Восход - Игорь Михалков

Полчаса назад Антон едва не упал с этого «носа». Только могучая ручища Павла спасла его от гибели. Антон стоял рядом с отцом, крепко держась за папин воротник, и не намеревался отходить ни на шаг.

Павел находился рядом, вполголоса ругался, то и дело поглядывая вниз на тропинку.

– Ты не мог бы помолчать? – не оборачиваясь, попросил Игорь Васильевич.

– Не мог бы, – отозвался Павел. – Я все еще зол. Зачем было тащить мальца в такое опасное путешествие? Что было бы, если бы я его не поймал?

Антон почувствовал, как напряглись отцовские плечи.

– Мы уже обсуждали этот вопрос. Тебя, кажется, удовлетворил мой конструктивный ответ. Или нет?

– Удовлетворил. И все же…

– Пожалуйста, не мешай!

– А долго еще тебе возиться?

– Ну откуда я знаю? Это всего лишь второе Звено, что мне удалось обнаружить. Руку надо набить. Видишь – я уже который раз его ощупываю, а тут даже буквы не проявляются. Вполне возможно, что каждое Звено реагирует на внешние раздражители по-своему.

– Надо было тяжелые механизмы брать, – проворчал Павел.

– Если бы я не знал, что скоро ты станешь майором КГБ, – отрезал Игорь Васильевич, – то вполне мог бы сравнить тебя с этим вот восьмилетним сорванцом. – Не оборачиваясь, мотнул головой в сторону Антона. Добавил: – Имей терпение. Сейчас лучше не спешить и все проверить перед активацией. Иначе вглубь уйдет. А, как ты помнишь, терять его нам нельзя – Они уже близко.

Помня, что на вопрос «Кто Они?» папа жестко его осадил, мальчик не стал влезать в разговор, хоть и очень хотелось. Кроме того, его мучили необъяснимые страхи. Кажется, предприятие вот-вот должно закончиться – с обрыва не упал, руки-ноги целы, но сидит в маленькой груди какая-то клякса. Мерзкая, вонючая и очень холодная. Так и хочется ее вытолкнуть из себя, прочистить грудь – закричать что есть мочи. Но надо держаться. Не показывать же любимому отцу и этому грубому дядьке, что боишься! Еще проводники-селяне, ждущие на два десятка метров ниже на тропе, услышат. Тогда уж совсем стыд, папа ведь называл их «теменью необра-зованной». Нет! Кричать он не будет ни за что.

Все же страх не покидал. Антон смотрел на громадный обелиск, черной проплешиной прорезающийся на серо-коричневом фоне горы, и руки начинали дрожать. Потому что казалось – в монолите шевелятся какие-то тени. Безликие и бесформенные, шебуршат, перевиваются, поглядывают на мальчика слепыми глазами. От этого взгляда холодеют ладони, а душа, кажется, готова навсегда покинуть тело. Летит куда-то вперед и вверх, вверх…

– Игорь, глянь! – донеслось откуда-то издалека.

– Да успокоишься ты, наконец? Дай поработать!

– На пацана своего посмотри. Чего это он? Пялится в одну точку и, кажись, не дышит. Приступ какой-то? Ты не говорил, что у него…

Тени затеяли пляску. Вились в каменной темнице, скользили под полированной гладью. Звали к себе. Кружиться. Плясать!

– Антошка! – кажется, его ударили по лицу. – Антон!

Навсегда раствориться в камне. Полететь, танцуя. Раствориться в безбрежном океане таких же танцующих, как он.

– …б твою мать!

На голову опустилось что-то очень тяжелое. В глазах потемнело, стало очень больно – до тошноты. Но вместе с тем исчезли тени. Полегчало.

Мальчик полулежал, опершись спиной на каменистый склон. Рядом сидел испуганный отец, лицо блестело от пота – Игорь Васильевич всегда обильно потел, когда волновался. Над Аркудовыми, точно Колосс Родосский из папиной книжки, с занесенным для еще одного удара кулаком возвышался Павел.

– Прекратишь ты сегодня нас пугать или нет? – взревел он, видя, что мальчик пришел в себя. – Еще раз такое учудишь, так отделаю, мать твоя б…я не узнает!

– Моя мама умерла, – дрожащим голосом произнес Антон. – Не смейте так отзываться о моей маме! А то я вас убью!

– Антоша, да что с тобой? – растерянно спросил Игорь Васильевич, поправляя очки и вытирая пот. – Сегодня одни неприятности… И что за агрессия? Дядя Паша ругается – он взрослый, нервный, да к тому же дурак. А ты себя мог бы сдержанней вести…

– Сам дурак, – проворчал Павел, отступая к обелиску.

– Папа, давай уйдем отсюда, – тихонько попросил Антон, подавшись к отцу. – За этим камнем есть что-то страшное.

– Духи-призраки? – подмигнул Игорь Васильевич.

– Нет, папа. Страшнее. Оно всех людей к себе зовет. И никого не отпускает.

Археолог нахмурился. Едва видимые за стеклами очков глаза блеснули.

– В самом деле? Откуда такая уверенность?

– Я Его видел, – признался Антон. – И Их видел тоже.

Игорь Васильевич подобрался и теперь смотрел на мальчика не как отец, а как школьный учитель. Слегка недоверчиво, но с интересом.

– Кого ты видел? Можешь рассказать подробнее?

– Они все там сидят. – Антон указал пальцем на камень. Проследил за своим жестом, стиснул зубы, вновь ожидая встречи с неведомым, но темная поверхность осталась неподвижной. – К себе зовут. И тянут к большому красному овалу. А за ним что-то страшное начинается…

– Красному? – рассеянно пробормотал археолог. – Ты уверен, что он красный?

– Говорил я тебе, – напомнил о своем существовании Павел. – Надо ритуал на крови делать. Капля его крови откроет каменюку.

Антон на всякий случай подвинулся ближе к отцу.

– Что?.. – так же отрешенно спросил Игорь Васильевич. – Нет, нельзя сюда кровь мешать. Надо своими силами…

– Но ты же сам слышал, что парень внутренности Звена рассмотрел! Намажем кровью, оно и откроется. – Павел сделал шаг к археологу, протягивая руку. – Капельку одну. Что ему сделается?

– Нет, – возразил Аркудов. Впрочем, без особой уверенности. – Надо самим попытаться.

Антон на всякий случай утвердительно кивнул – в поддержку отцу.

– Был бы это мой сын, я бы не раздумывал, – с укором заметил силовик.

– А я не ваш сын! – взвился Антон. – Нечего тут…

– Антошка, помолчи! – прикрикнул отец. – Сиди здесь и смотри на долину, – приказал он, задумчиво щелкая пальцами. – И не смей смотреть на камень.

– Хорошо, – быстро кивнул Антон.

– Не смей! – еще раз предупредил Игорь Васильевич. – Я твою натуру любознательную знаю. Но не в этот раз. Слышал? Чтобы не поворачивался.

– Ладно, папа.

Мальчик отвернулся и стал смотреть на волнистую лесную гриву, простиравшуюся от узкого пятачка долины до ярко озаренного полуднем горизонта. Со свистом вверх промчался ветер, донеся негромкий говор проводников, обогнул гору, промерз в вышине и рухнул обратно.

Что делали взрослые, Антон по-честному не видел. Единожды услышал сдавленную ругань силовика и оправдывающиеся интонации археолога. Кажется, у них не получалось. Тот, кого ребенок чувствовал в камне, терпеливо ожидал. Возможно, тени снова начали свой завораживающий танец, но теперь их пляска не могла сделать мальчику ничего плохого.

– Хватит! Теперь по-моему сделаем!

Антон вздрогнул, вскинулся. И тут же обнаружил, что поднят в воздух. Раскрасневшийся от гнева Павел держал его за грудки, куртка трещала швами на рукавах.

– Не смей! – Лицо Игоря Васильевича было искажено до неузнаваемости.

Антон впервые увидел отца таким испуганным.

– У тебя есть еще варианты? – все так же держа перед собой Антона, не глядя на него, рыкнул Павел. – Если есть – пробуй. А нет – отойди, очкарик.

– Не дам! – Невысокий археолог стоял перед здоровяком-кагэбистом, угрожающе наклонившись и неумело выставив кулаки. – Это мой сын. Не дам!

– Отойди, – негромко приказал Павел. – В Магадан захотел, собака?

Антон затрепыхался, попытался укусить силовика за руку, но не преуспел. Павел хмыкнул и шагнул к поверхности камня:

– Ну как, попробуем…

В левой руке блеснуло короткое лезвие перочинного ножа. Похожий ножик был и у Антона. Знакомая вещица. Но сейчас она внушала ужас. Ребенок чувствовал, что каплей крови не обойдется, что произойдет что-то очень страшное.

– Не смей! – Игорь Васильевич прыгнул, замахиваясь.

Павел коротко ударил ногой. Археолог со стоном завалился на тропу, прижимая руки к животу.

– Не смей этого делать! Мы же не знаем последствий! Там могут быть стражи!.. – задыхаясь, быстро зашептал он. – Давай попробуем что-нибудь другое, слышишь?!