Рука, кормящая тебя - Эй. Джи. Рич

Я вернулась в Уильямсберг на метро, вышла на Бедфорд-авеню и отправилась в крытый бассейн «Метрополитен». Обожаю этот бассейн, особенно мне нравится стеклянная крыша. Плывешь в теплой воде и видишь, как на поверхности пляшет солнечный свет. Если прищуриться, можно притвориться, что ты сейчас не в Нью-Йорке, а где-нибудь в Карибском море.

Я ходила в бассейн пять раз в неделю и летом, и зимой. Плавание было моей страстью. Хотя плавание – не совсем верное слово. Я занималась водным бегом. Бегала на глубине с аква-джоггером, специальным поясом, который держит тебя как бы подвешенной в воде. В отличие от многих, бегающих в воде легкой трусцой, я выкладывалась в полную силу. Вода меня сдерживала, замедляла; ощущение было такое, словно бежишь во сне за уходящим поездом.

Раздевалка, пропахшая аммиаком и лаком для волос, с вечно сломанными фенами и забитыми волосами раковинами, никак не могла подготовить к изумительному по своей красоте бассейну: три дорожки по двадцать пять метров в искрящихся солнечных бликах.

Я занималась на медленной дорожке, предназначенной для тех, кто плавает на боку, или на пенопластовых досках, или не плавает вовсе, а барахтается в воде и болтает с другими такими же «пловцами». Дорожка была шириной как вагон метро и точно так же заполнена незнакомыми людьми.

Обычно я спускаюсь в бассейн по лесенке, но в тот день я нырнула с бортика: мне нужно было почувствовать тишину и плотность воды в те несколько блаженных секунд, когда всего остального как бы не существует. Вынырнув на поверхность, я побежала с таким напором, что даже сама удивилась. Я пробежала мимо слепой женщины, выполнявшей прыжки в мелкой части бассейна, мимо компании старушек в шапочках для душа вместо шапочек для плавания и с макияжем на лицах, мимо толстого мальчика, топтавшегося на месте. Будь я на суше, я пробежала бы полторы тысячи метров за шесть минут.

Я бежала от тела своего бывшего любовника в морге в офисе коронера, от собственного ощущения вины, от стыда. По идее, чем сильнее я выкладывалась, тем лучше должна была себя чувствовать, но то, с чем я сражалась, было настолько огромным, что мое тело не знало, расслаблялось оно или просто выматывалось.

Выбравшись из бассейна, я снова почувствовала силу тяжести. Водный бег на глубине входит в программу подготовки астронавтов, когда они учатся двигаться в невесомости.

Я закончила тренировку перед самым началом «женского времени», когда в течение двух часов в бассейн допускаются только женщины. Окна, выходящие в холл, закрывают плотными занавесками, места на вышках занимают спасатели-женщины. В это время бассейн посещают хасидки. Когда я вошла в раздевалку, там уже собралось с десяток женщин всех возрастов, переодевавшихся в купальные костюмы – длинные платья из плотного трикотажа. Я сама занималась в бикини, но ни разу не замечала, чтобы кто-то из этих женщин посмотрел на меня с осуждением или неприязнью. На самом деле они меня как бы и не замечали. Все, кроме Этель, проявлявшей ко мне столь же пытливое любопытство, как и я – к ней. Она рассказывала, что живет в Уильямсберге, в семье мужа Сатмара, и все у них благочестиво и чинно, а каждое лето – с гордостью сообщила мне Этель – она работает спасателем в кошерном лагере для девочек в Катскильских горах. От нее я узнала об интернет-магазине благопристойных купальных костюмов от кошерной компании «Аква Моета». Хотя летом, в лагере, Этель позволяет себе красоваться в самой последней модели от «Аква Моета»: открытом капри. «Если закрыты колени и локти, это нормально», – объяснила она.

Обычно я вытиралась прямо в душе, а когда выходила в предбанник в «женское время», в первый момент мне всегда становилось немного жутко. Парики, развешанные на крючках для полотенец, напоминали снятые скальпы.

– Тебя просили его опознать? – спросил – Стивен.

– Слава богу, нет.

– Тебе сказали, кто он такой?

– Нет пальцев – нет отпечатков.

Этот небрежный ответ ни в коем случае не отражал мое душевное состояние. Скорее это была попытка сдержать приближающуюся истерику.

Когда Стивен лег спать, я уселась за компьютер и вошла на сайт Федеральной системы поиска пропавших без вести и неустановленных лиц, базы данных, открытой и для полиции, и для простых граждан. Я вошла под своим логином и паролем. Всех, кто посещал семинары по судебно-психологической аутопсии, обязали зарегистрироваться на сайте. Я ввела в строку поиска номер, который мне дали в офисе коронера: ME 13—02544.

Минимальный возраст: 20

Максимальный возраст: 40

Расовая принадлежность: европеоид

Национальная принадлежность:

Пол: мужской

Вес: 74

Рост: 180, измерен

Наличие частей тела (отметьте все подходящие варианты)

Все части тела в наличии

Голова или часть головы отсутствует

Туловище отсутствует

Одна (или больше) конечность отсутствует

Кисть руки (или обе кисти) отсутствует

Комментарии к частям тела, имеющимся в наличии: отметины собачьих зубов наблюдаются на всех конечностях, частях конечностей, туловище и шее.

Состояние тела: лицо полностью обезображено рваными ранами.

Потом я вошла в базу данных лиц, пропавших без вести. Кто-то же должен был заявить в полицию, когда Беннетт – или кто он на самом деле – не вернулся домой. Возможно, жена. Или его настоящая мать, а не мифическая госпожа Мари Во-Трюдо.

Я перешла на страницу расширенного поиска и ввела описание внешности Беннетта, его возраст и дату, когда его видели в последний раз. Три пропавших без вести человека подходили под общее описание Беннетта и дату, когда он пропал.

Я не сразу решилась открыть результаты поиска. Да, мне хотелось определенности. Но мне было страшно. Ни одна из фотографий даже отдаленно не напоминала Беннетта.

Я сходила на его сайт. Хотела уточнить названия групп, с которыми он работал. Говорил, что работает. Группы оказались реальными, но ни у одной не было менеджера по имени Беннетт Во-Трюдо. Я мысленно составила список всех «фактов», которые он сообщал о себе и которые можно было легко проверить. Оказалось, что он не учился в Университете Макгилла, не выигрывал стипендию на обучение в музыкальном колледже Беркли и не играл на басу в Radiohead.

Он хоть в чем-нибудь мне не соврал?

Я прожила у Стивена почти неделю и только потом попросила его съездить со мной ко мне домой, чтобы взять там одежду и книги. К тому времени с входной двери уже сняли желтую полицейскую ленту, но, когда я входила в квартиру, кое-кто из соседей все-таки выглянул на лестничную площадку. Миссис Шимански выразила мне соболезнования, прозвучавшие вполне искренне. Грейс дель Форно захлопнула дверь, когда я к ней обернулась.

Я сидела в гостиной, а Стивен пошел в оставшуюся без кровати спальню собирать вещи по моему списку. У меня было странное чувство, что я оказалась внутри кино. Я с удивлением смотрела на фотографию в рамке на журнальном столике: мы с Беннеттом стоим в обнимку на фоне озера Рейнджели в штате Мэн. Мне было странно, что сотрудники службы очистки места преступления не забрали эту фотографию с собой. На снимке Беннетт улыбался, и эта улыбка тоже казалась мне странной. Это тоже была ложь? Я старалась смотреть объективно. Мне хотелось разглядеть в нем холодность, которая могла бы стать тревожным звоночком, если бы я разглядела ее раньше, но Беннетт на снимке был точно таким же, каким я знала его всегда. И это обескураживало и пугало.

Стивен заглянул в гостиную с двумя парами джинсов в руках и вопросительным выражением на лице.

– Берем обе, – сказала я, чувствуя себя последней трусихой из-за того, что не решаюсь войти в собственную спальню.

Потом Стивен принес небольшую стопку учебников. Я попросила, чтобы он захватил мой ноутбук. Мне не хотелось пользоваться его компьютером. Мне не хотелось, чтобы Стивен увидел, что я бываю на сайте Lovefraud.com. То есть еще не бываю, но собираюсь туда зайти. Впрочем, ему это тоже может быть интересно: он недавно расстался со своей очередной подругой. Вернее, она его бросила.

Селия, с которой я продолжала встречаться амбулаторно, дала мне адреса сайтов, где я могла бы найти других женщин, точно так же обманутых их мужчинами; Селия сказала, что некоторым из ее пациенток это очень помогло. Я знала об этих сайтах. Я их использовала в исследовании и находила там женщин, подпадающих под определение патологических альтруисток. Женщин, размещавших посты с признаниями: «Он любил, он сделал мне предложение, он забрал деньги, он исчез», «Почему я чувствую себя виноватой?», «Он хочет меня сломить?», «Надеюсь, что карма все-таки существует и мерзавец получит по заслугам». Я никогда не относилась всерьез к популярной психологии и никогда не считала, что своим горем надо делиться с широкой общественностью. Я была почти дипломированным специалистом и считала, что подобная доморощенная психология не заслуживает моего профессионального внимания. Но я впала в отчаяние.