Большая книга ужасов – 35 - Мария Некрасова

– А лыжи где?

– От лыж я отвертелся. Что, начнем? – Он добыл из рюкзака перфоратор, скобы (тоже мать навязала?!) и по-хозяйски прошел в нашу с Машкой комнату.

– Где тебя тут привязывать-то?

– Погоди... – Ничего так он к девушке в гости пришел, а? – Хотя прикрути сюда пару скобок, пригодятся. Ты, главное, если что пойдет не так, сразу убегай и дверь захлопывай, понял? Мне трупы на совести не нужны.

– Знаю-знаю... Где прикручивать?

Я показала. Фантомас явно впервые держал в руках перфоратор. Он не отодвинул диван, даже куртку не снял, наивный. По-свойски ткнул в стену лопатой, нажал, да и получил в лицо залп бетонно-кирпичной крошки.

– Позволь совет...

– Понял, понял, не мельтеши. Лучше респиратор дай. – Он снял куртку и вскинул перфоратор, как ружье, украдкой вытирая лицо.

Я оставила его гордо отплевываться и пошла за пылесосом. Подставила трубу к отметке на стене, включила:

– Долби, мастер. Я же не первый год в этой шкуре живу, научилась.

Фантомас проворчал что-то о женщинах и технике, но послушался, перфоратор включил. Крошка улетала в пылесос, как надо. У тетки дома уже все стены в пробоинах от перфоратора благодаря мне. Но запихивать дюбеля в старые, раздолбанные дырки – ищите дурочку. Тварь требует свежих ран, пусть даже и в стенах. Зато я успела хорошенько изучить теткины стены: знаю, где там проводка, где вентиляционный короб, и Фантомасу показала местечко без сюрпризов, чтобы не унижать его мужское достоинство.

Дюбеля и саморезы уже лежали наготове (конечно, Юрка не озаботился: притащил только скобки и цепь). Пока он любовался свежими дырами в стене, я сбегала за шуруповертом. Дальше все просто. Фантомас только немного повертел в руках скобки, цепь, дюбеля и саморезы, как мартышка – очки (я молчала, чтобы не портить ему радость открытия), и через полчаса все было готово.

– Молодец я? – Он подергал цепь, даже повис на ней, проверяя прочность. Выражение лица у него было как у Машкиного терьера, который только что станцевал на задних лапах и теперь ждет сахар.

– Отлично! Еще три окна – и можно бездельничать до полуночи. Новый «Дед спейс» видел? У Машки есть...

Фантомас погрустнел. На лице читались и разочарование (как, еще три окна?!), и досада (стараешься для нее, а она тебе: «Еще три окна!»), и чуточку воодушевления (новый «Дед спейс», говоришь?!). Я чувствовала себя змеем-искусителем. И все-таки дожала:

– Вообще-то я привыкла это делать сама...

– Давай сюда свои окна!

С окнами он справился быстро. На двух надо было только чуть подтянуть скобки, на третьем – прикрутить парочку новых, Тварь вырвала в прошлый раз. Пока Фантомас работал, я достала цепи для окон (да, в этот раз – все целы) и самодельный ошейник. На собаках таких не встретишь: он весь из металла и сделан точно по шее, чтобы Тварь не вывернулась. Душновато в нем, ну да они живучие. Трудность в том, что на мою человеческую шею он не налезет. Оборотни, конечно, похожи на волков или собак, но кое-какие отличия все-таки есть. Шерсти у них поменьше и шея тонкая. Поэтому ошейник надо надевать в самую полночь, пока бьют часы, если бы они у нас били. Когда руки и сознание еще человеческие, а башка уже звериная, надо поймать момент и самой напялить ошейник. Да быстро снять потом – когда становишься человеком, а то задохнешься раньше. Просить Фантомаса – не смешно, я и так им слишком рискую.

– Готово!

Мы вместе натянули цепи, я включила Юрке заслуженный «Дед спейс», а сама нарезала круги по квартире в ожидании полуночи. С цепями-скобками мы провозились недолго, у меня была еще куча времени подумать, какой же я зверь.

31 января

Ошейник защелкнулся, и перед глазами забегали разноцветные пятна – душный он. Давится Тварь, но она живучая, давлюсь я, и человеческое сознание мутится. Потому и не привязываю Тварь обычно: ее так труднее контролировать. И вроде тело-то у нас одно: ожоги, царапины заживают на мне так же быстро, как на ней, а вот на удушье или удары по голове мы реагируем по-разному. Забыла сказать Фантомасу, чтобы по башке не бил – хуже сделает.

Тварь взвизгнула, празднуя свое появление, и это чуточку отрезвило меня. Пятна перед глазами ушли, а мясо оторвалось от компьютера. Поднимайся, чувак, настало время встретиться с реальным монстром. А как Фантомас на меня смотрел! На меня, потом в монитор, потом опять на меня. Похоже, он сравнивал компьютерных чудищ со мной или думал, что я с экрана спрыгнула. Такое превращение увидеть – любой растеряется. Тварь уставилась на мясо, шумно втянула воздух с Фантомасовым запахом и взвизгнула при виде такой удачи. Так близко она видела человека второй раз. Ох, не удержу! Хорошо, я намотала цепь покороче: Тварь даже не может встать на четвереньки, так и сидит на задних лапах. Зато это удобная позиция для прыжка.

Рывок – железом по горлу. Рывок – пятна перед глазами. Рывок, рывок... Почему Фантомас тормозит? Онемел от увиденного? Ему надо всего-то меня позвать, пока я совсем не отключилась от удушья, уступив тело Твари. Рывок, рывок, рывок... И я влетела мордой в пол.

Спину нежно осыпала бетонная крошка. Мясо драпануло прочь, что-то вопя на своем, мясном, а у меня когти скользили по ламинату. Несколько долгих секунд я буксовала в дверях, и этому хватило, чтобы открыть дверь. Я прыгнула, оттолкнувшись одной ногой от стены, и сомкнула зубы на его щиколотке.

По телу забегали иголочки, под ложечкой наконец-то перестало сосать, впервые за последние три года. В животе летали бабочки и в горле приятно щекотало. Я чувствовала себя свободной, наконец-то свободной, и даже ошейник мне не мешал. Почему я сдерживала себя столько лет? Ради процветания мяса на земле? Ради его, мяса, одобрения или дружбы?! Как глупо, как нелепо, как можно так себя ненавидеть?! Меня и так все ненавидят, если еще и я буду... Не буду больше, не буду, я у себя одна, а мясо затем и живет, чтобы его ели...

Я дробила ногу в осколки, у меня отличные зубы. А этот пусть попробует теперь уйти. Кровь от вкуса крови вскипала, и крышу сносило медленно и приятно. Как я могла лишать себя этого столько времени?!

– Ирка! – Странное сочетание звуков резануло по глазам и челюсти. Спазм заставил разжать пасть, и мясо выскользнуло. Этот ушел в кувырок, захлопнув за собой дверь.

ДВЕРЬ! Вот как, как, спрашивается, поддеть когтем этот лист железа, если между ним и стеной – ни щелочки?! Чертово мясо, кругом враги, чертово сочетание звуков, шаман он, что ли?! Я швырялась на дверь в бессильной ярости, и слезы душили меня. Ошейник тоже душил. Обида урода на мир давила виски, как никогда. Наивный вопрос: «За что?» застрял в горле и вылетел с воем. Надо проверить окна.

Ламинат скользил под ногами. Я даже прокатилась чуть-чуть, чтобы как-то поднять себе настроение. Вот она я какая, веселая и сильная. Жаль, что мне приходится жить в этом унылом обществе господствующего мяса. Зато у меня есть мой маленький секрет: подойди ближе, на ушко скажу... И цепи я рву одной левой, и окно выбиваю мордой, слабó?? И в эту прекрасную зимнюю ночь я обязательно встречу прекрасный кусок мяса, скорее всего из таджикской или узбекской кухни. Они по ночам не спят, чистят от снега парковку через улицу.