Между мгновениями - Джеймс Черный

Вики запропастилась где-то наверху и не отвечала. И тогда старуха рванула колесо, коляска закружилась и ввинтилась в угол за откидным столом:

- Помогите мне, Казимир, - старуха пыталась что-то извлечь из груды вещей. Я протиснулся к ней.

- Достаньте вот эту шкатулку, - она указала на стеклянную бутылку в виде спортивного кубка, скорее на кубок в виде бутыли.

Почти по всей её поверхности пористый налёт грязи въелся в стекло. Было видно, как кто-то пытался соскрести чёрный панцирь, а может, хотели вызволить из бутылки джинна.

- Все эти годы я хранила её в воде: сначала привязывала к днищу яхты, а

после первого налёта и обыска закопала тайник на дне. Но вот уже лет пять ко мне никто не приходит, и я решилась достать её. А прежде не было и года,

чтобы кто-нибудь не вломился ко мне. Одни искали Исаева: куда он делся в сорок пятом? Другие знали о бумагах и хотели разжиться. Если бы я сказала,

________________________

И увидел я ...- Пророк Иезекииль 1:4.

Дочерей Иезекииля - Иезекииль - пророк. 7-6 в. до н.э. История появления и исчезновения клуба" Дочерей Иезекииля" в свое время наделало много шума. Дописались, даже, что" дочери" парализовали на несколко дней духовное начало нескольких пригородов Тель-Авива.

...крепколобые и жестокосердные - Пророк Иезекииль 3:8.

где он - его бы убили. Я всегда хотела убить Исайю, но не чужими - своими руками.

Я взял бутыль в руки. Сбоку её торчало запаянное сургучом горлышко со свисающими верёвочками от печати.

- Исайя волок эту шкатулку через три границы, - только сейчас я увидел внутри бутыли бумажный сверток, перетянутый жгутом и опечатанный той же

сургучной печатью.

- В тридцать четвёртом Исайя играл за "Баварию" и у него сохранилась футбольная форма. Он и напялил её на себя, когда мы исчезли из Мюнхена, чтобы появиться в Венеции. В Торчелло нас ждала яхта. У Исайи были друзья среди итальянских фашистов, и они держали для него яхту в лагуне под прикрытием Скорцени. Я долго не могла понять, зачем этот подлец тащил на себе такую тяжесть, пока он однажды не сказал мне в припадке ласки: "Береги её, в ней наше будущее". Когда мы пересекали море, в милях десяти от Яффо нас обстреляли. Исайю ранили в ногу, и я привязала его на палубе, а шкатулку спрятала. Ему же сказала, что она разбилась, а бумаги размокли в воде.

Старуха вздрогнула навязчивым прошлым и на миг лицо её встрепенулось: сейчас она поднимется со своей плахи несчастья дожить до смерти, когда немощное тело больше не способно доказать справедливость слов, и мы рука об руку выйдем на палубу и неведомая сила зарядит нас в гарпунную пушку; старуха сама нажмёт на спусковой крючок, и мы улетим из её прошлого в моё будущее. Если моё будущее сокрылось в тумане пророчества рыбы, то её прошлое боевой подруги начало проясняться:

- Кому он служил все эти годы, я так и не узнала. Единственно знаю - не тем, на кого работал. Недермайер* готовил двойной заговор и против Гитлера, и против Сталина, а Исайя - тройной. Исайя полагал, что смерть тиранов евреев не спасёт. И он начал участвовать в подготовке их личной встречи, считая, что, погрязнув друг в друге, они отвлекутся от исполнения своих зловещих замыслов.

Старуха неожиданно поникла. Я видел через её зрачки, как она пытается в мозгу зацепиться за следующую мысль. Непослушная шея старухи сжалилась над головой и отпустила её. Голова враз обмякла, опустилась на плечо и умерла на нём. Наверху громыхнула чем-то Вики. Старуха вздрогнула, подняла голову, и сквозь лик хладеющей жизни вновь загорелись чёрные зрачки.

- Я долго держалась возле него, а он за меня. И так мы бы и сдохли, ненавидя и любя друг друга, если бы не его книга. Ради неё он всё забыл, забыл, что я быстро состарилась возле его причуд. С этой книгой он захотел всплыть снова наверх, а у меня уже не было сил карабкаться за ним, для меня на его верху уже не было места

- У вас есть эта книга? - как я хотел, чтобы книга была. Любая, хоть о чём, пусть её даже написал не Исайя и тогда моё сознание будет спасено.

Старуха от моей просьбы почему-то озаботилась скукой и безразличием:

- Романы нынче пахнут луком, спермой и грязными носками. И ещё говорил Исайя, что документы - самые лживые романы. И в этом их сила, как у справедливого оговора.

Было видно, как старуха опять полезла в свои мозги.

- Палестина встретила нас чужой весной и глухим забвением наших

________________________

Недермайер - Фигура противоречивая и сложная. Со слов старухи он был участником заговора против Гитлера. Подробности в книге И. Богрова "Крах".

европейских подвигов. Исайя был смятён. Нога долго не заживала, и вой от боли мешался со скулежом растерянности: физическое ощущение зла, которое давило и терзало его, с окончанием войны не исчезло. Он начал встречаться с людьми и поразился: одни не хотели смириться со своим еврейством, а те, кто гордились им, ничего не хотели слышать о Катастрофе. Другие одновременно считали себя евреями и не хотели ими быть.

Мы продолжали жить на яхте. Исайя не хотел сходить на берег - на своей земле он был чужим. Он перестал спать. Ночами он бегал по палубе, крутил свою гарпунную пушку и кричал: "Евреи призраки..."

- Призраки? - я недоумённо уставился на старуху:

- Не призраки, а признаки, - старуха полоснула руками, и пространство перед ней окрасилось от её ногтей цветными мазками воздуха. Цвета перемешивались, густели, и скоро старуху уже было не различить за радужным облаком. "Признаки!", кричал он и снова хватался за гарпунную пушку. Купил он её у пьяного матроса с одной целью - убить меня. Он выследил, как я ныряю под воду прятать нашу шкатулку, и караулил мой зад с гарпуном для кита.

- Да какие же у еврея признаки? - пытался я просунуть свой вопрос через потёки краски.

- Да сколько угодно: у одного горбатый нос, у второго - забытая Богом на голове кипа, а третий шепчет: "Кто слышал такое? Кто видел подобное? Разве

может страна мучиться родами (и родить) в один день? Рождается ли народ в один раз?;* четвёртый мучится над научным обоснованием божественности Торы, пятый клянётся заселить всю землю потомками двенадцати колен; шестой стыдит себя: "Раб ли Израиль? ...Отчего же он стал добычею?"*; один уткнулся в почву, другой в камни, третий в книгу, а остальные поют и пляшут и тогда их в забытьи, безвинных убивают.

Я поинтересовался:

- Но если евреев больше нет, а есть лишь признаки их завета - откуда ненависть берётся? Евреев нет, а ненависть жива. Кого же тогда хоронят признаки?

- Призраки. Освенцим за углом. Евреем можешь ты не быть, а ненавидеть их обязан. Исайя сам был в растерянности, я же говорила. Поэтому он и засел за

свою книгу. Да кто ж её издаст? Исайя так долго тренировал себя на разведывательной работе, что научился подслушивать чужие мысли. Их тайный

смысл он и хотел собрать в своей книге, но они этого допустить не могли. Приходили с угрозами к нему, ко мне и снова... - Старуха вдавилась в кресло.

- Я чувствую: за мной пришли и мне конец. Возьмёшь, Казимир, шкатулку и отвезёшь ему в Иерусалим. Запомни, запиши адрес: улица Узиель, 7. Исайя Богров. Жив, жив он ещё, я ещё вчера слышала его паскудное дыхание в трубке.

Старуха толкнула бутыль. Она по ее коленям скатилась ко мне в руки.

- Храни её. В шкатулке документы. Я прятала ее на дне морском полвека. Война скончалась. Войну убили, а тайны всё ещё живут. Они забились в щели и ждут своего часа. Встреча Гитлера и Сталина может быть самая вонючая и неизвестная из тайн. Свидетелей этой дьявольской встречи, кроме Исайи, сегодня не найти. Говорят, жива ещё Марион Денхоф*, но она вряд ли что ___________________________

Кто слышит такое?...- пророк Исайя, 66:8

Раб ли Израиль?... - пророк Иеремея, 2:14

Марион Денхоф - Связная между группами "Крайсау" и "Красной капеллы". Штирлиц жил у нее на квартире в январе 1945г.

знала. Графиня плела тайный заговор против Гитлера. Исайя сотрудничал с ними, но потом пошёл своим путём. Он работал на Россию, он в Россию верил

больше, чем в покушение на Гитлера. Исайя покинул заговорщиков "Крайсау"*

не из страха, а по расчёту или наитию. Ведь Гитлера вело сатанинское провидение. - Я видел, как старуха кричит, но слова её были почти не слышны.

- У большевиков всегда свой путь, - пытался я ей помочь, - слишком много

в России дорог, - я язвил и думал, что репликами оживляю мизансцену каюты.

- Напрасно, Казимир, смеёшься. Мне жить осталось меньше часа. Я умру, а ты останешься. Искупи вину своего рода.

Старуха продолжала кричать, но последние её слова застревали в спёртом воздухе. Сейчас она была похожа на свою посланницу - рыбу, что ночью мне вещала про мою судьбу, только без пучка зелени во рту. Но, как и ночью, слова её звучали отчетливо, как будто кто-то говорил внутри меня. Сомнений не оставалось, я сдал экзамен и принят в труппу. И тут во мне что-то повернулось, хрястнуло. Старуха права: напрасно я смеюсь. Я сам ждал покаяния, искупления. Только придти они должны были из Шамбалы, а явились в образе старой еврейской женщины. Если "Дочери Иезекииля" и разыгрывали весь этот фарс, то зачем? Когда все помнят - память обречена. Мир не мог остаться после Катастрофы прежним. Если брат моего отца мог убивать евреев, почему мой сын не сделает того же? Завтра явится миру новый Гитлер, пусть не прежний,