Неловкая поступь смерти - Наталия Николаевна Антонова

– Но ведь точь-в-точь! – не переставала удивляться Залеская.

– Ты забыла, где мы работаем?

– Нет, но…

– Нам нужен Дацук.

Тут к их столику подошёл Горелый. Он с вожделением смотрел на Любаву, потом повернулся к Дмитрию и сказал:

– Сейчас ты, – он ткнул в Славина пальцем, – и твоя девка поедете с нами!

– Куда?

– Меньше знаешь, крепче спишь, – хмыкнул Горелый. – Ну пошли, что ли.

– Пошли, – спокойно отозвался Славин.

Их усадили в машину и завязали глаза.

– А я уже думал, что бандитские боевики отошли в прошлое.

– Заткнись, – лениво посоветовал Толян.

Через полчаса они выехали за город, сначала ехали по асфальтированной дороге, потом по грунтовой. Примерно через час машина остановилась, и их вытолкали из салона. Скрипнули ворота, поддерживая пленников под локти, их провели по какой-то дорожке, завели в здание и подняли наверх на лифте.

Когда им развязали глаза, они оказались в комнате с опущенными портьерами. За столом сидел грузный, но не старый мужчина.

– Садитесь, – предложил он им.

– Вы Гордей Дацук? – спросил Дмитрий.

– Допустим.

– Я не понимаю, зачем нас сюда привезли, разве не проще было договориться на месте?

– Оно, может, конечно, и проще… Но…

– Что «но»?

– Мы проверили. Мать Аркаши и впрямь скончалась. Вас мы отпустим, как только Аркаша отпишет своё наследство в нашу пользу.

– Вы идиот? – спросил Дмитрий. – В права наследства надо ещё вступить.

Любава вся напряглась.

– У нас всё продумано, – заявил Дацук.

– Ну-ну, – усмехнулся Славин.

И тут за окном что-то произошло. Гордей обернулся, но портьеры мешали разглядеть произошедшее. Он поднялся. И в это время Славин схватил стул и запустил в люстру.

– Ложись, – крикнул он Любаве. На них посыпался град осколков.

Дацук стал стрелять под стол. Но Дмитрий успел засунуть Любаву в шкаф, а сам вжался в проём, потом переместился к окну и юркнул за одну из портьер. Когда Гордей тоже кинулся к окну, Славин нанёс ему несколько ударов.

Бандит попытался выстрелить, оперативник перехватил его руку и изо всей силы стал сгибать её, борьба шла с переменным успехом, за несколько мгновений из оружия бандита вылетело несколько пуль. И тут кто-то треснул Дацука гранёным графином по голове, истекая кровью, Дацук рухнул к ногам оперативника.

– Я, кажется, его убила, – всхлипнула Любава.

«Нашла о ком жалеть», – хотел сказать Дмитрий, но не успел. Вылетела взломанная дверь. Славин схватил с пола оружие. Но это были свои.

Дмитрий облегчённо вздохнул и опустился на первый попавшийся стул. Любава наклонилась над ним и стала вытирать кровь.

– Это не моя, – сказал он.

– А, – и тут Любава вспомнила, – мой плащ остался в «Кармелите».

Дмитрий захохотал во всё горло.

– Ничего смешного, – обиделась девушка, – я его купила совсем недавно. – Но мгновение спустя она тоже рассмеялась.

– Эту весёлую пару в управление, – кивнул на них один из спасителей, – а то Василиса Никитична беспокоится, да поаккуратнее.

Уже в машине Любава спросила:

– Как же они нас нашли?

– Я же сказал тебе, что всё под контролем, – он осторожно пригладил растрепавшиеся волосы девушки. – И ещё для надёжности я прицепил жучок и себе, и тебе.

– А мне когда? – удивилась она.

– Во время танца.

– А я-то думала, что ты гладишь меня, потому что я тебе нравлюсь, – разочарованно протянула она, тщательно пряча улыбку.

– Нравишься, очень, – и он снова погладил её волосы, которые уже не нуждались в приглаживании.

Глава 7

Гордей Дацук с перевязанной головой сидел в кабинете следователя. У него давно не было такого отвратительного настроения. Мало того, что он влип по глупости и жадности, как курёнок в щи. Но так как люди редко винят в своих неудачах себя, Дацук был уверен, что во всём виноват Толик Горелый. Это он его так нелепо подставил. К тому же у Гордея невыносимо болела голова. Обезболивающие, которые ему вколол врач, не слишком-то помогали.

Действовал ему на нервы и следователь, сидящий напротив него. Молодой, небольшого роста, но упёртый.

«Ишь, – думал Дацук, – так и сверлит своими лисьими глазами. И ещё, того и смотри, проткнёт своим хоть и не длинным, но острым носом». Гордей невольно почувствовал себя мухой, проткнутой булавкой. Ощущение было настолько реальным, что у него даже мурашки по телу побежали и он, не выдержав, спросил:

– Чего вы на меня уставились, гражданин следователь, на мне картинок нет.

– Вы сам, господин Дацук, как самая страшная картинка, – ответил следователь, недобро усмехнувшись.

– Ничего я не страшный, – обиделся Гордей.

– Красавец, пробы ставить негде, – ответил Наполеонов. – Вы лучше мне скажите, когда и от кого вы узнали, что скончалась приёмная мать Аркадия Селиванова?

– Когда да от кого, – Дацук ухмыльнулся, – так от Толика Горелого и узнал вчера. А ему этот фраер сказал, которого мы любезно вместе с его девицей пригласили в гости. А она, вы только посмотрите, товарищ следователь, – Дацук указал на свою перебинтованную голову, – по башке мне графином. И где только этому учат барышень?

– Да уж не в институте благородных девиц, – не выдержав, улыбнулся Наполеонов и подумал: «Хорошо в Полтаве учили будущих работников полиции, ой и хорошо! Молодец Любава! Такого борова завалила!»

– Я вижу, вы восхищены, – сердито проговорил Гордей, – а я вот на вас в суд подам за нанесение увечий! Тешите себя мыслью, что я не стану жаловаться на ваше самоуправство?!

– Жалуйтесь! И лучше всего самому Господу Богу.

– Вы что же, мне убийством угрожаете? – так и вскипел Дацук.

– Да ни боже мой, – хмыкнул Наполеонов. – Пока будете отлёживаться в камере.

– За что?!

– За похищение сотрудников полиции.

– Да откуда же я знал, что они из полиции?! – вытаращил глаза Дацук.

– Так вы уверены, что простых граждан похищать вам дозволено?

– Ничего я не считаю, – пошёл на попятную Гордей. – Никто их не похищал! Им предложили проехать для проведения, можно сказать, светской беседы. А они взъерепенились.

Наполеонов вызвал конвой.

– Уведите.

– Я ещё недоговорил! Я требую лазарет!

– Ага. А я требую Майами, – хмыкнул следователь. – Отлежитесь в камере. А потом мы вам предъявим обвинение в убийстве Селивановой.

– С ума сошли! – завопил Дацук и попытался вырваться из рук конвоиров. – Никого мы не убивали! И не знали о её смерти до того, как вы не прислали в клуб своих ищеек.

– И именно от незнания вы держали в своём доме наготове нотариуса.

– Он приехал совсем по другому делу!

Но Наполеонов уже не слушал его. Вчера, сразу после завершения спецоперации, он переговорил с оперативником Славиным. И тот сказал, что у него создалось впечатление, что Толик Горелый не слишком-то удивился, узнав, что Селиванова убита. Скорее разыграл удивление. Хотя стопроцентной уверенности в этом у Славина не было.

Чуть позже Наполеонову пришла информация о том, что Гордей Дацук сам должен громадную сумму Годзилле. Гордей не брал в долг, он проиграл в карты. Все личные средства у него были вложены в то или иное дело, свободных денег не было, поэтому он так рьяно, почти истерично начал выбивать долги из своих должников. А Аркадий Селиванов был самым крупным из них.

Несмотря на то что