Бертран Рассел (Ученый в борьбе против ядерной угрозы) - Юлия Велембовская

Текст письма был получен Расселом только на следующий день, 25 октября, через советское посольство в Лондоне. В нем, в частности, говорилось: "Мне понятно Ваше волнение и беспокойство. Хочу заверить Вас, что Советское правительство... не даст спровоцировать себя неоправданными действиями Соединенных Штатов Америки и сделает все для того, чтобы ликвидировать чреватую непоправимыми последствиями ситуацию, которая сложилась в связи с агрессивными действиями США" [58].

Полностью возлагая ответственность за случившееся на Соединенные Штаты, Хрущев подчеркивал, что, если Белый дом будет и впредь продолжать свою "пиратскую" политику, СССР вынужден будет прибегать к средствам обороны, чтобы защитить свои права и международные права, записанные в международных соглашениях и зафиксированные в Уставе ООН.

Это письмо вселило в Рассела надежду и оптимизм, и он в тот же день телеграфировал Кеннеди, призывая его сделать шаг навстречу миролюбивой инициативе Хрущева и предотвратить любое военное столкновение, поскольку первые же выстрелы могут обречь на неудачу попытку любых переговоров [59]. Но США в отличие от СССР оказались значительно менее дальновидны. Кеннеди вновь и вновь заявлял, что не верит в миролюбивую инициативу СССР и не доверяет словам Хрущева. Как пример лживости советского руководства, приводилось заявление представителя СССР в ООН В.А.Зорина о том, что никакого размещения советских ракет на Кубе не производится.

Оправдывая СССР, Рассел писал: "Вскоре после заявления Зорина Хрущев опроверг его и признал наличие на Кубе советских ракет. "Гардиан" же сообщает, что, судя по сообщениям "Рейтер", Зорин был, скорее всего, неверно информирован. И это, кажется, похоже на правду, поскольку Россия не предпринимала никаких попыток скрыть размещение своих ядерных ракет на Кубе и осознавала, что США полностью осведомлены об их наличии. Зорин был вскоре смещен с поста представителя России в ООН, и это, несомненно, связано с его лживым заявлением. Необходимо также помнить, что Зорин был сталинистом невероятнее всего, не одобрял хрущевской политики" [60].

26 октября Рассел направил Хрущеву телеграмму с выражением поддержки, заявляя, что возлагает надежды лишь на его терпение и разум. В этот же день Рассел телеграфировал Ф. Кастро: "Я глубоко сопереживаю Вам и осажденному народу Кубы... Защита Кубы от американского вторжения может сейчас означать лишь уничтожение всей человеческой расы. Я прошу Вас смиренно принять незаконные требования американцев, касающиеся вывода вышеназванных ракет. Это. устранило бы предпосылки вторжения".

Обращаясь к У Тану, Рассел просил его лично отправиться на Кубу, чтобы осуществлять своего рода арбитраж, инспектировать базы и попытаться составить условия заключения возможного договора. С аналогичной просьбой обращался к У Тану и сам Кастро. Однако США в резкой форме отказались от помощи ООН. Ситуация становилась все напряженнее.

В отчаянии Рассел 28 октября писал Кастро: "Отказ США от Ваших предложений по выводу советских военных баз с Кубы в ответ на вывод американских баз из Турции совершенно необоснован и является симптомом паранойи... Поэтому, мне кажется. Вам следует демонтировать советские базы на Кубе под гарантией инспекции ООН, требуя только взамен - когда ООН даст необходимые гарантии, чтобы была снята американская блокада Кубы. Я думаю, до сведения мировой общественности должно быть доведено, что подобная акция предпринимается лишь в ответ на шантаж" [61].

Уже поздним вечером 28 октября стало известно, что Хрущев обещал ликвидировать все ракетные базы на Кубе, вывести ракеты и советских эмиссаров с Кубы и больше не поставлять на Кубу ракеты. США в свою очередь давали согласие на отмену "карантина", обязались уважать неприкосновенность границ Кубы, а также отказывались от размещения своих ракет в Турции, у границ СССР.

Ученый очень внимательно следил за переговорами Хрущева и Кеннеди, и после 28 октября, когда договоренность о мирном урегулировании кризиса была достигнута, не уставал повторять, что люди всего мира целиком и полностью обязаны Хрущеву тем, что остались в живых. В обращении к прессе Рассел заявил: "Если слова когда-либо подкреплялись делами, то именно это продемонстрировал Советский Союз" [62].

Рассел наивно полагал, что весь мир будет теперь славить миролюбивую политику СССР и лично Хрущева. Однако позиция США мало изменилась, Кеннеди в телеграмме Расселу писал: "В то время как все Ваши выступления - критические по отношению к Соединенным Штатам, в них нисколько не принимается во внимание тайное размещение советских ракет на Кубе. Я полагаю, Ваше внимание должно быть обращено не только к ворам-взломщикам, но и к тем, кто поймал этих взломщиков" [63].

Рассел воспринял эти слова Кеннеди в штыки: "Никто не может обвинить кубинцев в том, что они взломщики, поскольку они не покидали своего острова. Что касается русских, то они пришли по приглашению кубинцев и были ничуть не большими взломщиками, чем американские вооруженные силы в Британии и Западной Европе" [64]. Хрущеву же Рассел вечером 28 октября телеграфировал: "Я хочу выразить Вам свою искреннюю признательность за ту величайшую осторожность, которую Вы продемонстрировали в условиях крайне тяжелого кризиса" [65].

Основной задачей Рассела после завершения кубинских событий стало стремление убедить современников в том, что в существующей международной ситуации подобный кризис может повториться в любой момент и никто не сможет гарантировать его благополучного разрешения. Необходимы были тщательно подготовленные переговоры между СССР и США. И первым, считал Рассел, должен сделать шаг навстречу Советский Союз. Об этом он писал еще в упоминавшемся выше письме Хрущеву от 26 октября.

Карибский кризис послужил усилению антиамериканских настроений Рассела. Всегда недолюбливавший американцев и никогда не упускавший случая поддеть их за их "легковерность, самодовольство и безумное высокомерие", Рассел очень часто критически отзывался и о внутренней, и внешней политике США. Однако именно Карибский кризис, как писал Райен, окончательно "убедил его в том, что Америка находится во власти кровожадных генералов, шпионов ЦРУ, производителей оружия и разносчиков мифов для глупцов" [66].

Позиция Комитета ста в период Карибского кризиса, когда многие его члены продемонстрировали, с точки зрения Рассела, крайнюю недальновидность, усилила его постепенно нараставшее недовольство работой этого Комитета, который все более превращался в бюрократическую организацию, терял свою былую мобильность. Так, очередная демонстрация в сентябре 1962 г., считал Рассел, была отменена только из-за недостаточного количества поданных на участие заявок. В начале января 1963 г. Рассел, окончательно разочаровавшись в эффективности деятельности этой организации, вышел из состава Главного комитета в Лондоне. Официально он объяснил свой уход тем, что, живя в Уэлльсе, не может активно участвовать в работе Комитета. Саму же идею гражданского неповиновения Рассел продолжал считать весьма плодотворной.

Несмотря на разрешение Карибского кризиса, а также на подписание министрами иностранных дел СССР и Великобритании и госсекретарем США в августе 1963 г. Договора о запрещении испытаний ядерного оружия в трех средах, несмотря на широкий общественный резонанс, который вызвала деятельность Си-Эн-Ди и Комитета ста, современный мир оставался, считал Рассел, пороховой бочкой, готовой в любой момент взорваться. На примере Карибского кризиса он убедился, что недостаточно выступать против применения атомного оружия вообще, а можно и нужно вмешиваться в конкретные внешнеполитические проблемы, неблагоприятное развитие которых всегда может обернуться трагедией для всего мира.

ФОНД МИРА БЕРТРАНА РАССЕЛА

В 1963 г. внимание Рассела было приковано к событиям в Греции. Он поддержал движение за освобождение политических узников, и несколько представителей этого движения приезжали в Англию для встречи с ним. В Греции к тому времени уже был сформирован "Комитет ста Бертрана Рассела". В конце апреля этот комитет провел марш в Греции, и Рассел послал на него своего представителя. Глубоким потрясением явилось для него убийство 22 марта в Салониках заместителя председателя Всегреческого комитета борьбы за ослабление международной напряженности Григориев Ламбракиса. Рассел был убежден, что сделано это было при явном попустительстве властей, поэтому, когда в июле в Великобританию прибыл с визитом король Греции Георг II, ученый был среди участников митинга, протестовавших против этого визита.

В это же время Рассел занимался проблемами положения арабских беженцев посылал своих представителей в Израиль для анализа обстановки; изучал положение евреев в Восточной Европе, желавших воссоединиться со своими родственниками в Израиле; стремился помочь освобождению политических заключенных в более чем 40 странах. Круг проблем, волновавших Рассела, был очень широк, и вскоре он понял, что, даже имея около себя преданных соратников, не в состоянии контролировать всю эту колоссальную работу. "К тому же, - вспоминал он, - расходы на поездки и переписку... становились больше, чем позволяли мои личные средства" [67].