Сирийский пленник - Сергей Васильевич Самаров
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
– Ну и убей. Хоть отмучаюсь, – проговорил Гоша и неожиданно успокоился.
Видимо, он просто боялся боли, а на смерть был согласен. Главное, чтобы она была быстрой и легкой.
– Ой как утомила меня такая жизнь.
– А на хрен ты мне нужен? Не хватало только, чтобы я в розыске еще был. У меня и без того проблем хватает. Я по самые уши в них увяз.
– А ты кто вообще такой будешь? Как хоть зовут тебя?
– Кто бы я ни был, это не твоего ума дело. А зовут меня проще простого – Василич. Легкое для запоминания отчество. Запомнил?
– Запомнил. И где ж ты живешь?
– Да где придется. Вчера вот ночевал на заброшенном заводе в трансформаторной будке. Завод давно не работает, бросили его хозяева и рабочих разогнали. А трансформатор до сих пор фурычит, шумит. Но мне он спать не мешал. За завод только обидно. Брошенный всеми, прямо как бомж последний.
– Нормально ты, похоже, устроился. Не хуже, чем у нас в подвале. Там и трубы горячие есть. Когда холодно, всегда согреться можно. Одна беда, когда на первом этаже в унитаз что-то смывают, шум над самой головой стоит. Я всегда просыпаюсь. А так в подвале нормально. Компания подходящая. Выпить всегда кто-то принесет.
– Я не пью.
– То-то у тебя физиономия черная. Мы все не пьем. Только не умываемся. Оттого, как сами говорим, и морды у всех такие негритянские.
– У меня это южный загар. Пустынный.
– Из Средней Азии, что ли, прикатил?
– Слабо у тебя с фантазией. Хуже, чем из Средней Азии. С Ближнего Востока. Там загар хороший. А потом на него еще и горный лег. Он всегда черного цвета. Любого человека в негра превращает.
– Вот это ни хрена себе! Далеко же ты, бомж, забирался. Так ты издалека?
– Нет, я отсюда. – Откуда именно, он уточнять не стал. – Издалека домой вернулся. Только и сам думаю, и тебе советую друга подобрать и шагать отсюда. Видел тетку в белом халате? Она пошла ментов вызывать. Сейчас подъехать могут. Лучше нам убраться подальше.
– И квартира, стало быть, есть, коли вернулся, – не обращая внимания на предупреждение, продолжил расспросы Гоша.
Полиции он, похоже, не сильно опасался, знал, что там с бомжами возиться не любят. Покатают на машине, протокол составят и отпустят. Даже штраф выписывать не будут, потому что как с бомжа его взять?
– Была когда-то квартира.
– И жена.
– Тоже была.
– И дети.
– Дети с первой женой остались. Они про отца уже и вспоминать забыли, думаю.
– Хорошенькое дельце. Настоящая бомжовская история. Теперь ты, значит, стопроцентный бомж. Наш человек. – Парень явно чему-то радовался.
– Я не просто бомж. Я – интербомж. Чтобы в Москву вернуться, мне пришлось три кордона перейти. Пешим ходом, под носом у погранцов. Они обычно дальние рубежи просматривают и берегут, а у себя под носом плохо видят. Я схитрил и прошел. Позавчера еще добрался. Денек отдохнул, отоспался. Теперь, со свежей головой, буду думать, как мне легализоваться. А сделать это надо обязательно. Я не намерен всю жизнь бомжевать. Вдобавок у меня, в отличие от тебя и твоего напарника, и документы есть. Короче, время не теряй, бери своего Кирилыча под руку, пошли отсюда. Менты сейчас подкатят. А мне с ними встречаться пока еще не резон. Боюсь, что рановато.
Василич сам понимал, что слишком много болтал. Но он достаточно много общался с бомжами, перенял их манеру говорить, хвалиться.
Старик Кирилыч тем временем уже начал шевелиться. Человек в камуфляже и Гоша взяли его под руки, подняли и поставили на ноги. После этого они пошли в сторону недалекого бульвара, где на срединной аллее сели на скамейку. Внимания на них никто не обращал. Или же люди делали такой вид. Они проходили мимо и отворачивались. Мол, эка невидаль. Да у нас в Москве этих бомжей пруд пруди.
Глава 2
Гоша звал человека в камуфляже к себе в подвал, в общество. Кирилыч полностью пришел в себя, начал слегка соображать, перестал корчиться, послушал часть разговора между Василичем и Гошей и тоже стал приглашать.
Он оказался человеком беззлобным, прощающим обиды точно так же, как почти всякий бомж по призванию, каковым Кирилыч себя гордо именовал. Он сам сказал, что качественные удары вообще умел ценить, когда-то выступал на любительском уровне. Но Кирилыч звал себя боксером-профессионалом потому, что пару лет проработал тренером по боксу, а потом два года и по кикбоксингу. Пропущенные удары вызывали у старика только уважение. Перенесенная боль и внушала ему самое искреннее уважение.
Свою компанию они оба сильно нахваливали. Еще бы, ведь не в каждом подвале обитает настоящий капитан полиции, пусть и бывший. А у них такой жил! За порядком он следил строго, в подвале мусорить не позволял, участки с мусорными контейнерами делил по справедливости. За что капитана поперли со службы, он никому не рассказывал. Но то, что его выгнали, знали все и категорично утверждали, что за честность, потому что сами видели в нем это качество каждодневно.
– В том, что бывают честные менты, в нашей компании сомневаются все. Если появится вдруг такой, то его быстро с работы выгонят или подведут под статью, – заявил Кирилыч. – Нашего Михалыча пытались, говорят, несколько раз подставить, но не вышло. Тогда просто выгнали. Так народ говорит. А он у нас знающий. За своих все горой встанут. Может, помочь тебе надо будет. Мы готовы. Нам собраться, только штаны подтянуть. У капитана друзья в ментовке остались. Он сам говорил, что в критической ситуации они всегда выручат.
– Нет, братва, я по натуре своей волк-одиночка, – заявил человек в камуфляже, фамилия которого была Россомахов. – В свои дела предпочитаю никого не впутывать. Не посоветую вмешиваться в них никому, кто жизнью хоть на копейку дорожит. А если помощь понадобится, то обращусь к вам.
– Что это у тебя за дела такие? С крутыми парнями сцепиться желаешь?
– Если бы. Крутые мне не страшны. Они чаще только сами себя пугают, других людей жирными рожами устрашить стараются. У меня оппоненты куда серьезнее.
– Ну, судя по тому, как дерешься, ты и сам из таких же.
Василич кивнул и сказал:
– Был из таких. – Он не стал распространяться дальше, хотя и привык уже говорить много. – Ну ладно, пора мне. – Россомахов вытащил из кармана куртки часы без ремешка, невиданную для бомжа роскошь, совершенно ему ненужную, посмотрел на время и добавил: – Да, уже точно надо идти.
