Неловкая поступь смерти - Наталия Николаевна Антонова
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
– А адрес Понамарёва у вас есть?
– Только телефон.
– Диктуйте.
Выйдя из магазина, Ринат посмотрел на прояснившееся небо и подумал, что, если не случится ничего чрезвычайного, он передаст Воеводиной добытую информацию и, вполне возможно, уйдёт домой вовремя, забежит за Гулей в садик. Хотя сегодня за ней должна была зайти Гузель.
«Вот и чудесно, – думал Ринат, – в които веки они с женой встретятся в детском саду, – он улыбнулся, – заберут дочку и, может быть, посидят втроём в кафе-мороженом, а потом погуляют в сквере возле дома. На улице распогодилось, и моим девочкам полезно будет подышать свежим воздухом перед сном».
«Конечно, свежим воздух в сквере можно было назвать с натяжкой, но всё равно там и деревья, и кустарники, и цветы. А значит, и кислород!» – оптимистично подумал Ринат и ускорил шаг.
Ему и впрямь повезло, Воеводина сказала, что на сегодня он ей больше не нужен и в пять может идти домой.
На радостях Ринат чуть не расцеловал свою начальницу. А она, точно угадав его мысли, погрозила ему пальцем, улыбнулась и указала на дверь.
Понамарёву Воеводина позвонила сама, а на встречу с ним отправила Аветика Григоряна.
Старший лейтенант Аветик Григорян, несмотря на свою молодость и горячую кровь предков, текущую в его жилах, был человеком уравновешенным и во всех сложных ситуациях сохранял голову холодной.
Сам он считал, что это у него наследственное. Он ни разу не видел, чтобы его отец, Армен Григорьевич Григорян, преподающий на кафедре теории и истории государства и права, или дед, полковник в отставке, прослуживший всю жизнь в милиции, хоть раз впадали в ярость.
Родители Аветика оказались в городе на Волге после страшного землетрясения в Спитаке. Были они тогда ещё детьми. Поэтому сам Аветик считал себя коренным, местным и взял у старшего товарища Рината Ахметова привычку называть себя русским армянином. Ринат, естественно, называл себя русским татарином.
Следователь Наполеонов, правда, как-то заикнулся, что правильнее говорить – российский.
Но нерастерявшийся Ринат тотчас напомнил ему слова Тургенева: «…поскреби любого русского, найдёшь татарина». Об этом же говорили Карамзин, Гоголь, Лесков, Куприн.
Ахметов не ограничился этим и назвал плеяду русских аристократических фамилий, ведущих свой род от предка татарина.
– Кстати, – добавил он, – Карамзин, Менделеев, Мечников, Павлов и Тимирязев также имеют татарских предков.
Аветик тоже успел вставить своё слово:
– Вот и Ахматова! И Айвазовский!
– Айвазовский что, тоже русский татарин? – хмыкнул Наполеонов.
– Нет, – серьёзно проговорил Аветик, – он русский армянин.
– А вообще русский это не национальность, а состояние души, – тихо заметила украинка Любава Залеская.
– Вы мне ещё Рюриков вспомните! Ишь, умники нашлись, – почему-то рассердился Наполеонов.
И тут вклинился Дмитрий Славин:
– А что, ребята, я думаю, Любава права. Вспомните, в войско князя Олега, отправившегося покорять Византию, входили: поляне, варяги, русь, северяне, радимичи, вятичи, кривичи, славяне и другие.
Наполеонов закатил глаза и ретировался. Уходя, он пробурчал:
– И кого в полицию понабрали…
Василиса Никитична сказала Аветику, что Сергей Понамарёв будет ждать его в случае отсутствия дождя за первым столиком уличного кафе «Конёк-горбунок». А если пойдёт дождь, то их встреча пройдёт внутри этого кафе.
– Вот тебе номер его телефона, – напутствовала оперативника Воеводина, – выясни, во сколько точно он привёз Селиванова домой. И спроси, почему Селиванов не остался там до более позднего времени.
Аветик кивнул и отправился на задание. Выйдя на улицу, он посмотрел на небо – ни одной тучки. До встречи оставался целый час. Григорян задумался, проехать ему две остановки на автобусе или пройтись пешком, и выбрал второе.
Над первым столиком уличного кафе «Конька-горбунка» был голубой зонтик. За столиком сидел широкоплечий детина и с аппетитом ел суп харчо.
Аветик пожал плечами и подошёл:
– Извините, вы Сергей Понамарёв?
Детина поднял на него грустные голубые глаза, энергично подвигал челюстями, дожёвывая находившееся во рту, и ответил:
– Ну, предположим, я Сергей Понамарёв. А ты кто?
– Я старший лейтенант Аветик Григорян.
– Опа-на! Значит, старший? – без тени улыбки переспросил детина.
– Старший, – подтвердил Аветик.
– Ну, тогда садись, старшой! Мне вообще-то дама звонила.
– Не дама, – сурово поправил его оперативник, – а подполковник Василиса Никитична Воеводина.
– А она что, не дама? – хмыкнул Понамарёв.
Глаза Аветика, напоминающие две большие черносливины, предостерегающе сверкнули.
– Ладно, уговорил, – примиряюще поднял над столом руки Понамарёв, – согласен, подполковнику не к лицу бегать по каким-то уличным кафешкам для разговоров с такой мелкой сошкой, как я. Ты чего будешь заказывать, старшой? – спросил он Григоряна.
– Ничего. Я задам вам несколько вопросов, вы на них ответите, и мы распрощаемся.
– Какой ты суровый, однако, – притворно вздохнул Понамарёв и предложил: – Спрашивай.
– Когда вы с Аркадием Селивановым покинули клуб «Кармелиту», – он назвал число.
– Да часов в восемь, наверное, и покинули.
– Точное время вы не помните?
– Извини, я на часы не смотрел.
– И сколько было времени, когда вы привезли его домой, вы тоже не помните?
– Помню! – встрепенулся Понамарёв.
Аветик бросил на него заинтересованный взгляд.
– То есть вы посмотрели на часы?
– Нет! Никуда я не смотрел!
– Но откуда же вы знаете, сколько было времени?
– Когда я Аркашу домой завёл, у Милки как раз в радио пикало, а она, нет чтобы обрадоваться, что Аркадий рано домой пришёл, так и взвилась: «Чего это ты в девять часов припёрся?!»
– То есть она была недовольна?
– Выходит, что так, – пожал плечами Понамарёв и доверительно склонился к оперативнику: – Вот что я тебе скажу, старшой: странные существа эти бабы!
– Они не существа, а люди, – поправил его Григорян.
– Скажешь тоже, люди, – отмахнулся от него Понамарёв, – какую ни возьми, все на метле летают!
Аветик не дал втянуть себя в пустую дискуссию и спросил:
– А почему Селиванов так рано покинул клуб?
– Так он не по своей воле, – вздохнул мужчина.
– А по чьей же? – удивился Аветик, но лицо его оставалось бесстрастным.
– Понимаешь, – доверительным тоном проговорил Понамарёв, – Аркаша любит швыряться деньгами, в клубе в том числе. Ну это, значит, чтобы пыль пустить в глаза.
– И что?
– А чтобы швырять деньги, нужно их иметь. Сечёшь?
– Секу.
– Аркаша нигде не работает. Милка кормит его, поит, но денег не даёт. Всё, что он имеет, это средства, что мать переводит ему на карточку. Но она в последнее время скуповата стала, – Понамарёв заговорщически подмигнул оперативнику.
– У Селиванова закончились деньги, и он решил вернуться домой? – задал уточняющий вопрос Аветик.
– Нет, дело не в этом, – отмахнулся от него Понамарёв.
– А в чём же?
– В «Кармелиту» в этот вечер пожаловал сам Гордей Дацук! – Понамарёв поднял указательный палец в направлении к куполу зонта.
– И кто это? – спросил Григорян.
– Главный кредитор Аркадия, – со значением в голосе проговорил мужчина.
– А что есть ещё и не главные?
– Да Аркадий в долгах как в шелках! – хмыкнул Понамарёв.
– И что этот Дацук?
– Да ничего особенно, – пожал плечами приятель Селиванова. – Просто он обещал Аркаше, если он не выплатит ему долг, вбить его по самую макушку в землю.
– Как это вбить?
– Очень просто, кувалдой, – бесстрастно ответил Понамарёв.
– И поэтому Селиванов уехал домой?
Мужчина молча развёл руками.
«Ну
