Вернувший к свету - Наталия Романова
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Именно в тот вечер, в тот самый час, минуту, секунду мне нужно было убираться из жизни мужа, но я осталась. Простила. Поверила уверениям, что это случайность. Рок, фатум. К тому же… сама виновата. Ведь прекрасно было известно, что именно раздражало мужа, но всё равно делала.
Примерно к двум годам Кирилла моя жизнь превратилась в аттракцион под названием «угадай, что сегодня будет раздражать Илью». Якобы недожаренная курица, пересушенная рыба, резкий запах моих духов, которые сам же и подарил, тёплый свет светильника в прихожей.
Быть битой, скрывать синяки, передвигаться через боль – вот во что превратилась моя жизнь. Самым же частым упрёком, тем, что неизменно вызывало приступы ярости у Ильи, была та самая первая ночь.
Не хочу вспоминать, какими словами он меня потчевал. Могу сказать, что банальная «шлюха» или «похотливая паскуда» были одними из самых приличных, а со временем перестали казаться обидными. Что ж… в его словах была доля правды. Вряд ли порядочная женщина поедет с первым встречным и будет с пылом отдаваться ему до самого утра.
Всё то, что я отрицала со времён начала самостоятельной жизни. Все постулаты, в которых меня воспитывали и которые казались мне устаревшими, несовременными, нежизнеспособными в сегодняшней реальности, догнали меня и показали, что они живее живых.
Супружеский долг, секс, с которого начались наши отношения, тоже стал камнем преткновения. Бесконечной причиной для недовольства мужа, его побоев. Часто мне не хотелось близости, расслабиться в руках, которые били, я не могла, что естественно вызывало у Ильи недовольство. Более того, служило причиной бесконтрольных сцен ревности – ведь если я не хочу мужа, значит «крутила хвостом» на стороне. Отдавалась первым встречным, едва ли не на улице, чтобы заглушить присущую мне похоть. Кому, как не ему знать, на что я способна.
А если получалось, как бывало до брака, жарко, с откровенным желанием, это значило лишь одно – в отсутствие мужа я точно так же отдамся любому, кто попросит… Кому? Неважно. Сантехнику, участковому врачу сына, как назло, у нас это был мужчина – убелённый сединами милым старичок, которого дети иначе, чем «доктор Айболит», не называли.
Я искренне хотела сохранить брак, ведь семья – самое важное для женщины. Основа основ. Один раз обратилась за помощью к свекрови, но вместо помощи, хотя бы наигранного сочувствия, наткнулась на отповедь о том, что я должна быть благодарна Илье, ведь он взял меня с ребёнком. Именно «взял с ребёнком». И родственники мужа привечают меня, несмотря на то, что всем известны детали нашего бесстыжего знакомства.
В то время, в череде хронического недовольства мужа, его побоев, криков, угроз, слова произнесённые посторонней женщиной, показались мне справедливыми. Привычное уже чувство вины, затопившее всё моё существо, лишь кивнуло в ответ, подтверждая: заслужила.
Ушла я от мужа в одночасье, не раздумывая ни минуты – куда пойду, на что буду жить, где? По мере того как Кирюша рос, претензий к нему со стороны отца становилось больше и больше. Пока малыш лежал в колыбели, плакал, нарушая планы на спокойный сон, Илья проявлял терпение, но чем старше становился сын, тем чаще муж распускал руки. Наказывал.
Скорей всего, в этом не было откровенной крамолы. Именно так воспитывались многие поколения. Доходчиво доносили истину через мягкое место. Я же, вопреки народной мудрости «бей дитя, пока поперёк лавки лежит», считала, что детей бить нельзя. Недопустимо.
Меня ведь никогда не били родители. Может быть от того, что я родилась послушной девочкой. Не обрывала обои, не переворачивала горшки с цветами, не таскала кота за хвост, со мной не приходилось потом нестись в травму, потому что кот подобного обращения не потерпел.
Наказывали строго, не отпускали гулять с подружками, нагружали лишней работой по дому, отчитывали с пристрастием, особенно отец, но никогда не поднимали руку. Илья же решил иначе, несмотря на мой протест.
Кирюша в очередной раз совершил шалость: разбил стеклянный электрочайник. Я была счастлива, что на тот момент вода в нём была холодной, малыш всего лишь испугался. Илья же пришёл в бешенство – чайник был дорогой, – поднял сынишку за шкирку одежды, наорал, а потом отшлёпал по попе. Следующей должна была стать я, за то, что не уследила за ребёнком, и стала. Илья не стал дожидаться вечера, перехватил мою шею, сжал локтём, начав душить, и два раза сильно, с оттягом, чтобы наверняка остались следы, ударил по ягодицам.
В тот миг Кирюша зашёлся истерическим плачем, а я поняла, что не позволю своему сыну расти в настолько скотских условиях. Обманув мужа напускной ласковостью с вечера, ночью я тихонько оделась, закутала полусонного сынишку в плед, захватила с собой наспех собранный рюкзак с вещами и выскочила на улицу. В совершеннейшее никуда. Мне некуда было идти и не на что есть.
А началось всё с точно такой же поздней поездки на такси, в компании симпатичного мне мужчины.
О том, в каких мытарствах прошёл последний год, я вспомнить не успела. Такси остановилось у дома, где я теперь жила.
– Я провожу тебя, – поставил меня в известность Алексей, выбираясь на улицу.
Я вышла следом, опираясь на поданную руку, тёплую, казавшуюся надёжной. От лёгкого прикосновения по спине побежали приятные мурашки, на доли секунды сбилось дыхание, воображение подкинуло картинку, где была я и Лёша, но сказочным образом не было шрамов на моём теле и в душе.
Говорят, каждое знакомство, каждый новый человек появляется в жизни именно тогда, когда суждено. Никогда раньше или позже, всегда точно в тот момент, когда он нужен сильнее всего. Тогда, взглянув на Алексея, я подумала, что он появился в моей жизни до обидного поздно. Опоздал… или я не торопилась навстречу.
Мы молча поднялись в лифте, у меня замирало дыхание, сердце билось о рёбра, грозя проломить грудную клетку и выскочить наружу. Такого сумбура одновременно в душе, уме и сердце я не чувствовала никогда в жизни.
До замужества – лёгкая, как бабочка Дамона, я не слишком опасалась окружающего мира и мужчин, после – была уверена в том, что мир вокруг враждебен, а мужчинам нет места в моей жизни. Я никогда не встречалась с чувствами и желаниями настолько противоречивыми, что голова шла кругом.
Открыла дверь, на автомате приглашая Алексея, отметив про себя, что совершаю необдуманную глупость, который раз за неделю, с одним и тем же человеком.
– Ты ничего никому не обязана, думай о себе в первую очередь, – вдруг сказал Лёша. – Но позволь мне сделать кое-что для тебя прямо сейчас.
Я вскинула взгляд на него. Увидела неприкрытое, совершенно откровенное желание, от которого выбило дух. От самого понимания, что этот здоровый, красивый мужчина хочет меня, вернее то, что от меня осталось, подкосились ноги.
Как заворожённая, я кивнула и в тот же миг оказалась зажата между стеной прихожей и мужским телом. И, вопреки здравому смыслу, который бил звонкими молоточками в голове сигнал тревоги, я откровенно наслаждалась происходящим.
Дни переписки на уровне старших школьников, томительное ожидание свидания, воображение, которое подкидывало то одно изображение, то другое, лёгкие, словно невзначай, прикосновения в течение вечера сделали своё дело. Я таяла, как эскимо на прямых солнечных лучах.
Стекала по стене и телу Лёши, хваталась за его шею, чтобы удержаться. Вдыхала его дыхание, отвечала на безумный, безрассудный поцелуй и чувствовала себя живой, как никогда в жизни.
Я проигнорировала тот момент, когда Лёша расстегнул мои джинсы и скользнул пальцами по горячему, влажному белью. Попросту не захотела останавливать, несмотря на то, что отдавала себе отчёт в происходящем. Кто я, где, с кем, чем чревато моё безрассудное поведение.
К чёрту, всё к чёрту! Я так хотела получить разрядку, кончить здесь, сейчас, немедленно, что не смогла отказать себе. Отставила
