Расплачиваясь скальпами мудрых,

Покупает каждодневные поклоны окружающих.

Из живой плоти, пронизанной обнаженными нервами,

Соткано покрывало,

Покрывало, под которым видит он безмятежные сны.

Изображая неведенье и невинность, являя

невежество и вину,

Поверяет он свои секреты разобщенной толпе:

- Вот так я и не дал себя в обиду; так я добился

своего

Самодовольный, улыбающийся,

Тяжело стоит он на мертвых костях,

На постаменте из черепов,

Рассказывая всем, как попирал младенцев.

Откормленный, развязный, ухмыляющийся,

Произносит он свой спич в блаженном неведеньи

Сама невинность.

Пер. Анатолия Кудрявицкого

- 93

In the night

Grey, heavy clouds muffled the valleys,

And the peaks looked toward God, alone.

"Oh, Master that movest the wind with a finger,

Humble, idle, futile peaks are we.

Grant that we may run swiftly across the world

To huddle in worship at Thy feet."

In the morning

A noise of men at work came the clear blue miles

And the little black cities were apparent.

"Oh, Master that knowest the meaning of rain

Humble, idle, futile peaks are we.

Give voice to us, we pray, 0 Lord,

That we may sing Thy goodness to the sun."

In the evening

The far valleys were sprinkled with tiny lights.

"Oh, Master,

Thou who knowest the value of kings and birds,

Thou hast made us humble, idle, futile peaks.

Thou only needest eternal patience;

We bow to Thy wisdom, 0 Lord

Humble, idle, futile peaks."

In the night

Grey, heavy clouds muffled the valleys

And the peaks looked toward God, alone.

Ночью

Серые, свинцовые облака окутали долины

И горы тщетно пытались увидеть Бога, одинокие.

- О Создатель, вздымающий ветер движением пальца,

Мы смиренные, праздные, бесполезные горы.

Позволь нам быстро обежать весь шар земной,

Чтобы повергнуть наше преклонение к стопам твоим.

Утром

Звуки людского труда разносились по голубым милям небес

И маленькие черные города были ясно различимы.

- О Создатель, знающий предназначенье дождевых капель,

Мы смиренные, праздные, бесполезные горы.

Откликнись, умоляем тебя, Господи,

И мы донесем песнь о великодушии твоем до Солнца.

Вечером

По дальним долинам были разбрызганы крошечные огоньки.

- О Создатель,

Ты, знающий цену монархам и птицам,

Сотворил нас смиренными, праздными, бесполезными горами,

Ты хочешь лишь полного покоя;

Мы склоняемся пред твоей мудростью, Господи,

Мы, смиренные, праздные, бесполезные горы.

Ночью

Серые, свинцовые облака окутали долины,

И горы тщетно пытались увидеть Бога, одинокие.

Пер. Анатолия Кудрявицкого

- 98

The chatter of a death-demon from a tree-top.

Blood-blood and torn grass

Had marked the rise of his agony

This lone hunter.

The grey-green woods impassive

Had watched the threshing of his limbs.

A canoe with flashing paddle

A girl with soft searching eyes,

A call: "John!"

Come, arise, hunter!

Can you not hear?

The chatter of a death-demon from a tree-top.

Демон смерти бормочет на вершине дерева.

Кровь, кровь и вырванная с корнем трава

Так началась агония,

Агония одинокого охотника.

Серо-зеленый лес Безучастно взирал

На его предсмертные судороги.

Лодка с бьющими по воде веслами,

Девушка с нежным, полными тревоги глазами,

Ее зов: - Джон!

Восстань, откликнись, охотник!

Неужели ты не слышишь?

Демон смерти бормочет на вершине дерева.

Пер. Анатолия Кудрявицкого

- 95

The impact of a dollar upon the heart

Smiles warm red light

Sweeping from the hearth rosily upon the white table,

With the hanging cool velvet shadows

Moving softly upon the door.

The impact of a million dollars

Is a crash of flunkeys

And yawning emblems of Persia

Cheeked against oak, France and a sabre,

The outcry of old beauty

Whored by pimping merchants

To submission before wine and chatter.

Silly rich peasants stamp the carpets of men,

Dead men who dreamed fragrance and light

Into their woof, their lives;

The rug of an honest bear

Under the foot of a cryptic slave

Who speaks always of baubles,

Forgetting place, multitude, work and state,

Champing and mouthing of hats

Making ratful squeak of hats,

Hats.

Действие доллара на сердце

Это веселый теплый красный огонек,

Отблеск пылающего камина на белой скатерти,

Спокойные бархатные тени,

Неторопливо движущиеся по створкам двери.

Действие миллиона долларов

Это крах неудачников,

Зиящие эмблемы Персии,

Нагло выставленные против символов доблести

и чести,

Взвизгиванье старой красотки,

Которой строят куры бесстыжие купцы

За вином и застольной беседой.

Глупые разбогатевшие фермеры штампуют ковры

из людей,

Мертвых людей, мечтавших вплести свет