Сирийский пленник - Сергей Васильевич Самаров

навесом что-то бросил в сторону Россомахова. Тот уже оценил взгляд полковника и поймал брошенное на лету, понимая, что это вовсе не граната, судя по размеру.

– Машина напротив стоит, – тихо сказал Василий Андреевич.

Его сосед по лестничной площадке в далекой Москве понял эти слова скорее по движению губ, нежели расслышал их. Он разжал ладонь, увидел ключ от автомобиля и сразу шагнул туда, где тот стоял.

– Не та машина! Ваша впереди. За углом смартфон выбросите. Иначе по биллингу отследят и найдут, – уже громче произнес Личуткин, сразу после этих слов резко повернулся и вошел в штаб.

Дескать, я ничего не видел, не слышал и не знаю. Спокойно иду по своим делам и даже не попытаюсь завести с кем-то интереснейший разговор о почтовых марках.

А что, в самом-то деле, тут произошло? Лень было человеку по лестнице спускаться, вот он и спрыгнул с подоконника. Эка невидаль!

Виктор Васильевич поднял с земли свой пластиковый пакет, подождал, когда машина Личуткина приблизится к внутридворовой парковке, но направился не сразу туда, а в сторону дорожки, ведущей от нее к подъезду. Он в сторону парковки не смотрел, но при этом отработанным методом рассредоточил свой взгляд так, что мог периферийным зрением охватить сектор до двухсот градусов. Такова обычная манера слежения, отрабатываемая в военной разведке.

Это позволило ему, пусть и без резкости, необходимой для обычного зрения, заметить, как полковник Личуткин вышел из машины с большим и тяжелым портфелем в руках, остановился, по-хозяйски осмотрел машину, даже сзади под нее заглянул, потом поднял руку и нажал на кнопку, включающую сигнализацию. Та по-кошачьи мяукнула. Щелчок показал, что на всех пяти дверцах автомобиля закрылись стопоры замков.

Василий Андреевич, важно вышагивая и помахивая объемным, явно нелегким портфелем, направился к подъезду. Виктор Васильевич шел ему наперерез. Он правильно просчитал скорость и расстояние, верно совместил эти величины. Встреча произошла неподалеку от поворота на узкий тротуар, ведущий к подъезду. К счастью, на скамейках, стоящих по двум сторонам этого тротуара, никто сейчас не сидел. Подполковник Россомахов увидел и учел это заранее, просчитывая место встречи с сослуживцем.

– Добрый вечер, Василий Андреевич, – тихо произнес подполковник.

Его сосед, задумавшийся о чем-то своем, от неожиданности резко остановился и даже портфель выронил. В нем тут же что-то глухо звякнуло, и этот звук привел Личуткина в чувство.

– Не понял!.. Кто вы? – Полковник явно не узнал сразу своего соседа, как и его жена совсем недавно.

По глазам Василия Андреевича подполковник заметил, что этот процесс растянулся почти на полминуты.

– Неужели Виктор Васильевич?

– Он самый, товарищ полковник. Именно я и есть.

– А я как раз о вас думал, голову ломал, куда вы сгинули.

Полковник пришел в себя, тут же поднял портфель, вытащил из него три довольно тонкие картонные папки и несколько пластиковых файлов с бумагами. Он стряхнул с них какие-то капли, после чего зажал все это под мышкой, вытряхнул из портфеля в металлический ящик, оказавшийся под рукой, осколки стекол, заодно вылил туда же некую жидкость. Ее запах сообщил подполковнику Россомахову о том, что в портфеле была бутылка вина.

– Эх, как же напугали вы меня. Я тут задумался, шел, понимаете ли, домой. У нас с женой сегодня годовщина свадьбы. Решили дома отметить, никуда не ходить. Дата-то не круглая. Вот я и купил бутылочку «Вдовы Клико». А теперь надо же, разбил! Придется за другой бутылочкой в магазин съездить. Вы, Виктор Васильевич, как я понимаю, хотели со мной поговорить. Поехали вместе. В машине и пообщаемся.

– Поехали, – согласился Россомахов, радуясь в душе тому обстоятельству, что в квартире Личуткиных окна выходят на другую сторону двора, и увидеть его оттуда практически невозможно. Разве что из окна подъезда, но ведь туда еще необходимо специально выйти, а такой необходимости у Ларисы Витальевны, вероятно, не было.

Офицеры прошли к машине. Говоря честно, Россомахов ждал, когда Личуткин скажет что-то про цену шампанского, разбитого из-за неожиданного окрика. Все-таки такая бутылка стоила немалых денег. Но Василий Андреевич про цену промолчал, не обвинял соседа в неожиданном появлении и в собственном испуге.

Сначала они ехали молча. Каждый, видимо, ждал, что начнет говорить собеседник. Так и добрались до ближайшего магазина.

– Посидите, Виктор Васильевич, здесь. Я за шампанским сбегаю.

Полковник убежал, но вернулся быстро и заявил:

– Здесь даже не знают, что такое «Вдова Клико». Народ только одну водку раскупает. Заглянем в следующий.

В следующем магазине картина повторилась.

– Придется в центр ехать, где я покупал сегодня, – посетовал полковник, снял фуражку и бросил ее на заднее сиденье.

Она, видимо, мешала полковнику хорошо видеть дорогу. А в центре Москвы движение всегда насыщенное, там требуется особая внимательность. Однако он ехал вполне уверенно, придерживался максимально возможной скорости и наконец-то купил шампанское.

Личуткин вернулся в машину, уложил пакет с бутылкой на заднее сиденье, рядом с фуражкой и спросил Виктора Васильевича:

– Ну так что вы теперь намерены делать?

– Для начала я хотел бы узнать свой настоящий статус.

– Возможно, я не в курсе всего, но, насколько мне известно, вы находитесь в статусе беглеца. Я признаюсь, что там, в Сирии, получил приказ от нашего с вами совместного командования обеспечить вам возможность побега. Не более того. О содействии не было сказано ни слова, а я таковое оказал, превысил свои полномочия, предоставил вам транспорт.

– Как, кстати, там все обошлось? К вам лично претензий не было?

– Полковник Савелкин попытался было высказать недовольство по поводу незарешеченного окна. Но мои аргументы оказались почти равнозначными. Вставлять решетку ради одного часа допроса мне показалось лишним. В результате Савелкин добился только выговора в мою сторону за проявленную халатность. Без занесения в личное дело. Там, в Сирии, мне его объявили, но в Москве это почему-то забыли даже приказом оформить. Повсеместная, понимаете ли, халатность и нерадение. Но я не против. Значит, выговора и не было.

– А относительно машины что? Неприятностей не было?

– А это была не моя машина. Какие у меня могут быть из-за этого неприятности? Это был автомобиль гражданского человека, который работает в штабе. Кажется, переводчиком с французского языка. Какие-то инструкции к трофейному оружию в интернете выискивает и переводит.

– Но ключи-то я получил от вас.

– Разве? – показушно удивился полковник, усмехнулся и добавил: – Я давно уже заметил, поглядывая в окно, что он оставляет ключи в машине, как в Сирии делают многие. В то утро на всякий случай, во избежание случайностей, ключи я реквизировал, а потом передал их вам. Вы сумели благополучно скрыться. Как вам это,