Мизери (пьеса Саймона Мура) - Саймон Мур

Пол: Энни. честное слово, я очень устал. Я ведь работал весь вчерашний день и всю эту ночь.

Энни; Ну, да, да. Хорошо, я сейчас уйду. Только скажите мне — а что будет дальше? Ну, чуть-чуть. Ну, немножечко.

Пол: Да я НЕ ЗНАЮ, что будет дальше. Я же еще это не написал.

Энни: Нет, вы знаете.

Пол: Нет, не знаю. Вот поэтому мне и нужно время. Вдохновение нельзя подгонять, любую идею нужно выносить.

Энни (улыбаясь): Ну, поняла. Вы всё-всё знаете, но просто не хотите мне говорить.

Пол: Я НЕ знаю…

Энни: Нет, вы ЗНАЕТЕ!

Пол пожимает плечами. Энни выглядит разгневанной, но, спустя мгновение, вдруг хитро улыбается.

Энни: Это всё из-за пчелы?

Пол. Что из-за пчелы?

Энни: Это пчела сделала так, что Мизери стала как мертвая. Она залетела в окно, ужалила ее, а все подумали, что Мизери умерла. Для каждого двенадцатого человека пчелиный яд — это аллерген, и на многих он так сильно действует, что, если их ужалили, то они, просто, впадают в кому! И эту… и эту другую девушку Шарлоту, может, тоже похоронили живой из-за такой вот пчелы!

Пол: (издевательски смеется.) Обождите, обождите. Значит, две совершенно разные женщины в одной и той же деревне на протяжении шести месяцев впадают в кому, и их обоих хоронят заживо, и обоих покусали пчелы!?

Энни (Приходя в ярость от его сарказма): Да.

Пол: Но это же нелепо!

Энни: Что нелепо?

Пол: Энни, ваша идея с пчелой потрясающая, она очень остроумная, но столько совпадений сразу в одной истории — это ведь… (И тут вдруг Пола неожиданно осеняет.)…Хотя это ведь может быть и НЕ совпадением! Подождите, а что если Шарлота и Мизери не чужие! А что если здесь тайна… Они сестры! Или нет… Они двоюродные сестры, но об этом никто не знает. А ваши пчелиные укусы подействовали на них одинаково, потому что в их жилах текла одна и та же кровь. Да, так это работает. Шарлота и Мизери — родственницы…

Энни. Я же говорила, что это пчела.

Пол: (все больше и больше погружается в свои писательские фантазии).…Может быть, у них похожие волосы или еще что-то… И кто-то еще в деревне должен знать об этой тайне… А может даже кто-то ЗНАЕТ, что Мизери похоронили живой!

Энни: Я же говорила, что это пчела.

Пол уже что-то лихорадочно пишет, забывая обо всем на свете.

Медленно гаснет свет.

За окном моросит дождь. Унылый серый день. Пол усердно работает за столом, проговаривая вслух фразы, которые потом печатает.

Пол: Мизери вернулась, да, но не такой, какой Рори знал ее прежде. Яд пчелиного укуса все еще был в ней… Он пульсировал в ее венах, он крал ее жизненные силы, угнетал ее душу…

Он продолжает печатать. Энни входит в комнату и становится позади него.

Это хорошо, Энни… (Печатая.) Это будет глава, написанная специально для вас… Сегодня к вечеру.

Энни: Вот.

Она, словно в полузабытьи, швыряет ему таблетки. Они падают на стол. Пол отрывается от машинки, оглядывается и ужасается… Ее волосы грязные и спутанные, на ней заляпанный, в пятнах халат и домашние шлепанцы. Руки и лицо в царапинах и ссадинах. Она сжимает что-то в руке.

Пол: Энни? Вы в порядке?

Энни: Нет.

Пол: Я почти закончил. Мне осталось допечатать последний кусочек.

Энни: Я знаю, вы меня не любите, Пол. Я для вас недостаточно хороша.

Пол: Может, вы хотите послушать вашу историю сегодня пораньше?

Вместо ответа она тянет себя за нижнюю губу, выкручивая ее сильно, до боли.

Пол пытается все это не замечать.

Садитесь на кровать, и начнем. Помните, на чем мы остановились вчера вечером? (Она медленно трясет головой.) Ну, конечно, помните. (Читает.) «Почти все дни напролет Мизери проводила, лежа в постели, а если и вставала, то лишь для того, чтобы бесцельно, словно в полусне, бродить по дому. Казалось, во всей Англии не осталось уже ни одного доктора»…

Энни вдруг поднимается.

Энни? Я еще не закончил…

Она доходит до угла комнаты и прижимается головой к стене.

(Читает.) «…Казалось, во всей Англии не осталось уже ни одного доктора, который не посетил бы Мизери, не осмотрел бы ее, и не покачал после этого безнадежно своей ученой головой. Рори был близок к отчаянию…»

Энни бьет неожиданно себя по лицу.

Пол смотрит на нее с нарастающим страхом. Она снова бьет себя.

Энни, перестаньте? Послушайте…

Она снова бьет себя. Пол уже не пытается читать.

Вы очень больны. Вам нужно поехать в город и показаться доктору.

Энни: Когда я ее обнаружила, она еще трепыхалась. А теперь, я думаю, покоится в мире. Когда дождь, они всегда прячутся в подвале. Глупые твари.

Энни поворачивается и показывает, что у нее в руках небольшую крысоловка, с торчащей из нее задушенной крысой. Затем она кидает мертвую тварь ему на колени, прямо на рукопись.

Когда мне было одиннадцать, вся моя семья погибла во время пожара. Все, кроме меня. Пол, вы имеете понятие, что это за чувство?

Пол: Нет, не представляю.

Энни: Вы НЕ ПРЕДСТАВЛЯЕТЕ. Меня удочерила одна семья, где тряслись над каждым центом. Когда мой приемный папочка умер от пищевого отравления, я не испытала ничего, кроме радости. Это было… вполне заслуженно. А потом я училась на медсестру, и моей соседкой в общежитии была одна припадочная, которая, чуть что, грохалась на пол в истерике. Вот раз она и грохнулась. Со второго этажа. Не очень высоко, но внизу был бетон…

Она смеется и мотает головой, пребывая в каком-то другом измерении.

А потом я работала в домах престарелых. В самых разных. Пол, вы даже представить не можете, какими отвратительными могут быть эти старики. Они вечно болеют, и им всё, что бы ты ни делал, не так. Сколько их умирало. Невозможно сосчитать. В конце концов, я предпочла работать в детской больнице. И я была хорошей, ОЧЕНЬ ХОРОШЕЙ детской медсестрой. Пол, что бы они там ни говорили. Потому что потом пошли все эти скандалы… (Вздыхает.)…и они, представляете. Пол, начали против меня следствие из — за одного ребенка, который умер. Из-за этого маленького червячка, который еще даже не имел собственного имени. (Она опять начинает сильно нервничать.) Газеты тут же придумали мне прозвище, они стали назвать меня Леди Чудовище. Потому что полиция провела экспертизу и обнаружила на горле ребенка следы пальцев, похожих на мои. ПОХОЖИХ! И только!.. И тут же они стали заявлять, что всегда, когда кто-то умирал, это было в мое дежурство. Ну, и что это доказывает? Скажите мне. Что это доказывает!?

Пол: Ничего.

Энни: Абсолютно ничего!! Да тысяча миллионов раз было, когда я дежурила, и НИЧЕГО такого не случалось! А, кроме того, я вообще не верю, что у грудных есть душа. Как бы там ни было, меня признали невиновной.

Пол: А-а, ну, значит, все в порядке.

Энни: А знаете, что мне помогло выдержать все это, когда я сидела во время следствия в Денверской тюрьме. Мизери. Я перечитывала все ваши книги, опять и опять, от корки до корки. Если бы не было вас. Пол, я бы, просто, покончила с собой. Поэтому, когда я вас нашла там, в снегу… это не могло быть всего лишь случайностью, правда? Это было самое настоящее чудо.

Пол: И самая большая удача в моей жизни.

Энни: Я знаю, что вы хотите убежать. Но вы не убежите. Мы можем сбежать только вместе. Да. (Она выговорилась и пришла в себя.) Я пойду в сарай и возьму охотничье ружье, а когда вернусь, вставлю вам дуло в рот и спущу курок. А потом выстрелю в себя. Может, другой мир лучше, чем этот.

Пол (в панике): Энни, не делайте этого! Вы ведь хотите, чтобы я закончил книгу, правда?

Энни: Да, хочу.

Пол: Я закончу книгу, а вы ее возьмете, и будете читать и перечитывать, снова и снова, от корки до корки.

Энни: Да, буду.

Пол: Я согласен, что этот мир ужасен, особенно, когда все время идет дождь… Я сам за эти недели натерпелся столько мук…

Энни: Мук?! Вы не знаете, что такое муки. Вы понятия не имеете — что это такое!