Большая книга притч - протоиерей Алексей Мокиевский

Монах пришёл как-то к своему наставнику и говорит:

– Отче, сколько раз хожу я к тебе, каюсь в грехах, сколько раз ты наставлял меня советами, но я не могу исправиться. Какая мне польза приходить к тебе, если после наших бесед я снова впадаю во грехи свои?

Авва ответил:

– Сын мой, возьми два глиняных горшка – один с мёдом, а другой пустой.

Ученик так и сделал.

– А теперь, – сказал учитель, – перелей несколько раз мёд из одного горшка в другой.

Ученик снова послушался.

– Теперь, сынок, посмотри на пустой горшок и понюхай его.

Ученик посмотрел, понюхал и говорит:

– Отче, пустой горшок пахнет мёдом, и там, на донышке, осталось немного густого мёда.

– Вот так, – сказал учитель, – и мои наставления оседают в твоей душе. Если ты ради Христа усвоишь в жизни хоть часть добродетели, то Господь по милости Своей восполнит их недостаток и спасёт твою душу для жизни в раю. Ибо и земная хозяйка не сыплет перец в горшок, который пахнет мёдом. Так и Бог не отринет тебя, если сохранишь в душе хоть начала праведности.

Один брат был безмолвником в монастыре, но постоянно приходил в гнев. Посему говорит сам в себе: «Уйду отсюда в уединённое место, и оставит там меня страсть гнева». Так он поселился один в пещере. В один день, почерпнув сосуд воды, поставил его на земле – сосуд тотчас перевернулся вниз. Взяв его, он почерпнул воды в другой раз – сосуд опять опрокинулся. Потом, наполненный водой, и в третий раз перевернулся вниз. Брат, рассердившись, схватил его и разбил. Пришедши же в себя, понял, что над ним издевается диавол, и сказал: «Вот, я удалился в уединение – и побеждён им! Пойду опять в монастырь, ибо везде необходимы подвиг, и терпение, и Божия помощь!».

Пресвитер авва Евлогий во время Евхаристии получал от Бога дар прозорливости. Он видел в душе каждого человека, желающего принять Христовы Тайны, его достоинства и недостатки. Когда собравшиеся в храме начинали готовиться к причащению, он говорил некоторым из них:

– Как это вы дерзаете приступать к Святым Тайнам, ведь ваши души и расположения направлены ко злу?

Затем, обращаясь к каждому порознь, обличал:

– Ты в эту ночь был одержим блудными помыслами… А ты сказал в своём сердце: «Не всё ли равно – грешным или чистым приступать ко Святому Причащению?»… Ты имел сомнения относительно самих Даров и думал: «Освятят ли они меня, когда приступлю к ним?».

Удерживая согрешивших от принятия Святых Даров, авва Евлогий давал совет:

– Удалитесь на некоторое время от Святых Тайн и покайтесь от души, очистив пороки слезами сокрушения. Получив отпущение грехов, вы станете достойными общения с Христом. Если же не очистите сначала мысли, то не можете приступить к благодати Христовой.

Авва Аполлос Великий очень не одобрял тех, кто носил вериги и принимал на себя вид особенного, напускного благоговения.

Он говорил о них:

– Таковые делают это на показ человекам и тем впадают в лицемерие. Лучше постом утомлять тело, а добродетели должно творить втайне. Если же у нас нет подвигов, то, по крайней мере, воздержимся от лицемерия.

Однажды авва Диоскор безмолвствовал в келье, оплакивая себя. Ученик его жил в другой келье. Когда ученик приходил к старцу и заставал его плачущим, то спрашивал:

– Отец! О чём ты плачешь?

Старец отвечал ему:

– Плачу о грехах моих.

Ученик возражал:

– Ты не имеешь грехов!

Старец отвечал:

– Будь уверен, сын мой, если бы я видел все грехи мои, то мой собственный плач оказался бы недостаточным. Я нуждался бы во многих помощниках, чтобы оплакать их как должно.

Схимонах Никодим, афонский подвижник XIX века, получил от Бога великий дар слёз: он мог плакать по своему желанию столько, сколько хотел. Его духовник, заметив у него такую добродетель, спросил:

– Давно ли ты имеешь этот дар?

– Два года с половиной, – ответил схимонах Никодим, – с того времени, как я после беседы с тобой об этом даровании Божием сделал тебе поклон и испросил у тебя благословения искать этот дар Божий. А до того времени я три года с трудом понуждал себя к ежедневным слезам.

На это признание духовник сказал ему:

– Ты получил этот дар за послушание, а не за твои заслуги. Знай, что всякий дар Божий сохраняется смирением. Берегись от возношения, не осуждай никого и постоянно укоряй себя. Другие тоже имеют этот дар, но считают себя хуже всех.

Путешествовали по миру два монаха. Однажды на своём пути они встретили очень красивую женщину. Она была просто неземной красоты. Женщина стояла возле реки и пыталась её пересечь. Ей необходимо было попасть на другой берег. Но течение реки было настолько сильным, что у неё никак не получалось сделать это самостоятельно.

Тогда один из монахов без промедления и каких-либо вопросов быстро подошёл к женщине, взял её на руки и перенёс на другой берег реки. Затем он вернулся к своему спутнику, и они молча продолжили свой путь.

Так они шли какое-то время. Вдруг второй монах не выдержал и спросил:

– Мы же принесли обет не касаться женщины. Как ты мог посадить её себе на плечи?

Другой монах серьёзно посмотрел на своего спутника и ответил:

– Я поставил женщину на берег час назад, а ты, судя по всему, всё ещё несешь её с собой.

Два старца жили вместе, и никогда не было у них распри. Сказал же один другому: «Сделаем и мы распрю, как другие люди». Он же отвечал: «Не знаю, какая бывает распря». Тот отвечает: «Вот, я кладу кирпич посредине и говорю: «Он мой», а ты говоришь: «Нет, он мой». Это и будет начало». И сделали так. И говорит один из них: «Он мой». Другой же сказал: «Нет, он мой». И сказал первый: «Да, да, он твой, возьми и ступай». И разошлись, и не смогли вступить в распрю между собой.

Однажды братия из скита пошли к авве Антонию.

Взойдя на корабль, чтобы отплыть к нему, нашли они одного старца, отправлявшегося в ту же сторону. Братия не знали его. На корабле они говорили об изречениях святых отцов и словах из Писания, рассказывали также о своих рукоделиях. Старец всё молчал.

Выйдя на пристань, они узнали, что и старец отправлялся также к авве Антонию. Когда они пришли к Антонию, он сказал им:

– Доброго спутника нашли вы в этом старце!

Сказал и старцу:

– Добрых братий и ты нашёл, авва.

– Они хороши, – отвечал старец, – но у них двор не имеет ворот: кто хочет, подходит к стойлу и отвязывает осла.

Брат спрашивал авву Пимена: «Я сделал великий грех и хочу каяться три года».

«Много», – говорит ему Пимен. «Или хотя один год», – говорил брат. «И то много», – сказал опять старец. Бывшие у старца спросили: «Не довольно ли 40 дней?». «И это много, – сказал старец. – Если человек покается от всего сердца и более уже не будет грешить, то и в три дня примет его Бог».

Спросил однажды авва Марк авву Арсения:

– По какой причине ты избегаешь общества и беседы с нами?

Арсений отвечал:

– Знает Бог, что я люблю вас, но не могу быть вместе и с Богом, и с человеками. На небе тысячи и тысячи тысяч имеют одну волю, а у человеков воля многообразна: и потому не могу, оставив Бога, быть с человеками.

Однажды авва Евагрий сказал авве Арсению:

– Отчего мы, при всей нашей учёности и нашем развитии, не имеем ничего, а эти грубые египтяне имеют такое возвышенное духовное делание?

Авва Арсений отвечал:

– Мы ничего не почерпаем для духовного жительства из учений мира, а они подвигами стяжали своё духовное жительство.

Один отшельник достиг такой святости, что спокойно жил среди зверей, и они его не трогали, кормил их детёнышей, и звери не причиняли ему вреда. Когда его увидел один из отцов монастыря, он сказал:

– Если ты хочешь достичь ещё большего совершенства – иди в монастырь и попробуй ужиться со святыми братьями.

Про святого епископа Аммона рассказывают, что к нему привели на суд женщину, которая обвинялась в грехе прелюбодеяния (тогда епископ выполнял и роль судьи). Посмотрев на несчастную, святой епископ сказал:

– Ты зачала ребенка, роды твои будут трудными.

Затем обратился к своим служителям:

– Дайте ей десять аршин полотна: если она умрёт во время родов, то оно будет ей саваном, а если родится ребенок, то оно пригодится для него.

И отпустил женщину, не наказав её и не дав никакой епитимии. Тогда одна дева, присутствовавшая на суде и жаждавшая, чтоб порок был наказан, закричала:

– Этот епископ, наверно, безумный!

На это святой ответил ей:

– Долгие годы я молился в безмолвии в пустыне, чтобы стяжать это безумие, и теперь не желаю расстаться с ним, не променяю его ни на какую мирскую мудрость.