Хищник - Майкл Ридпат

— Тебе остаётся только пойти к Калхауну и все это ему объяснить, — буркнул Дункан.

Когда все они гурьбой направились в аудиторию, Дункан отвёл Криса в сторону.

— Между прочим, — произнёс Дункан, — я должен тебя поблагодарить. Без твоей помощи я бы не сдал экзамен.

Крис ухмыльнулся:

— Ерунда! Когда-нибудь, старина, ты тоже окажешь мне услугу.

Весна наступила неожиданно. Ещё совсем недавно прохожие мёрзли, ходили сгорбившись, стараясь поплотнее запахнуться в пальто, и кутали горло шарфами, как вдруг в один прекрасный день по глазам резануло солнце, подул тёплый ветер, и деревья словно по волшебству оделись в зелёный убор. После экзамена по матучету темпы учёбы замедлились, и у слушателей выдалась пара свободных вечеров. Стажёры-иностранцы устроили футбольный матч на лужайке парка. Британцы приняли в игре самое деятельное участие. Лучшим спортсменом среди них оказался Дункан. Он обладал отличной координацией движений, хорошо бегал и прыгал.

Матч был шумный. Об этом позаботились слушатель из Саудовской Аравии Фейсал и два стажёра-бразильца. Алекс и Эрик тоже участвовали в игре, даже Ленка и Латаша Джеймс играли. Латаша играла отлично; выяснилось, что она играла в футбол ещё в колледже. Ленка хорошим футболистом не была, но никто не жаловался. От игры все получили большое удовольствие.

После матча Ленка и Латаша уговорили Дункана, Криса, Йена и Алекса отправиться вместе с ними в магазин деликатесов «Забар» в Вест-Сайде. Там они накупили паштетов, сыров и разных салатов. Ленка обнаружила в этом магазине продукты, которые она помнила ещё по Чехии, и, уступив её настояниям, стажёры запаслись венгерской салями и маринованными пикулями. Потом в одном из отделов Ленка наткнулась на сушёные грибы, заявила, что все чехи любители и знатоки грибов, и потребовала, чтобы её приятели купили и их тоже. Им едва удалось увести её из этого магазина. Потом стажёры купили вина и медленным прогулочным шагом двинулись в сторону парка. Они радовались солнышку и с улыбкой смотрели на влюблённые парочки, которые с наступлением погожих дней заполонили улицы. Когда они проходили мимо статуи короля Ягайло, поднимавшего над головой два меча, Ленка остановилась.

— Тебе приятно видеть одного из своих королей в центре огромного незнакомого города? — спросила она Криса. — Такое ощущение, что он прискакал сюда прямо из средних веков.

— Одного из моих королей? — с удивлением переспросил Крис.

— Разве ты не знаешь, что этот человек сокрушил Тевтонский орден в битве при Танненберге? Только не говори, что в тебе нет польской крови!

Крис улыбнулся:

— Если бы на моём месте оказался дедушка, он остановился бы у памятника и отдал королю честь. Отец скорее всего одарил бы памятник мимолётным взглядом и прошёл мимо, ну а я… Я, видишь ли, избрал самый лёгкий путь: притворяюсь англичанином.

— А я-то думала, что поляки — самые большие патриоты на свете, — сказала Ленка.

— Мой дедушка именно таким и был, — сказал Крис. — В 1939 году он убежал в Англию и выучился на лётчика-истребителя. Участвовал в воздушной битве за Англию, но, как не раз говорил, сражался не за Англию, а за Польшу. Зато отец в патриотизм не верил. Он был социалистом. Прошу заметить: не коммунистом, а именно социалистом. Он считал, что национализм разделяет людей. Королей он терпеть не мог. Уверен, что и этот ему бы не понравился.

— Почему он жил в Англии, если был социалистом?

— Он ненавидел сталинизм. А Британию считал не самым худшим на свете местом. Тогда на дворе стоял 1965 год, и лейбористы только что победили на выборах. Отец считал, что Вильсон как социалист куда лучше, чем партаппаратчики в Варшаве. Отец играл в шахматы — был гроссмейстером международного класса. Приехав на международный шахматный турнир в Борнмуте, он попросил у Англии политического убежища. Так как в Йоркшире у него жили кузены, он перебрался туда. Там он встретил мою мать, и таким образом на свет появился я.

— Готова спорить, дедушка образ мыслей твоего отца не одобрял.

— Ты попала в яблочко.

Между его отцом и дедом по материнской линии и вправду существовали трения, что весьма огорчало Криса в детстве. По большому счёту вся польская община в Галифаксе относилась к его отцу с подозрением. Хотя он и удрал из социалистической Польши, тем не менее он прожил там значительную часть своей жизни, а стало быть, доверия не заслуживал.

— Ты всё время говоришь о своём отце в прошедшем времени. Почему?

Крис вздохнул.

— Он умер, когда мне было десять лет.

— Извини.

— К чему извинения? Это было давно.

— Тем не менее я сожалею о твоей потере. — Она обворожительно улыбнулась. — И я рада, что в Нью-Йорке стоит памятник славянскому герою. Быть может, в один прекрасный день здесь поставят памятник и Вацлаву Гавелу.

— Это было бы здорово.

Стажёры нашли в парке уютное местечко около небольшого пруда и расположились прямо на траве. Они пили вино, ели вкусные продукты, веселились — в общем, отдыхали. Ленка накупила слишком много пикулей, стажёры все их съесть не смогли, и тогда Дункан с Алексом стали швыряться ими в Ленку. Ленка отплатила им той же монетой, и между ними завязалась шуточная баталия. Крис лежал на траве, смотрел в голубое небо и думал о том, как хорошо хотя бы на время забыть об инвестициях и процентных ставках. А ещё он думал, что Нью-Йорк — прекрасный город, но понять это можно только тогда, когда ты беспечен и свободен.

От выпитого вина его стало клонить ко сну, он прикрыл глаза и задремал. Проснулся он оттого, что почувствовал на лице холодные капли. Он открыл глаза. Голубое небо у него над головой затянуло тучами, и стало накрапывать. Стажёры, опасаясь, что дождь усилится и перейдёт в ливень, торопливо складывали в пластиковые пакеты остатки еды. Их опасения вскоре оправдались. Хлынуло как из ведра, и стажёры под косыми холодными струями лившейся с неба воды бросились искать убежище. Латаша, Эрик и Алекс поймали такси и уехали. Ленке, Крису, Йену и Дункану поймать такси не удалось, и тогда они побежали к себе на квартиру. На бегу Дункан старательно прикрывал Ленку от дождя своим пальто.

Когда они, вымокнув насквозь, оказались в стенах дома, Крис пошёл готовить чай, а Ленка сразу же отправилась в душ, предварительно затребовав у Дункана сухую рубашку и брюки, чтобы было во что переодеться. Потом в душ отправились Крис и Йен, а потом Дункан с Ленкой неожиданно смылись, заявив, что уходят в ближайший бар — поболтать и немного выпить.

Когда дверь за ними захлопнулась, Крис и Йен обменялись взглядами.

— И что ты обо всём этом думаешь? — наконец спросил Крис.

— Ничего у него не выйдет, — сказал Йен. — Эта девочка не из его голубятни.

— Как знать? Дункан — парень симпатичный. И добрый, — сказал Крис. — Такой, знаешь ли, большой ласковый щенок.

Рыжеволосый, веснушчатый Дункан красавцем не был, но у него имелась пара неоспоримых достоинств: искрившиеся весельем ярко-голубые глаза и обаятельная улыбка, казалось, говорившая: «Давайте подружимся». Крис не раз замечал, какое неотразимое действие оказывала эта улыбка на некоторых женщин из лондонской конторы «Блумфилд Вайса».

— Она намного старше его. Если мне не изменяет память, ей двадцать пять лет, — сказал Йен.

— У них разница в три года. Разве это много? Кстати, она ведь тебе тоже нравится, не так ли?

Йен пожал плечами.

— Не особенно, — произнёс он, старательно пытаясь изобразить равнодушие. — Но выглядит она отлично, кто ж спорит?

Крис рассмеялся:

— Бедняжка! Все мужчины на курсах пытаются за ней ухаживать.

— Почему же бедняжка? По-моему, ей это нравится.

— Что ж, может быть, ты и прав.

Дункан вернулся домой примерно в половине двенадцатого. Крис и Йен ещё не спали.

— Ну? — сказал Крис.

Дункан вынул из холодильника банку пива, открыл и уселся в кресло, поставив банку на подлокотник.

— Великолепная женщина, — произнёс он, ухмыляясь.

— В этом никто не сомневается. Скажи лучше, успех у тебя намечается, или всё бесполезно?

Дункан глотнул пива и сказал:

— Поживём — увидим.

4

— Скажите, Карла, вы слышали хоть что-нибудь из того, что я здесь говорил последние две недели?

— Конечно, слышала, профессор.

Валдерн был в дурном настроении. Сначала он напустился на Йена, но тот с честью отразил его нападки, и тогда Валдерн переключился на Карлу Морелли, «жертву» послабее.

— В таком случае вы можете и должны мне сказать, что такое возврат.

— Хорошо, профессор, — сказала Карла. Она с шумом втянула в себя воздух и надолго замолчала. Класс, обратившись в слух, ждал, что она скажет. Валдерн впился в неё своими маленькими глазками и гипнотизировал её взглядом, как удав.

Карла пробормотала нечто невразумительное.

Валдерн приставил ладонь к уху.

— Я вас не слышу.

— Извините, — прошептала Карла дрожащим голосом. Потом, уже чуть громче, пролепетала: — Возврат — это когда клиент передаёт кредитное обязательство, которого у него нет, «Блумфилд Вайсу».