Сирийский пленник - Сергей Васильевич Самаров

дома шли, потом по отдельности в подъезд заходили. Она посмотрела и мне, естественно, рассказала, когда я со службы вернулся. А в тот день я домой пришел уже после двадцати двух, задержался, понимаете ли. Мне Лариса Витальевна доложила, я сначала не поверил, подумал, не может такого быть, чтобы профессиональный военный разведчик ничего не заметил. Но Ларисе Витальевне строго-настрого наказал, чтобы она в чужую жизнь не совалась. При вашей с Анной Ярославной разнице в возрасте всякое может быть. Не исключено даже такое, что вы ей разрешаете любовника держать. Но, естественно, с условием, чтобы никто ничего не знал. Я с такими случаями несколько раз встречался. Нервная работа, иногда сложные ранения и все такое прочее. А относительно разницы в возрасте я ничего против не имею. У меня у самого она в девять лет. Только в обратную сторону, жена старше.

– Я как мужчина еще вполне в силе, – сказал Виктор Васильевич. – Просто я жене полностью доверял. Даже больше, наверное, чем самому себе. У меня никогда даже тени сомнения насчет нее не возникло. Да мне, честно признаться, и теперь не верится.

– Сейчас, после того как Анна Ярославна получила насчет вас предупреждение, она, похоже, мысленно уже похоронила любимого мужа. Сколько месяцев прошло после вашего побега?

– Три с половиной.

– Вы ей не звонили?

– Никак нет, товарищ полковник. Смартфон, как вы правильно и вовремя подсказали, я за углом выбросил в развалины дома. Может, кто-то подобрал. Или же он и до сих пор там еще валяется. Вы сами давно оттуда вернулись?

– Месяц с небольшим.

– И что за это время вам удалось усмотреть? Это я к разговору о жене возвращаюсь.

– Кое-что удалось. Того человека – вы понимаете, о ком идет речь – я теперь вижу очень часто, иногда каждый день. Все зависит от того, когда он на службу уходит. Или у них это не службой, а работой называется. Я не знаю, кто он. Ни разу с ним не разговаривал всерьез.

– Выходит из моей квартиры, – заметил Виктор Васильевич.

– Мы даже здоровались, – продолжил полковник Личуткин. – Он предпринял попытку познакомиться, назвался Виталием. Я в ответ даже не представился, посмотрел на него так, что он сразу заткнулся. Но с Анной Ярославной мы здороваемся. Просто по-соседски. Лариса Витальевна пыталась как-то ее на разговор вызвать, но та сказала, что сильно торопится, и убежала к машине.

– К моей машине, – снова вставил Виктор Васильевич. – Она со своей зарплатой маникюрши на такую не скоро заработает.

– Да, наверное, – согласился Василий Андреевич. – Ваша «Мазда» шестой модели – не самая дешевая машина. А что, маникюрши мало получают?

– До смешного мало. Однажды Анна кошелек со всей зарплатой потеряла, так я нисколько не расстроился, ее утешал, сказал, что потеря для семейного бюджета минимальная.

– «Объявление. Утерян кошелек с зарплатой. Нашедшего прошу не смеяться», – ответил полковник анекдотом, таким же бородатым, как его собеседник.

Глава 5

Личуткин повернул в свой двор и поставил машину на парковку.

По правую сторону от его кроссовера отдыхали белая «Мазда» и черный «Ренджровер», машина для очень богатых людей, которых обычно обслуживает водитель.

– Вот их машины. Первая ее, вернее сказать, ваша. Вторая – его.

– Он что, водителем работает?

– Внешне на водителя не сильно похож. Я бы подумал, что это его личная машина.

– Денег девать людям некуда, – проворчал подполковник. – Все за престижем гоняются. «Ренджровер», насколько я знаю, заточен под пассажиров заднего ряда. А водитель там многих удобств попросту лишен. Зачем они наемному работнику? Комфорт предназначен для владельцев автомобиля, которые обычно считают себя хозяевами жизни.

– Возможно. Но меня больше волнует, что вы сейчас думаете предпринять.

– Думаю домой завалиться как ни в чем не бывало. Якобы просто вернулся, ничего не подозреваю. Поговорю, выясню ситуацию.

– Физическая помощь вам, я думаю, не нужна. Вы сам куда лучший специалист по этой части, чем пять таких полковников, как я. Но, если что, зовите. Можете ко мне потом зайти, переночевать у меня. Так, я думаю, будет надежнее. Комната свободная есть. Слышно будет, если кто-то к вам в квартиру пожалует.

– Так я в розыске, что ли, нахожусь?

– Точно я не знаю, но такое вполне возможно.

– Нет, – заявил Россомахов. – Полиция сегодня у меня паспорт проверяла. Если бы я был в розыске, то меня попытались бы задержать. Я не уверен, что им это удалось бы, но попытку они предприняли бы обязательно. Не зря же им автоматы доверяют. Я слышал, что даже обезьяна с автоматом может стать опасной. А уж менты – тем более. Особенно опасным среди них считал себя сержант, большой и тупой парень. Я сломал бы его так быстро, что он затвор не сумел бы передернуть, потом закрылся бы телом и из его автомата перестрелял бы двух других. Сдаваться и поднимать лапки кверху я не был настроен.

– Розыск, кстати, бывает разным. Есть местный, есть всероссийский или федеральный. Так, мне кажется, правильнее называть. Он, как правило, объявляется через шесть месяцев после местного. Тогда же заполняются информационно-поисковые карты на связи разыскиваемого и на те места, где он может появиться. Помимо этого есть розыск международный, а есть, кажется, и ведомственный, наименее афишируемый. Он чаще всего применяется, когда разыскное ведомство желает какие-то свои огрехи прикрыть, не выставлять их на всеобщее обозрение. Что касается вас, я думаю, что еще не завершился розыск местный. Никто не подавал на федеральный уровень. Следовательно, менты просто не могли иметь на вас данных. Ищут вас, я думаю, до сих пор в Сирии и, возможно, в близлежащих странах, имеющих с ней общую границу. Например, в Турции, Иордании, Ливане, Израиле.

– В ФСБ должны знать мой уровень подготовки и обязаны предвидеть мое появление в Москве. Куда еще, кроме столицы, я могу податься?

– Да, я прекрасно представляю себе, на что вы способны, если одним ударом такого лося обезвредили, как полковник Савелкин. Однако бороться в одиночестве с конторой даже вы не в состоянии. К тому же сотрудники ФСБ должны считать, что вы попытаетесь докопаться до истины на месте. Они просто подумают, что вам нет смысла в Москве появляться. Я, кстати, тоже так полагал. Короче, Виктор Васильевич, договоримся так. Я завтра доложу командованию о вашем возвращении. Пусть у наших начальников головы болят. Они по вашей милости у них и так не особо здоровые. Новые заботы впишутся в старые. Они смогут узнать и о розыске, и обо всем другом. А пока я советовал бы вам вообще дома не