Неизбранная дорога - Роберт Фрост

ЦВЕТЫ ЗА ОКНОМ

Когда мы на ночь дверь запремИ наглухо закроем шторы,Цветы мы не пускаем в дом:Они - снаружи, за окном,Где в темноте скребутся ворыИ ветер свищет за углом.Но нет, никто их не обидитСредь ночи: мир не так жесток!И если сломанный цветокНашли мы утром за порогом, -Наверное, не кто иной,Как я, в потемках поздних сидяПод восходящею луной,С ним заигрался ненароком...

ПРИВЕТ ОТ ЗЯБЛИКА

Нынче, выйдя из дома,От вороны знакомойЯ услышал: "Урра!Я ищу вас с утра.Как дела? Вы не в лес ли?А здорова ли Лесли?Зяблик-друг,Улетая на юг,Ей просил передать,Что не мог больше ждать.Ночью звезднойДунул ветер морозный,Зяблик так расчихался -Даже хвост растрепался!И когда улетал,Лесли он передал,Чтоб она не скучала,Теплый шарф надевалаИ каталась с горыУ барсучьей норы.И добавил, что, еслиБудет умницей Лесли,Он опять через годПрилетит и споет".

СНЕГ

Втроем они стояли, внемля ветру,Который бился и ломился в дом,Глотая и выплевывая снеги, -Супруги Коль, спросонья кое-какОдеты, Мизерв в шубе не по росту.

Он первым начал. Указав назад,Через плечо, своею трубкой, начал:"Вы видите, как пляшет он на крыше,Сворачиваясь в свиток к небесам.Вмещающий все имена на свете. -

Я позвоню жене сказать, что яУ вас, недалеко, да и поеду.Я дам два-три звонка, чтоб, если ейЗаснуть случилось, и не просыпаться..."Он позвонил, прислушался, сказал:"Как, ты не спишь? Летт, я у Колей. БудуПопозже. Я звоню тебе сказатьСпокойной ночи. До утра, родная.Я знаю, Летт, я знаю. Ну и что?Раз надо, значит надо. Все не так ужИ скверно. Дай мне час. Ха-ха! ЗачемМне три! Да, три, но это было в гору -И под гору теперь. Нет-нет, не дрыхнут -А слушают, да как еще! ОниСейчас в пристройке. Славное семейство.Конечно же приеду. Я звонюНе для того, чтоб слушать увещанья".Чего-то ждал - но тщетно - он в ответ,Промолвил наконец: "Спокойной ночи"И трубку (та молчала) опустил.Они втроем стояли у столаВ каком-то замешательстве, и вот онСказал: "Взгляну, как лошади"."Взгляните", -Сказали Коли разом. Миссис КольДобавила: "Ведь это очень важно.А ты останься, Фред. Вы, братец Мизерв,И сами разберетесь, как пройтиВ конюшню"."Как пройти, сам разберусь я.В конюшне не сплошаю. Если яТам позабуду, где я, то воспомню,Кто я на самом деле. Я люблюИграть...""Им дайте корм и возвращайтесь!Фред, ты решил его прогнать?""А ты?Оставить?"

"Я его назвала братцем.Но почему?"

"По мне, так в самый раз.Так все его в округе называют,Как будто он и не христианин".

"Ну, "братец" это все ж по-христиански.Он не заметил, правда? Ладно, яСказала так не по любви великой.Миляга знает. Мне мерзка и мысльО нем самом, о дюжине детишекМал-мала меньше, о его друзьях,О всей их жалкой секте. Фред, однакоУже двенадцать, правда ведь? А онЗдесь полчаса. И, по его словам,Он выехал из лавки ровно в девять.Четыре мили в три часа. Ну как?По миле в час почти что. Не иначе,Он словно бы не ехал, а стоял.На что он только время проворонил?И до дому три мили!""Пусть ночует.Скажи ему, Елена. Растолкуй,Такой вот человечек все болтает,Но глух к тому, что говорят ему, -Как пень, как камень. Но тебя, пожалуй,Послушается он в конце концов".

"Чего он ищет ночью вроде этой?Куда он ездит?"

"Поучать людей".

"В такую ночь!"

"Он ростом невелик,Он глуповат, но, видно, крепкий парень".

"И крепким табаком пропах".

"Он сдюжит".

"Легко сказать. Три мили - и вокругНи огонька, лишь вьюга да потемки.Пожалуй, позвоню его жене".

"Не суетись. Пусть сам и позвонит.Посмотрим, вспомнит или же не вспомнит.А впрочем, он не трус - или, верней,Он не считает это испытаньем".

"Он не уедет!"

"Ночь, и время спать".

"Вот только б в это Господа не впутал!"

"Он Господа оставит про запас".

"Уверен ты? А он, поди, намеренЯвить нам чудо - или же себе".

"Он про себя, должно быть, полагает,Что Бог ему на помощь поспешит,А если нет - он, значит, недостоин".

"А если нет - замерзнет он в пути.Замерзнет и умрет".

"Какая жалость!Хоть на него, конечно, наплевать,Раз он в припадке чванства жизнь кидаетНа чашку благочестья. Что за вздор!Ведь вечно людям врут весы такие".

"Вздор мелешь ты! Чай, страшно за него?"

"За недомерка ты!"

"А ты?"

"А мнеПротивно, что он делает, противно,Что ты за то, что делает он!"

"Так!Но врешь. Тебе забава-то по нраву.Вы, женщины, кривляетесь всегда,Чтоб укротить мужчин. Вы довели насДо слабости такой, что мы спешимРазнять едва начавшуюся драку,А не болеть за добрых драчунов.По мне, так пусть он отморозит ухо,А то и оба. Впрочем, как велишь,Валяй спасай его. - Входи же, Мизерв.Садись же. Как лошадки? Хороши?"

"В порядке".

"Значит, можно ехать? ВотМоя жена считает, что не стоит".

"Пожалуйста! Я очень вас прошу!Прошу вас, мистер Мизерв! Ради вашейЖены! Что вам советует она?"

А тот, как бы не слушая, гляделНа лампу или что-то с нею рядом.И руку (ту, что белым паукомПласталась на колене) от коленаНе оторвав, он указал перстом:"Вот лист в открытой книге! ШевельнетсяОн, думал я, ведь он стоит стоймя,Стремясь упасть вперед или назад,Здесь, на столе, с тех пор как я вернулся.Я загадал: коль упадет вперед,То дружеским объятый нетерпеньем,Вам поспешив дорогу указатьК тому, что вам покуда неизвестно,А коль назад - то движимый тоскойО том, что вы прошли мимо чего-то,Не углядев в нем Блага. Ничего,Ведь людям уготовано такоеНе раз, не два - я не скажу вам, сколько, -Но нечто, вдруг открывшееся нам,Порою открывается не сразу, -И лжет молва о том, что только разБывает это, - или б мы пропали.Вся наша жизнь покоится на том,Что все к нам возвращается - и проситОтветить. Если надо, тыщу раз!А этот лист... Без ветра он ни с места.Но, и под ветром шевельнувшись, онШевелится не из-за ветра. ТолькоСам по себе, а ветер ни при чем.Подобное нарушить равновесьеНе в силах он. Не в силах выдуть онДым, черный чад из вашей лампы - илиДыру в собачьей шкуре протереть.Ваш терпеливо созданный наперстокТепла и света вопреки всемуНеистовству и мраку зимней буриСберег здесь для троих - для пса, для лампыИ для листа - незыблемый покой,Хоть вам покой, пожалуй, и неведом.А все же вы даруете его.Не можно дать того, чем не владеешь? -Ложь из разряда истин прописных,Которые все лгут... Я опущуЛист. Не ложится. Может, вы? Ну ладно".

"Эй, Мизерв, я тебя не тороплю,Но если надо ехать... Остаешься?Смотри, я эту ставню подыму,Как занавес над вьюгой. Ну и пьеска!Взгляни, какой мороз и как метет.Спроси Елену, как дела со ртутьюВ термометре".

"Все выглядит сейчас,Как будто нечто мертвенное наземьУпало и смежило веки, чтобНе видеть, как спешат друг к другу люди,Как важно это... Словно спать леглоПо дурости, по недопониманью -Иль выю бесконечную своюЗдесь, о стекло ударившись, свернуло".

"Но, братец Мизерв, небылью ночнойСебя вы напугаете скорее,Чем нас. Ведь это вы в такую ночьНамерены отсюда удалиться".

"Наговорится всласть - и ляжем спать".

"Покуда вы не опустили ставню!Вы помните, здесь мальчик жил зимойУ Эйвори? Отправлен на поправкуПосле болезни? Как-то ясным днем,Когда ночная буря миновала,Он к нам зашел, а я тогда как разОбкладывал дом насыпью из снега,Чтоб утеплить, - до окон и поверх.Его порядок этот позабавил."Вот, - закричал он, - неплохая мысль.Сугроб снаружи высотой в шесть футов,А вам внутри покойно и тепло.Вы греетесь зимой самой зимою!"Так точно и сказал. Пошел домойИ Эйвори засыпал окна снегом.Мы с вами не зайдем так далеко,Но все-таки: намного ли нам хужеСидеть втроем в тепле из-за того,Что там, снаружи, в океане снегаПогребена земля? Найти проход -Туннель, дыру, но нет, туннель скорее -Сквозь стужу удается нам всегда:Путь вниз, насквозь, туда, где нечто брезжитИ брызжет, - будь сугроб, но верх егоКрошится ветром. Как все это славно!Ну, а теперь прощайте".

"Мизерв, как?Мы полагали, ты решил остаться.Так здорово ты расписал уютВтроем. Ты никуда не хочешь ехать".

"Не часто так: мороз и снегопад.Ваш дом промерз до хрупкости - весь, кромеТой комнаты, где мы сейчас. А ветер,Хоть глуше он звучит, не стал слабей:Вы просто глубже под покровом снега -И звук стал тише. Боязливых бомбРазрывы из трубы слышны, сквозь крышу.Мне нравится все это здесь, внутри,Сильнее, чем понравится снаружи,Но отдохнули лошади, а вамПора в постель. Спокойном ночи, люди,Простите, что от сна вас оторвал..."

"Вам повезло, что вы нас оторвали.Вам повезло, что есть на полпутиНаш дом. Когда б вы были человеком,Готовым женской просьбе уступить,Вы бы остались здесь - ради своих же.А впрочем, что твердить одно и то ж?Вы сделали уже гораздо больше,Чем смели полагать. Известно вам,Чем путь домой грозит".

"Но наши вьюгиКончаются, как правило, без жертв;И хоть, понятно, было б мне милееБыть зверем, мирно дремлющим в норе,Чем тем, кто беззащитен на просторе,Но вспомните о птицах - не в гнезде,А на насесте. - Или я слабее?Вода, что пьют они, замерзнет вмигВ такую ночь. И все-таки назавтраОни пойдут по веточкам порхать,Махать крылами и кормить детишек,Как будто бури не было совсем".

"Но ведь зачем, когда никто не хочет?Супруга ваша - нет. Мы - нет. Вы - нет.Тогда кого же ради отправляться?"

"Не женщинам об этом рассуждать.В конце концов есть..." - И она позднееСказала Фреду, что ждала сейчасСловечка "Бог". Но нет, он произнес:"В конце концов есть буря - и онаМеня зовет, как позвала б войнаМужчину каждого..."

Ей бросив это,Как милостыню, вышел он за дверь.Коль проводить пошел его в конюшню,А возвратясь, нашел свою женуПо-прежнему стоящей возле книги,Но не читая.

"Ну, и как назватьТакого человека?"

"Он, Елена,Красноречив, а может, одержим".

"А на других плевать ему, не так ли?"

"Он как бы говорит с самим собой,Не слыша нас. О нем за час узналиМы больше, чем за все разы, когдаОн мимо проходил. Сектант, а как же!Ты знала, что его не удержать.Нет, я не придираюсь. Он и словаНе дал тебе сказать. И я так рад,Что на ночь не остался он. Какой ужТам сон - когда б остался!.. Пропадет...Здесь без него, как в церкви опустелой".

"А что на этом выиграли мы?Мы не уснем, покуда не узнаем".

"Ты, коль тебе угодно, а не мы.Он знал, на что идет, и знал, что сдюжит -Иль попытается... Ляг отдохни.Он не вернется. Если ж позвонит,То через час, не раньше".

"Ну и ладно.Сидеть, переживая за него,Бессмысленно, а главное, не в помощь".

                      x x x