Когда звезды чернеют - Пола Маклейн
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Глава 8
Я добираюсь до «Паттерсонс» чуть позже половины девятого. Уилл сидит в дальнем конце бара. Перед ним почти пустая чашка кофе.
— Я уже собирался уходить. — Он обнимает меня.
Обнимаю его в ответ, замечая, что Уилл успел принять душ и переодеться в свежую форму. Влажные волосы аккуратно причесаны, но я знаю все его вихры, которые вылезут на свободу, едва высохнут. Уилл пугающе не изменился — та же сильная челюсть, те же длинные ресницы. Та же энергичная грация, будто он наполовину человек, наполовину золотистый ретривер.
— Ты здорово меня ошарашил.
— Взаимно. — Он смеется и делает знак бармену, светловолосой женщине средних лет с мягким лицом и сильно подведенными глазами.
Я заказываю «Гиннесс» и рюмку «Джеймсона», потом оборачиваюсь к Уиллу.
— Не присоединишься?
— Я на работе. На самом деле я на работе до тех пор, пока мы не найдем девушку.
— А, конечно… Не знаю, о чем я думала. — Бармен возвращается с заказом, и я поднимаю стакан с пивом в сторону Уилла. Маленький шуточный тост. — Поверить не могу, что ты до сих пор здесь. У тебя было столько планов…
— Правда? — он корчит рожицу. — И куда я должен был отправиться?
— В тысячу мест. Куда угодно.
— Хочешь сказать, подальше от тени моего старика?
— Наверное. Иногда я о нем вспоминаю. Он умел произвести впечатление. Багз Банни[10]…
— Ага. Он серьезно работал над этим делом. Часами тренировался. В чем-то он бывает сукиным сыном, но он забавный.
— Так он все еще здесь?
— В доме престарелых. В Форт-Брэгге. — Уилл накрывает пальцами чашку, играет с ней, ему явно неуютно. — Он немного не в себе, как они говорят.
— Ох, сочувствую…
— Ничего. — Он поднимает плечи, потом опускает, пытаясь от чего-то освободиться. — Правда, все еще может рассмешить моих ребятишек.
— Ребятишек? Здорово. Уверена, ты хороший папа.
— Я стараюсь.
— Мальчик? Девочка?
— Мальчик и девочка, десять и двенадцать. И оба умнее, чем надо.
— А твоя жена, чем она занимается?
— Бет преподает в школе Монтессори, дальше по дороге. Давно там работает. Ученики очень ее любят.
— Симпатичная картинка. — Инстинктивно бросаю взгляд на его левую руку. Ни кольца, ни следа от него, ни линии загара. Может, он просто не носит кольцо, а может, тут что-то еще, о чем он не говорит…
— А как ты? Надолго приехала?
— Пока не знаю. — Я отвожу взгляд. — Сейчас я живу одним днем.
— Замужем?
— Я замужем за своей работой. — Ложь, в которой океан правды.
— Я немного отслеживал твою карьеру. Проект «Маяк». Ты хорошо справляешься.
— «Прожектор», — поправляю я. — Но да.
— Все эти пропавшие дети… Должно быть, нелегко. Я бы не смог этим заниматься.
«Именно этим ты и занимаешься», — хочется сказать мне, но это будет нечестно.
— Как ты держишься? — спрашиваю я вместо этого.
Уилл качает головой. Он выглядит усталым.
— Не спал с тех пор, как поступил звонок. Семья ждет ответов, но у меня их нет.
— ФБР подключилось?
— Для привлечения федералов нужны доказательства похищения, а их нет. Вообще никаких улик. И никакого мотива. Ни свидетелей, ни места преступления.
— Но ты думаешь, что ее кто-то забрал.
— Это просто ощущение, но… Да. Я так думаю. Пару лет назад была история с девочкой неподалеку от Ричмонда. Исчезла прямо с собственного крыльца.
— Эмбер Шварц-Гарсиа.
— Похожий возраст, верно?
— Ей было семь. Между семью и пятнадцатью целая пропасть. Кроме того, это случилось пять лет назад.
— А, точно… — Он вздыхает. — Прости. Я забываю, что ты в отпуске.
— Все нормально. Мозг копа никогда не уходит в отпуск. Есть основания подозревать семью?
— Ни малейших. Мы всё еще ведем допросы.
— Я полагаю, ты уже проследил всех зарегистрированных насильников в этом районе? И тех, кто на условно-досрочном? Всех со склонностью к девушкам такого возраста и подобным преступлениям?
Уилл странно глядит на меня.
— Ты действительно хочешь об этом говорить?
— Это мое единственное хобби. — Пожимаю плечами, пью пиво. — Возможно, ей манипулировали. Или затянули в какую-то грязь без ее ведома.
— Хочешь сказать, вроде наркотиков? Она выглядит чистой, как стеклышко.
— Возможно, секс. Кто-то может ее контролировать.
— Брата ее матери обвиняли в изнасиловании, но это было тридцать лет назад. Может, это быть папаша Кэмерон?
— Такое случается. — Я подаюсь к Уиллу и не могу не заметить морщинки вокруг его глаз. Ему отчаянно нужен прорыв, и я ему сочувствую. Я отлично знаю, что он сейчас тянет. И как это тяжело.
— Она приемная. Это может что-то значить?
Он бросает это слово, как еще одну мелочь, которую стоит обдумать, но для меня оно ближе, чем хочется. Кэмерон могла бороться с классическими проблемами приемного ребенка, проверяя любовь родителей на прочность. Или у нее могли быть целые слои эмоциональных шрамов, трудности с идентичностью, привязанностью и личными границами или тенденции к саморазрушению.
— Возможно, — я стараюсь выдерживать ровный тон, — если у нее есть проблемы. Но ты только что сказал, что она чиста, как стеклышко.
— Я знаю. Блин… — Уилл долго и громко выдыхает, потом машет бармену принести счет.
— Надеюсь, ты скоро отыщешь след.
— Я тоже. — В его словах не слышно убежденности. — Хочу тебе кое-что сказать. Я начинаю по-новому ценить папу. Теперь я понимаю, какое напряжение он испытывал, когда не мог все исправить. И ощущение неудачи. — Его вздох несет груз поколений, как каждая ракушка вмещает в себя целый океан. — Все ждали, что он вернет им ощущение безопасности. Но он так и не смог.
Уилл говорит о Дженни Форд. Мы оба говорим о ней, не упоминая ее имя.
— Ты уже видела Калеба? — внезапно спрашивает Уилл.
— Что? Калеб здесь?
— Он вернулся почти год назад, когда скончался его отец. Калеб унаследовал все, распродал все картины. У старого мерзавца были миллионы.
— Правда? — вызываю в памяти образ Джека Форда, эксцентричного отшельника, которого я знала: в запачканных краской джинсах и фланелевой рубашке, с кривой стрижкой, будто он подрезал себе волосы кухонным ножом. Миллионер? — Он мне никогда не нравился.
— Мне тоже. Что-то с ним было неладно. Знаешь, он так и не женился во второй раз.
— Неудивительно… Не думаю, что он был полезен людям. Как Калеб?
— Вроде нормально, учитывая обстоятельства. Я редко его вижу.
— Я думала, он никогда сюда не вернется. В этом городе для него слишком много
