По воле ветра. Два удивительных путешествия к Северному полюсу: героя нашего времени и романтика викторианской эпохи - Дэвид Хемплеман-Адамс

предполетные проверки и дал сигнал отвязывать веревки. «Тайфу Челленджер» стал медленно и торжественно подниматься над дымкой, предвещавшей прекрасный день. Я разжег горелку, и подъем ускорился. Сантьяго и Тихий океан оставались позади вместе с моими тревогами о нехватке кислорода и топлива. На отметке 3000 м я поймал ветер и плавно полетел к силуэту гор, эффектно подсвеченному сзади восходящим солнцем. На поле для игры в поло еще было темно, но я уже оказался достаточно высоко, чтобы поймать лучи солнца, и шар теперь сиял в небесах, как лампочка.

Но у меня не было времени любоваться красотами и дышать прохладным рассветным воздухом. Мне нужно было сосредоточиться на том, чтобы подняться в ясное синее небо над вершинами-шеститысячниками, к которым я стремительно приближался. Чем выше я поднимался, тем быстрее дул ветер. Когда я оказался на предельной высоте в 9700 м, спидометр уже показывал 25 узлов вместо изначальных 10. На этот раз я не боялся, что горелка погаснет. У меня был кислород в запасе, а потому я понимал, что снижение до высоты, на котором я смогу зажечь ее снова, уже не будет таким пугающим падением в ад, как несколько дней назад.

Я пересек хребет за два часа – волшебных, но одиноких. Я уверенно пролетел над вулканом Тупунгато высотой 6570 м, сидя в плетеной корзине, отдавшись милости ветров и понимая, что в случае провала не смогу приземлиться среди пиков и, вероятно, погибну.

После девяти утра я по радио связался с базой, чтобы сообщить Терри и другим членам команды свое местоположение. Я сказал, что нахожусь к востоку от Анд, и считал координаты с GPS-пеленгатора. «Добро пожаловать в аргентинское воздушное пространство», – ответили мне. У меня получилось! Я в одиночку пересек Анды на воздушном шаре! Теперь мне оставалось лишь найти подходящее место для приземления.

И тут я, расслабившись, совершил ошибку. Когда я поднимался на Эверест, мне сказали, что большинство несчастных случаев происходит на спуске с вершины: восторг и упоение порождают самоуверенность и беспечность. Увидев впереди пыльные равнины Аргентины, я допустил просчет, за который едва не заплатил большую цену. Солнце уже встало, и я, боясь попасть в восходящие термические потоки, я спустился на высоту 6000 м, чтобы найти место для посадки. Это оказалось серьезной ошибкой. Я чересчур быстро потерял высоту, находясь при этом слишком близко к горам, и вскоре меня подхватил ветер, который с пугающей скоростью понес шар обратно к вершинам. Если бы я подождал со спуском до момента, когда подо мной окажется город, который виднелся в 8 км впереди, все было бы в порядке. Но я запаниковал и, отчаянно надеясь вырвать победу, которая и так была уже почти у меня в руках, посадил шар на обочину грунтовой дороги. У меня получилось, но одному Богу было известно, где я. Я даже не мог сказать наверняка, что нахожусь в Аргентине.

Я сверился с GPS-навигатором. Судя по всему, я сел на аргентинской территории, и первое реальное подтверждение того, что я пересек границу, получил, увидев, что ко мне по полю направляются типичный аргентинский гаучо и его дочь. Я связался с командой в Чили и сообщил о своем успехе. «Отличный полет. Никаких проблем. Мягкая посадка», – сказал я Терри. Я назвал свои координаты, и он ответил, что я нахожусь в 13 км к западу от деревни Паредитас и примерно в 65 км к востоку от чилийской границы. До меня донеслось ликование команды. Было здорово. Я взлетел из Чили еще до завтрака и приземлился в Аргентине как раз к обеду.

Понимая, что за мной приедут еще не скоро, я отпраздновал успех в одиночку, воздев руки к небесам, которые перенесли меня через горы, и испустив крик радости среди пустынных полей. Я осознал, что установил свой первый воздухоплавательный рекорд и выжил, чтобы рассказать об этом. По моим щекам покатились слезы. Следующей остановкой, подумал я, станет Северный полюс.

Глава 2

План

Лондон, Англия

29 июля 1895 года

Просторный викторианский лекционный зал был забит выдающимися полярными исследователями и учеными. На скамейках специалисты по военному воздухоплаванию сидели вплотную к профессорам и представителям географической элиты. Вдоль обитых деревом стен теснились журналисты и писатели, а рядом с ними стояли обычные любопытствующие, которые хотели услышать последние новости об исследованиях и приключениях на Шестом международном географическом конгрессе.

Среди собравшихся был генерал Адольф Вашингтон Грили, американский исследователь Гренландии и острова Элсмир и основатель Американского географического общества. В 1883 году он возглавил экспедицию, в которой двадцать пять человек провели в Арктике 250 дней полярной зимы. Выжили лишь семеро – и для этого им пришлось есть собственную кожаную одежду. Рядом с Грили сидел контр-адмирал Альберт Маркем, легендарный полярный исследователь. В 1875 году ему удалось на санях подобраться к Северному полюсу ближе, чем кому-либо прежде. Как и другие делегаты, они пришли в эту душную аудиторию жарким летним вечером, поскольку швед Саломон Август Андре, который постепенно приобретал в Европе репутацию пионера воздухоплавания и талантливого инженера, собирался представить публике свой план экспедиции к Северному полюсу.

Аудитория гудела от догадок. Андре уже излагал свой грандиозный план в Стокгольме, Берлине и Париже, и ходили слухи, что финансирование для экспедиции предоставили изобретатель динамита Альфред Нобель, барон Оскар Диксон и король Швеции. Некоторым из собравшихся идея Андре казалась единственным реальным способом достичь полюса, но другие считали ее очередной вздорной фантазией фанатиков воздухоплавания.

Незадолго до назначенного часа Андре вошел в аудиторию. Это был необычайно крупный мужчина с кустистыми усами и напомаженными волосами, разделенными тонким пробором. Он обменялся парой слов с одним из организаторов конференции и сразу поднялся на кафедру.

Андре понимал, что ставки в его игре высоки. К концу XIX века Северный и Южный полюсы остались единственными непокоренными точками на планете. Исследователи успели обогнуть земной шар по морю и – насколько возможно – по суше. Они прошли вдоль крупных рек до самых истоков и исходили джунгли, пустыни и болота, чтобы добраться до самых отдаленных уголков планеты. После изучения Африки не нанесенными на карту остались лишь Арктика и Антарктика, да и то лишь отчасти. Таких людей, как Андре, полюсы неодолимо манили к себе. Он понимал, что в случае успеха войдет в историю как человек, впервые покоривший Северный полюс, а в случае неудачи его дерзкий план удостоится лишь краткого упоминания