Вернувший к свету - Наталия Романова

Вернувший к свету

Глава 1

Я бросила последний взгляд на палату в больнице, где провела так много времени, что почти подкрались новогодние праздники – ведь попала сюда в середине осени, когда на серых, оголённых ветвях деревьев еще кое-где торчали самые упрямые листья.

«Спасибо этому дому, пойду к другому», только знать бы, где этот «другой дом».

Теоретически, мне было куда ехать сразу после того, как переступлю порог больницы, где мне спасли жизнь. Практически – я ни разу не была в квартире, в которую должна была заселиться пару месяцев назад, но прямо сейчас смысла в этом я не видела.

Я отлично помнила, что мне назначен курс реабилитации. Необходимо посещать врачей, ходить к ним, как на работу, только на всё эту роскошь нужны деньги, у меня же имелись другие потребности, более важные, чем собственное, собранное по крупицам здоровье. Главное – правильно расставить приоритеты. Я свои расставила.

Заглянула старшая медсестра, улыбнулась, протянула несколько листов:

– Смотрю, собралась? – дружелюбно поинтересовалась она. – Больничный не нужен, точно?

– Точно, – кивнула я в ответ.

Зачем? К шрамам прикладывать, как подорожник в детстве?

– Хорошо, – ответила старшая. – Удачи, счастливица! – подмигнула она напоследок, прежде чем скрылась за дверью.

Да уж, «счастливица», такая «счастливица», что хоть волком вой. На какой аспект жизни не посмотри – работа, финансы, здоровье, личная жизнь, на которой я и вовсе поставила большой и жирный крест, – сплошные счастье и удача! Просто бьют шоколадным гейзером, не захлебнуться бы в этой… субстанции.

Я подхватила два объемных пакета, в который раз удивилась, сколько вещей набралось за время пребывания в казенных стенах, и поспешила прочь из надоевшей палаты.

В лифте задержала взгляд на кнопках: почти все светились, лишь несколько этажей не понадобились пассажирам, в том числе и пятый. Протиснулась между бабкой в стоптанных тапках, закутанной в пуховый платок, и двумя молодыми парнями в майках-алкоголичках, шортах и резиновых сланцах. Больничный дресс-код для пациентов во всем разнообразии.

Лифт остановился на первом этаже, вначале выскочили парни, за ними вышли две женщины в тренировочных костюмах, которые живо обсуждали результаты анализа крови одной из них. Выкатилась медсестра, толкая впереди себя тележку с плотно перевязанными пакетами, прошаркала бабка. Я осталась стоять, гипнотизируя цифру «пять» на панели.

– Девушка, вы выходите? – гаркнул мужик с той стороны дверей.

– Нет, я наверх, – поспешила я ответить, в том числе и себе, и уточнила для чего-то, словно хмурому мужику в свитере, покрытым катышками, могло быть интересно. – На пятый.

Выскользнула на нужном этаже, по конфигурации ничем не отличающемся от любого другого в этом двенадцатиэтажном здании. Просторный холл у лифтов, три коридора выходящие из него, широкое окно, диван для ожидающих и посетителей, которых на пятом всегда мало. Операционный блок, ОРИТ и административные кабинеты столпотворению не способствовали.

Сердце колотилось как бешеное, в груди сдавливало до боли, руки вдруг затряслись, дыхание перехватило, спина мгновенно покрылась потом, будто при панической атаке. Я судорожно пыталась ответить себе на вопросы: зачем вернулась, для чего? Переживаний не хватает, проблем пожелала?

Того и другого в моей жизни было в таком избытке, что нестерпимо хотелось поделиться со всем остальным человечеством. И всё равно на мою долю останется.

Осторожно постучала в нужную дверь, заглянула, не дожидаясь ответа. Большой кабинет бы уставлен столами, заваленными бумагами, какими-то папками, ручками. На краю каждой столешницы красовался монитор компьютера, вдоль одной из стен возвышался стеллаж от потолка до пола.

За одним столом сидела женщина, обхватив голову руками, и задумчиво таращилась в широкое, от стены до стены, окно. Она повернулась, взглянула на меня, потом перевела взгляд на того, на кого смотрела я. Его звали Демидов Алексей Викторович, именно это имя я прочитала на вертикальном бейдже, который болтался у него на шее, увидев его в первый раз. Вернее, второй.

Женщина в медицинской форме выразительно фыркнула, встала, проплыла к выходу, вынуждая тем самым меня или выйти из кабинета, или зайти, а не изображать статую на пороге. Я выбрала зайти, раз пришла…

– Я в этот… – Красотка в хирургическом костюме неопределенно взмахнула рукой, якобы вспоминая, куда направилась. – …О! В статистический отдел, – резюмировала она и выпорхнула, прикрыв за собой дверь.

– Садись. – тот, ради кого я вернулась на пятый этаж, указал на стул рядом со столом, за которым сидел. – Чаю?

Я осталась стоять на месте. Не чаи ведь пришла распивать, а поблагодарить Алексея Викторовича, врача, который в прямом смысле спас мне жизнь. Собственными руками, знаниями, умениями, может быть даже душой. Как принято благодарить за подобное? Деньгами? Интересно, сколько стоит жизнь матери-одиночки с дырой в кармане и нулевыми перспективами по всем фронтам?..

– Меня выписали, – выдавила я. – Пришла попрощаться.

– Я понял.

Он улыбнулся, окинул меня взглядом с головы до ног, следом и я мысленно провела инспекцию собственного внешнего вида: свитер крупной вязки, джинсы, которые стали велики, ботинки на высокой, тракторной подошве, добавляющей роста – единственная дорогая вещь на мне, и та купленная не мной. Отросшие волосы собраны в хвост, руки давным-давно без маникюра, лицо без косметики. Наверняка в ярком свете, падавшем из окна, были прекрасно видны синяки и мешки под глазами, как и бледная кожа. Вот шрамы не видно, но для Алексея Викторовича, они, увы, не секрет.

Он резко встал, спешно подошёл ко мне, одной рукой перехватил мою ладонь, второй щёлкнул замком, закрывая дверь. Бережно притянул меня к себе, легко скользнув ладонью под свитер. Мой нос буквально упёрся в грудную клетку, покрытую тёмно-синей хирургичкой – теперь я знала, что «хирургичка» – это медицинская рубашка, верх от хирургического костюма. Я привычно не почувствовала никаких запахов, лишь совсем немного мыла – совершенно нейтральный. От врачей не должно пахнуть парфюмом.

– Молодец, что зашла, – прошептал Алексей Викторович, нагнувшись к моему лицу.

Оставил лёгкий поцелуй на щеке, провёл там пальцем, словно стирал след от помады, а после надавил тем же пальцем на губы, от неожиданности вынуждая их приоткрыться. Сердце колотилось с неимоверной скоростью, в голове с оглушающим звуком бился пульс, ноги подкашивались, когда мои губы обжёг поцелуй, настолько жадный, собственнический, что на секунду я растерялась, забыла, что на самом деле умею целовать в ответ и вообще давно не юная девушка без опыта.

Закинула руки на мужские плечи, почувствовала мышцы, наделённые силой, помимо воли сжала, чувствуя, насколько они твёрдые. И ответила на поцелуй, перешагнула возведённую границу, зная наверняка – это одноразовая акция.

Мы просто с Алексеем Викторовичем больше не увидимся. А значит можно позволить себе слабость – побыть желанной женщиной несколько минут, окунуться в воображаемый мир, где нет проблем, зато есть здоровье, юность и красота.

– Прости, не могу тебя проводить, – оторвавшись от губ, горячо прошептал он, раздражённо взглянув на круглые настенные часы с большими стрелками. – Обязательно сообщи, как доберешься.

– Хорошо. – Я покладисто кивнула и выскользнула из объятий.

Улыбнулась, усилием воли, которой мне было не занимать, сдержала слёзы, нашла рукой защёлку, провернула три раза. Раз. Два. Три. И выскочила за дверь, чтобы быстро пройти по коридору в сторону лифтов. Не оборачиваясь. Тогда я была уверена – не сообщу. Не позвоню. И он не позвонит. Финита ля комедия!

На выходе из больницы перехватила покрепче пакеты, вдохнула морозный, при этом пахнущий сыростью воздух, направилась по узкой асфальтированной дорожке к единственной проходной. Хмурый охранник оглядел меня с ног до головы, будто в двух полиэтиленовых пакетах-майках я пыталась вынести половину дорогостоящего оборудования больницы, в крайнем случае, парочку аппаратов УЗИ. Когда я подошла к турникету, всё-таки посторонился и милостиво нажал на кнопку, выпуская меня на свободу.

На улице я огляделась. Совершенно чужой город, который за время короткого знакомства успел принести боль, страх, отчаяние, ужас, снова боль и бесконечные проблемы, последующие за этим. Причем проблемы не заканчивались, только прибавлялись. Боль проходила на время действия обезболивающих, а страх, кажется, поселился внутри навсегда.

Сейчас бы плюнуть на всё, добраться на вокзал, оттуда домой, к сынишке.