Каменистая дорога. Оптимистичный стимпанк - Ярослав Бабкин

За спиной распахнулась входная дверь. Странно, несмотря на свой вес и грохот при захлопывании, открывалась она почти бесшумно и Лана заметила это в основном по прокатившемуся по келье сквозняку.

– Не стоит открывать окна, тебя может продуть, – назидательно провозгласила сестра Морвин, – я принесла тебе новую одежду.

Лана внимательно посмотрела на идеально сложенные квадраты серо-голубой ткани и белого накрахмаленного полотна.

– А это обязательно?

– Мы должны вычистить и выстирать твои вещи. Тебе так много пришлось испытать… Кроме того в наших стенах принято носить традиционные одежды.

В чём-то сестра-наставница была права. Путешествия и сон в дешёвом отеле и плацкартном вагоне одежду никак не освежили.

– Напротив, через коридор, есть умывальня. В баке справа – тёплая вода, на вешалке – чистые полотенца. Там ты можешь умыться и переодеться, – заботливо уточнила наставница.

После минутных раздумий Лана последовала её совету, направившись в умывальню. Костюм анахорессы-послушницы шиком не блистал, но оказался неожиданно удобным и практичным. С удовольствием умывшись и переодевшись, она вспомнила о колючей ветке, данной ей Тео на счастье. Так уж случилось, что эта шипастая развилка осталась единственным предметом, напоминавшим ей о доме. Девушка положила её в кармашек передника, и вернулась в келью.

– Ну вот и чудно, – восхитилась сестра-наставница, – ты выглядишь совершенно другим человеком… а что это у тебя в кармане?

Колючая рогатка не укрылась от зоркого глаза Морвин.

– Это? Просто. На память о доме. Мне его Тео дал. Сказал, что оно нечистую силу отгоняет…

– Какое дремучее невежество! – возмутилась сестра-наставница, – выбрось сейчас же.

– Но это память… пожалуйста. Я бы хотела его оставить.

– Это негигиенично. Да-да. Мы, служители клира, тоже знакомы с достижениями прогресса и науки. Давай сюда эту гадость.

– А почему я должна её отдавать?

Этот несложный вопрос вверг сестру-наставницу в кратковременную задумчивость. Но очень кратковременную.

– Это лишь деревенское суеверие. И как я уже сказала – это крайне негигиенично. Ты можешь наколоться, в ранку попадут какие-нибудь миазмы, и даже страшно подумать, как скверно всё может закончиться. Ты ведь образованная и современная девушка, и не можешь всего этого не понимать.

Лана не без сомнений протянула ветку наставнице. Показаться девушкой несовременной и необразованной ей не слишком хотелось.

– Ну, если это так надо…

– Конечно же надо, вот молодец.

Сестра брезгливо взяла развилку двумя пальцами и, держа её на отлёте, направилась к двери.

– После захода солнца я принесу ужин, – добавила она на ходу.

Петуланию эта новость не слишком обрадовала. Показаться несовременной, конечно, не очень хотелось, но сомнения в том, что веточку стоило отдавать, у неё оставались.

Размышления Ланы были прерваны снова распахнувшейся дверью.

– Да, сестра-наставница? – не оборачиваясь, спросила девушка.

Ответом стало лёгкое хихиканье, явно не принадлежавшее дородной сестре Морвин.

Повернувшись, Лана увидела молоденькую послушницу, свою ровесницу или даже немного помладше, тщетно пытавшуюся задавить вырывающийся смех.

– Меня… и-и-к… меня зовут Хельма… я… я младшая послушница. Но меня уже скоро посвятят в старшие. То есть я хотела сказать, привет.

– Привет.

– А ты новенькая? О тебе все говорят…

– Я?

Честно говоря, Лана вряд ли могла внятно сказать, является она «новенькой» или нет, да и что она вообще здесь делает, пожалуй, тоже. Всё происходило как-то слишком быстро и непредсказуемо. Настолько, что она даже не успевала толком вмешаться в события и просто неслась по течению.

– Ага, – закивала Хельма с таким энтузиазмом, что из под кружевного чепчика выбился длинный светлый локон.

– Я… Я не знаю. Наверное. Да.

– А ещё говорят, что о тебе хлопотал сам господин Крапник, – сообщила гостья, поправляя локон, – ты его родственница?

– Не думаю… – не слишком уверенно ответила Лана, на всякий случай перебирая в уме всех известных ей дальних родственников.

– Тогда может… племянница? – лицо Хельмы слегка порозовело то ли от смущения, то ли ещё по какой причине.

– Я же сказала, что я ему не родственница! У меня всего три дядюшки, и ни одного из них не зовут Крапник, – раздражённая непонятливостью собеседницы возмутилась Лана.

Хельма нервно хихикнула, и, задавив смешок, тут же примирительно заметила.

– Извини, пожалуйста, я не хотела тебя обидеть. Ты что, действительно не имеешь к нему никакого отношения?

– Я даже не знаю, кто такой этот господин Крапник, – совершенно честно призналась Лана.

– Не может быть! Господина Крапника все знают.

– Все? Я не знаю.

– Господин Крапник очень важный человек. И ужасно богатый. Очень-очень богатый. Он наш самый главный жертвователь. Говорят, что он тратит на наш эрмерий целую кучу денег. Просто удивительно, что ты про него даже не слышала. Я думала, это он тебя сюда привёз.

– Нет. Я сама. Я просто приехала из деревни в город… В Лонч. А потом… потом всё случилось так быстро и неожиданно…

– Из деревни? – оживилась Хельма, – правда? Ты не очень похожа на крестьянку.

– Мой отец был учителем. В Верхнем Ручье. Это в горах. Трабантах.

– Ух ты! – глаза Хельмы слегка округлились, – в настоящих горах? Говорят, там очень-очень красиво. Настоящие дремучие леса, замки… а ещё народные обряды… разные.

– Ну не то, чтобы как-то особенно красиво, – Лана лишь пожала плечами, – обычно…

– А в заброшенных замках действительно есть привидения и эти… вампиры?

– Нет, конечно. Это всё сказки и суеверия. Нет там никаких упырей! – Лане почему-то вспомнился Быстрицкий замок над трактиром.

– Жалко. Я недавно читала роман. Как раз про вампиров. Сейчас он у Тины, моей подружки, но когда она дочитает, мы можем дать его тебе. Только обещай, что будешь осторожна. Если сестра-наставница увидит, она его отберёт.

– Спасибо… Да. Слушай. Сестра Морвин забрала у меня одну вещь. И я бы очень хотела её вернуть. Ты не знаешь, куда она могла её унести?

– Одну вещь? Какую?! – в больших глазах Хельмы полыхнуло любопытство, – какую вещь?

– Это… это подарок. На счастье. Из дома. Колючая веточка. От нечистой силы… То есть она, конечно, ни от какой нечистой силы не помогает… в смысле нет никакой нечистой силы, но я просто бы хотела… я бы хотела её вернуть.

– Колючая веточка? – в голосе Хельмы прозвучало лёгкое разочарование.

– Угу – кивнула Лана.

– Она могла её просто выбросить. Хотя…

– Хотя?

– Сестра Морвин слишком аккуратна. Наверное, она отнесла её в дальнее крыло, к прачечной. Чтобы сёстры-работницы выбросили.

– А её можно оттуда забрать?

Хельма задумалась.

– Смена в прачечной начинается только утром. Сейчас оттуда все уже разошлись. Да. Наверное. Твоя колючка наверняка ещё там. Если хочешь, я покажу тебе дорогу.

Уже через несколько поворотов Лана пришла к выводу, что насчёт «легко заблудиться» сестра-наставница Морвин если и преувеличивала, то совсем немного. Эрмерий представлял собой целый комплекс зданий со множеством коридоров, поворотов и переходов. Они с Хельмой несколько раз выходили во внутренний дворик и снова входили в здания. Время от времени на пути им попадались послушницы или наставницы, но особого внимания на двух девушек никто не обращал. Выданная сестрой Морвин униформа оказалась воистину шапкой-невидимкой.

– Короче всего будет пройти через поминальный зал, – уточнила Хельма, – там у нас гробница Микалии.

Лана понимающе кивнула.

– У нас в деревне тоже была такая гробница. И ещё одна на перекрёстке по дороге в Нижний Ручей. Но та совсем простенькая, проповедник туда почти и не заходил, только прохожие свечки зажигали…

Девушки проскользнули в довольно просторный и сумрачный зал с продолговатым мраморным надгробием-кенотафом в дальнем конце. Перед надгробием горела традиционная бронзовая жаровня на трёх высоких ножках, олицетворяющая божественное пламя и одновременно напоминавшая о костре, где была сожжена пророчица. По сторонам от него стояло две картины в золочёных рамах.

– А зачем здесь портрет автократора Феотраста? – спросила Лана, увидев знакомую по форзацам учебников и присутственным местам бороду.

– Господин Крапник заказал нашему эрмерию пятилетнюю поминальную молитву по его покойному величеству и его бедной супруге… Я тогда как раз была в городе. Такой ужас!

– Да уж, – кивнула Лана, – вот у нас в позапрошлую осень у Козолуков в сарае перегонный куб взорвался. Никого не убило, только на свинью в соседнем хлеву балка упала, да младшую девочку чуть змеевиком не зашибло. Но бардак был, жуть. А вонища… Барду по всему двору собирали. А тут – настоящий динамит. И что только он этим общественникам сделал?