Сирийский пленник - Сергей Васильевич Самаров
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Так уж получилось, что подполковник Россомахов только один раз взглянул в глаза полковнику Савелову и сразу понял, что тот видит в нем врага, предателя. Он будет настаивать на этом, и никакого взаимопонимания между двумя старшими офицерами не получится. К этому требовалось готовиться.
Старший следователь включил свой цифровой диктофон и сказал:
– Производится запись предварительного допроса подполковника спецназа военной разведки Виктора Васильевича Россомахова. Виктор Васильевич, вы не возражаете против того, чтобы допрос записывался на диктофон? Уже завтра я предоставлю вам для ознакомления распечатку с записи с тем, чтобы вы подписали протокол.
– Я не возражаю, товарищ полковник.
– Ну и отлично. Так будет намного удобнее. Давайте начнем. Вы знакомы, Виктор Васильевич, с обвинениями, которые против вас выдвигаются?
– Только отдаленно. Со мной лишь намеками говорили, толком ничего не объясняли. Я думаю, это потому, что вам и вам подобным сказать против меня нечего. Все ваши обвинения – очевидная глупость.
– Тем не менее я думаю, что военный суд рассмотрит обвинения в полном объеме. Более того, я рассчитываю на ваше чистосердечное признание.
– Признание чего?
– Признание своей вины.
– А если я заявлю, что никакой вины за собой не вижу?
– Это ваше право. Но отрицать очевидное не в ваших интересах, товарищ бывший подполковник.
– Я еще не бывший. Не берите на себя функции коллегии военного суда, товарищ полковник. – Россомахов произнес эти слова резко, почти грубо. – Полковник Личуткин уже объяснил вам вашу неправоту в этом вопросе, а я готов заявить о ней во всех других.
– Ну так попытайтесь. Вы же не будете утверждать, что не создавали ударную группу диверсантов на базе дивизии «Силы тигра», не так ли?
– Естественно, не буду. Я создавал эту группу из лучших бойцов-рукопашников по приказу командира дивизии бригадного генерала Сухеля аль-Хасана. Сам с группой занимался, обучал тому, что знал и умел. А это достаточно много. Основу обучения составляли принципы фехтования малой саперной лопаткой. Но это только часть всей системы занятий. Если вам обидно, что вас лично с вашей внушительной комплекцией никто в эту группу не пригласил, то могу объяснить. В ее состав входили только сирийцы. Это во-первых. Там не было ни одного такого гиганта. Это во-вторых. Но любой из тех бойцов, которые вошли в группу, даже самый малоприметный и мелкий, в состоянии вас лично пополам переломить и изуродовать, так, что даже родная жена не узнает.
– Которая из жен? У меня их три уже было, скоро вот и четвертая появится. Меня женщины любят, – ответил на это старший следователь с недоверчивой издевкой.
– Да хоть всех трех вместе собрать, хоть четвертую к ним присоединить, ни одна не узнает.
– И кто же их так обучил? Не вы ли?
– Именно я.
– Я слышал, как в двухтысячном году сборная Венгрии по водному поло выиграла Олимпийские игры в Сиднее, и по традиции, как все делают, сбросила своего тренера в бассейн. А потом парни всей командой спасали его. Оказалось, что тренер не умеет плавать. У вас та же самая история? Вы теоретик.
– Будь я теоретиком, никогда не стал бы комбатом. А я был таковым, причем хорошим. За меня мои солдаты вам, товарищ полковник, зубами горло перегрызли бы. Но им этого и не понадобилось бы. Они были обучены рукопашке не хуже ударной группы сирийского спецназа. Хотя среди сирийцев в ударную группу я принимал только лучших. В свой батальон я никого не отбирал. Солдаты ко мне приходили по призыву. Их готовили командиры взводов и рот, которых обучал я. Своих офицеров тренировал сам, вместо штатного инструктора, которого в батальоне не держал.
– Давайте не будем углубляться в вашу систему подготовки рукопашников. Кажется, как я слышал, генерал Сухель остался вашей работой доволен.
– Мне он то же самое говорил. Лично и при свидетелях.
– Вот теперь давайте вернемся к вашему разговору с генералом Сухелем. Насколько мне известно, он вам запретил участие в боевых действиях.
– Да, первоначально генерал желал сберечь меня для создания нескольких групп по примеру первой. Поэтому он хотел, чтобы я не ходил в атаку на вражеские позиции и не принимал участия в диверсионных операциях.
– Вот именно. Он запретил вам.
Эти слова полковника прозвучали как обвинение. Но если это именно оно и было, то из-за такой мелочи Россомахов просто не угодил бы под стражу.
Однако Виктор Васильевич пошел на принцип, не пожелал уступать даже в такой мелочи и заявил:
– Он только предложил, а не запретил. На что я ответил, что мне следует провести операцию с первой группой, чтобы убедиться в правильности своей системы обучения. Генерал тогда ничего не ответил, повернулся и ушел вместе с сопровождающими. Я принял его молчание за знак согласия, поскольку возражений на мое предложение не последовало.
– Его советники, однако, были другого мнения. Им положено слышать даже то, что не было сказано. Ну да ладно. А дальше что было?
– Дальше я обратился в разведотдел дивизии и попросил разработать для группы задание для проверки ее боеспособности. Но не какое-то учебное, которое проводится в собственных тылах, а настоящее, боевое.
– При этом вы сказали, что генерал Сухель в курсе ваших намерений?
– Так точно. Я же говорил о них генералу, и он не возразил.
– Ладно. И что разведотдел?
– Там была разработана операция по уничтожению бандитского отряда вместе с эмиром.
– Сколько человек было в вашей группе?
– Сорок восемь бойцов. А бандитов, против которых мы шли, было в три раза больше. Однако мы нисколько не сомневались в том, что с заданием справимся.
– Да. В результате вашей атаки живыми вернулись только восемь бойцов, двадцать один погиб, а девятнадцать попали в плен. Хотя потом пятеро из них бежали.
– Шестеро бежали. Я шестой.
– То есть сорок восемь, это вместе с вами?
– Так точно. В плену остались только тринадцать бойцов.
– Пусть так. Что же произошло? Давайте по порядку. С самого начала ваших действий.
– Произошло то, что мы нарвались на предательство. Как иначе можно объяснить, что вместо ста двадцати джихадистов нас поджидали пятьсот отборных бойцов, плюс к тому три десятка снайперов? Несмотря на это, мы уложили на месте полторы сотни, в ходе рукопашной схватки. Но это было только продолжением предательства. Сначала мы нарвались на минное поле там, где его быть не должно было. В тылах банды, откуда мы на нее и наступали.
– Минные поля, насколько мне известно, занимают всю нейтральную полосу, разделяющую правительственную армию с войсками террористов.
– По
