Волчий корень - Юлия Игоревна Андреева

кем разговаривал, она все слушала и после советовала, как должно поступить, как правильно рассудить. Государственного ума была женщина.

— Что ты врешь?! Нет там никакой двери. Ни открытой, ни запертой, я бы знал! Сказки все это, и ничего больше. Тоже мне — горница за стеной, а царь не знает, не ведает.

— Горница точно есть, государь, — подумав, поддержал Скуратова Вяземский. — Когда стену, помнишь, жучок проел, пришлось несколько досок менять, комод от стены малость отодвинули, а там дверь. Незаметно войти туда невозможно, потому как сначала нужно тяжелый комод двигать, он и сам пуда на три, да в нем еще и добра разного. Просто так открыть дверь и подслушать невозможно, а станешь двигать — такой шум поднимется… у-у-у…

— Тайная комната. У меня под носом! Зачем ты мне это в Москве не сказал? Я бы давно уже ее отпер, я бы уже знал. А теперь придется ждать, когда обратно поедем. Вот вы какие — верные слуги. Напрасно я вам доверился, иродам. Знаете же, какой я любознательный, теперь точно не усну! Решено: до Москвы путь неблизкий, так что лучше я поеду в Покровский монастырь. С тобой, Волков, и поеду и с десятком твоим. А этих с собой не возьмем. Пусть потом локти кусают, что все самое интересное пропустили.

— Келья, в которой, возможно, сохранились вещи великой княгини… — Волков размышлял. Судьба была к нему более чем благосклонна. Если келья осталась как в тот день, когда строптивая Соломония отказала посланникам царя и те вышвырнули ее вон, есть шанс, что опальная великая княгиня не успела вытащить оттуда какие-нибудь доказательства произошедшего. А раз так, шанс выяснить судьбу младенца казался уже не таким призрачным, как в начале разговора. Последнее его так обрадовало, что Волков чуть было не высказал мысли вслух, но вовремя спохватился, сделав серьезное лицо. — Проклятие, говорите… — почесал бороду. — Если есть хотя бы небольшая вероятность того, что места эти прокляты, я бы попросил, государь, позволить сначала недостойному рабу войти в оскверненную колдовством келью, а уж потом, коли жив останусь…

— Сегодня хочу, сейчас хочу. — топнул ногой Иван. — Сколько нужно времени снять это самое проклятие? Может, и нет никакого проклятия. Почему все, к чему я только не попытаюсь приблизиться, либо проклято, либо отравлено?

— Сначала нужно поглядеть, — сделал суровое лицо Волков.

Глава 3

ВОЛКОВСКИЙ ДЕСЯТОК

Несмотря на требования государя немедленно отправиться в Покровский монастырь и вскрыть запертую келью, Волков предпочитал работать по собственным правилам и, прежде чем куда-то ехать, прочитать подготовленные для него бумаги и составить план действий. Сон, в котором присутствовали Немчин и Максим Грек, да невнятный рассказ Замятии — вот и все чем он, по сути, располагал. Негусто. Если уж ехать с обыском и допросами, хорошо бы для начала собрать в кучу факты. Нет, не в кучу, а как раз наоборот: разложить их по полочкам, каждый факт на полагающееся ему место, каждая мало-мальски существенная улика там, где до нее проще добраться.

Келья не отпиралась более сорока лет, еще один день постоит, не рухнет. Ничего с ней не случится. А вот если он — царев дознаватель — явится на место, толком не поняв, что ищет, чего доброго, дров наломает с самого начала, по глупости запоров себе все следствие и, не дай бог, нажив очередных влиятельных врагов там, где самое время обресть душевных собеседников.

Поэтому он отправился в светелку, специально приготовленную для работы с документами и общения с десятком подручных, приученных за годы работы не хуже охотничьих псов вынюхивать следы воров да разбойников. Зная привычки главного в государстве дознавателя, где бы он ни был, ему везде была приготовлена горница с длинным удобным столом, снабженным письменными принадлежностями, а также все, что могло потребоваться для постоя одиннадцати человек. Так было и на этот раз. Расторопный мальчишка, должно быть, из новеньких, во всяком случае, Волков его прежде не видел, постоянно кланяясь и заглядывая в глаза, провел Юрия Сигизмундовича в приготовленную для него светлицу и поспешил оставить грозного дознавателя на пороге, поклонившись ему чуть ли не до земли. Судя по царившей в этой части здания тишине, в светелке никого не было. То ли ребята еще не подъехали, то ли царь желал, чтобы Кудесник разбирался с оставленными ему документами в одиночестве. Он кивнул стоящему у входа часовому и вошел в просторную горницу с двумя окнами. Как обычно, на столе его уже дожидался ларчик с бумагами.

Возвращаться к дверям и выяснять, послали или не послали за ребятами, Волков не стал. Да и вряд ли простой стражник мог быть посвящен в тайны следствия. Коли послали, стало быть, те скоро явятся, не удавятся. Если же бумаги тайные, его с ними все равно дальше порога не пустят, к нему же будут приходить лишь те, кому это позволено. Поэтому, перекрестив лоб на красный угол, он спокойно проследовал до самого удобного места — застланного шкурой медведя широкого кресла во главе длинного, забранного белой скатертью стола. Стол был установлен таким образом, что Волков мог расположиться аккурат напротив входной двери. Как раз так Юрий Сигизмундович и привык работать. На столе перед ним возвышался темный ларчик, перевязанный простой бечевкой с красной сургучной печатью на конце.

— Итак, что мы имеем? — Волков подвинул к себе ларчик и, сломив печать, извлек из нутра лежащий поверх прочих свернутый в трубочку лист-столбец23. — Соломония Юрьевна Сабурова, дочь Юрия Константиновича Сабурова. Кроме нее, в семье было четыре сына — Иван, Андрей, Федор, Афанасий — и сестра Мария. Замятня у нас Иванович. Получается, его отец старшой. Запишем для памяти. — Волков заметил на столе приготовленные для него письменные принадлежности, он редко пользовался услугами писаря, так как не любил прежде времени открывать свои мысли посторонним. — Итак, в 1506 году от Рождества Христова великий князь московский Василий III избрал Соломонию из пяти сотен представленных ему девиц. Посмотреть бы на нее хоть одним глазком. Жена великого князя должна быть ослепительно красивой. Анастасия, царствие ей небесное, была ангельски мила, да и Мария редкой красоты женщина. Царица и должна быть красоты необыкновенной. Правда, в ту пору говорили «великая княгиня», но да сути это не меняет.

Кстати, Замятня говорил, что в их роду вообще все красивые и его дочка со временем сделается красавицей, не хуже двоюродной бабушки. А может, и правда, черт с ней, с разницей в возрасте, другие берут за себя девчонок, и