Между мгновениями - Джеймс Черный

- Нет, это пособие идеального разведчика, а книгу я написал давно, лет двадцать назад. Хотите почитать? У меня где-то завалялась нераспечатанная пачка.

Исайя опустился на колени и который раз погряз в хламе, перебирая дорогой для него мусор:

- Нет, не найду. Поищите сами. На обложке нарисован крест, прибитый к еврейской истории.

_________________________

Захар Мехлис - Возможно сын Мехлиса. Мехлис Лев Захарович(1889-1953) нарком СССР, приближенный Сталина.

Я душу всю тебе открою - Песня на стихи И. Сталина.

- А о чём книга? - на всякий случай спросил я. Со слов старухи, книга была об изгнании евреев из Испании.

- О крестоносцах. Девять веков прошло. Пора было подводить итоги.

Казимир, до сих пор пытавшийся слиться с Исайиной рухлядью, закачался и тихо начал сползать на пол. Исайя кинулся к Казимиру. Я подумал помочь ему,

а он выхватил из-под Казимира очередной рулон бумаги и ловко раскатал его в воздухе:

- Точно. Мою бы память, да заблудшим. Это маршрут Готфрида Бульонского*. Когда я затеял писать книгу, то прежде решил протопать пешком путь крестоносцев и повторил его. Вот карта - свидетель моих походов.

- А что же встреча? - Казимир хотел вернуть Исайю к главному. Исайя тоскливо пытался на потолке найти связующую нить.

- Гитлер внушал Сталину, что друг без друга невозможно обойтись, но надо и не мешать друг другу. Поделить запад-юг, а потом поделить ещё раз. Сталин

всё твердил: "Англия, Англия. Надо начинать с неё, а я поддержу сзади". "Сзади, - подумал Гитлер, - я знаю твой удар сзади. Нет, прежде чем высадиться в Англии, надо сломать Россию".

Исайя вновь откинулся от своих воспоминаний и стал водить пальцем по карте своих путешествий вместе с Бульонским.

- Что-то я не найду могилы Фридриха Барбароссы.*

- Да Барбаросса утонул сто лет спустя. Но можно ли удостовериться, взглянуть хотя бы на один документ истории новейшей, - я захотел припереть старика к стенке.

- А что, вам карта не документ?

- Я вам сегодня нарисую десять таких, - продолжал досаждать я старику, - и кружки нарисую и печати поставлю, а если постараться, то из неё и плащаницу новую изобразить можно и толкнуть на Сотби.

Удар был настолько неожиданным и сильным, что я отлетел к стене и упал, как подкошенный. И только свалившиеся на меня полки и этажерки помешали Казимиру добить меня ногами.

- Опомнись, Казимир, - я отгребал от себя хлам истории, - ты посетил сей мир в минуты шутовские. Кому ты веришь? Вчера ты клюнул на рыбу, а сегодня на передел истории. Хочешь быть евреем - иди молись. Доверься Богу.

Спас меня старик. Он доковылял до лежанки и рухнул на неё. Если он помрёт сейчас, нас уж точно повяжут. Но Исайя умирать не собирался. Он приподнялся на локте и с пеной на губах продолжал:

- Приходите завтра... прежде я должен... а кому я должен?... Мне задолжали... Я стал потомком своего прошлого и вправе призвать себя к ответу. Но прошлое во мне - я сам? Или история во мне? Когда я боролся со злом, я спасал людей, когда я пытаюсь об этом рассказать - меня заставляют обслуживать тех, от кого вновь нет спасения. Я помню, как Мюллер утешал меня: "Бросьте свои еврейские штучки, ведь зло - заблудшее добро". Теперь я

________________

Готфрид Бульонский - Один из предводителей Первого крестового похода (1096г.).

... Фридриха Барбароссы - Фридрих I Барбаросса - император Священной Римской империи. Один из предводителей Третьего крестового похода (1187г.). В том же году Ф. Барбаросса утонул в речке Салефа в Малой Азии. Не дотянул, бедняга, до Иерусалима. Могила Ф. Барбароссы находится на горе Унтерсберг напротив "Орлиного гнезда", бывшей летней ставки (дачи) Гитлера.

точно знаю: история - заложница будущего. Она сокрыта не в тлене документов, а в пропасти могил.

Старик закрыл глаза и ладонью вытер рот.

- А теперь уходите, - он протянул мне руку, и на одном из пальцев я увидел татуировку. Она была почти стёрта или выцвела, и её можно было принять и за бабочку, и за свастику, и за звезду

- А что за фотография была в пакете? - я хотел спросить ещё и о старухе, его

жене, но Казимир меня опередил. Он протянул старику визитную карточку:

- Вот мой московский телефон. Звоните...

И телефон зазвонил.

- Возьмите трубку, - старик попытался опомниться от своей жизни.

Я взял трубку. Картавый голос матюгнулся откровенным хамством. Мол, если мы немедленно не отпустим Исайю в амбуланс, то сами будем тащить его в Яффо.

- Вы что? Вызывали скорую? - я попытался выжать из себя озабоченность.

- Я же сказал, идите. Они уже полгода дежурят у меня под окном.

Мы послушно вышли. Я на прощание пожал торчащую из двери руку, на что откликнулся звонок-красный нос: "Тавоу махар.* Отгнившие плоды

познания по весне распускаются" - проскрипел он нам вслед, и мы стали спускаться к машине. Никакого амбуланса не было, зато у калитки стоял крепкого сложения, высокий пожилой господин в голубых отутюженных штанах и замысловатого покроя цветной рубашке (потому, как он выглядел, мы решили, что он, наверно, занесён в Красную книгу Израиля).

- Простите, вы не из России? - он с явным подозрениям нас разглядывал.

- Да нет, мы свои.

- Что-то год на Исайю урожайный. Каждую неделю кто-нибудь заявляется к нему и у всех разные причины и поводы. За несколько дней до Пурима из Америки приезжал писатель и просил у Исайи раритет какой-то бабочки. Так американец утверждал, что Исайя крупнейший знаток бабочек. Сошла Америка с ума.

- А вы Исайю давно знаете?

- Всю жизнь. Первый раз мы встретились в конце 40-го. Точно в конце 40-го. Тогда беженцы из Европы в Хайфе свой пароход взорвали, так мы с Исайей всю ночь их из воды вылавливали. А потом я сильно простыл, так Исайя меня спиртом отпаивал и в кровать к своей жене положил для выравнивания температурного баланса. А в этом доме мы вместе поселились в 53-ем году. Теперь из прежних жильцов мы с Исайей вдвоём и остались. Исайя жил, как собака с ошейником: убежать нельзя, и к хозяину привязан не за поводок, а за сердце.

- Нам рассказывала одна старая женщина из Яффо, что Исайя в сорок пятом приплыл в Палестину на яхте из Германии, вернее транзитом из Венеции.

- Чушь. Очередные бабочки. В сорок втором мы вместе с ним строили в Тель-Авиве автобусную станцию. А потом мы встречались на вырубках апельсиновых плантаций. Город рос. Землю тогда с молотка продавали. В сорок пятом это было, точно, в сорок пятом.

- А что за книгу он написал?

- Книгу действительно он написал, только не смог издать её. Фамилия у Исайи - Богров. Он после сорок восьмого года начал работать в одной газете. Все

_____________________

Тавоу махар - (ивр. транс.) Приходите завтра.

тогда боролись за чистоту возвращенной крови. Это сейчас вас, русских, через одного наехало. А тогда все были на страже, и кто-то докопался до его родословной. Чёрный пиар не сегодня родился. Оказалось родственник у него в России был, писатель Григорий Богров*. То ли дед его, то ли дядя. Так вот

Богров - тот Богров, писатель, выкрестом стал и евреев поносил, хуже Маркса. Не он первый, но из первых учеников. Стыдно на Руси быть знаменитым и иудеем одновременно. Великая культура любит чистую кровь и евреям свою приходиться разжижать или хорошо перемешивать. А дядька Исайи кричал громче всех. Вроде не антисемит, но евреям только хуже. Исайю за это съели: мол, сам такой.

Исайя и завелся. Написал историю евреев, принявших христианство. Так он утверждал в своей книге, что Христос был первый выкрест на земле. Кому-то это сильно не понравилось. Лет десять он со своей книгою носился, да кому она была нужна: евреи не хотели Христа считать частью своей истории, а христиане не любят, когда их бога за еврея держат.

- А жена у него где?

- Схоронил он её лет двадцать назад. Ведь он с ума сошёл со своей книгой. Обнищал. Она, как могла, тлела на жертвеннике, но слегла, угасла и умерла.

Я взглянул на Казимира. Он стоял с лицом бледным и растерянным. Неужели перемена участи в его судьбе стала результатом подлого розыгрыша рыбы? Кажется, он поехал. Казимир достал из сумки маску хитрого еврея и стал ею закрывать свою растерянность..

- Поехали, Казимир, домой, - я же хотел спрятать Казимира за иерусалимским камнем.

- Завтра утром мы встретимся, - протянул нам руку глаженый господин,

с утра, я слышал, Исайя будет занят. Телевизионщики должны брать у него интервью. И меня тоже пригласили.

- О чём интервью?

- О русско-японской войне.

- О чём!?

- Вру я - врёт телевидение.

- И часто врёт?

- У телевидения есть два недуга: с одним столкнёшься, когда увидишь передачу про себя или про то, что прекрасно знаешь сам и убеждаешься правдивая ложь, как у Шварцнегера.* Второй недуг - они никогда не делают передачу о тебе, если даже продержат тебя перед камерой сутки. Режиссёр, ведущий выпендриваются и всегда делают передачу о себе, особенно ведущие - эти заложники собственных амбиций и налётов в кассу за гонораром с гонором