Сияние снегов (сборник) - Борис Чичибабин

«Тебе, моя Русь, не Богу, не зверю…»

Тебе, моя Русь, не Богу, не зверю –молиться молюсь, а верить – не верю.

Я сын твой, я сон твоего бездорожья,я сызмала Разину струги смолил.Россия русалочья, Русь скоморошья,почто не добра еси к чадам своим?

От плахи до плахи по бунтам, по гу́льбамзадор пропивала, порядок кляла, –и кто из достойных тобой не погублен,о гулкие кручи ломая крыла.

Нет меры жестокости ни бескорыстью,и зря о твоем же добре лепеталдождем и ветвями, губами и кистьювлюбленно и злыдно еврей Левитан.

Скучая трудом, лютовала во блуде,шептала арапу: кровцой полечи.Уж как тебя славили добрые люди –бахвалы, опричники и палачи.

А я тебя славить не буду вовеки,под горло подступит – и то не смогу.Мне кровь заливает морозные веки.Я Пушкина вижу на жженом снегу.

Наточен топор, и наставлена плаха.Не мой ли, не мой ли приходит черед?Но нет во мне грусти и нет во мне страха.Прими, моя Русь, от сыновних щедрот.

Я вмерз в твою шкуру дыханьем и сердцем,и мне в этой жизни не будет защит,и я не уйду в заграницы, как Герцен,судьба Аввакумова в лоб мой стучит.

Печальная баллада о великом городе над Невой

Был город как соль у России,чье имя подобно звезде.Раскатны поля городские,каких не бывало нигде.

Петр Первый придумал загадку,да правнуки вышли слабы.Змея его цапни за пятку,а он лошака на дыбы.

Над ним Достоевского очии Блока безумный приют.Из белого мрамора ночинад городом этим плывут.

На смерти настоянный воздух –сам знаешь, по вкусу каков, –хранит в себе строгую поступьпоэтов, царей, смельчаков.

Таит под туманами шрамы,а море уносит гробы.Зато как серебряны храмы,дворцы зато как голубы.

В нем камушки кровью намокли,и в горле соленый комок.Он плачет у дома на Мойке,где Пушкин навеки умолк.

Он медлит у каждого храма,у мраморных статуй и плит,отрытой строфой МандельштамаАхматовой сон веселит.

И, взором полцарства окинув,он стынет на звонких мостах,где ставил спектакли Акимови множил веселье Маршак.

Под пологом финских тумановзагривки на сфинксах влажны.Уходит в бессмертье Тынянов,как шпага уходит в ножны́.

Тот город – хранитель богатства,нет равных ему на Руси,им можно всю жизнь любоваться,а жить в нем – Господь упаси.

В нем пре́дала правду ученость,и верность дала перекос,и горько, при жизни еще, насоплакала Ольга Берггольц.

Грызет ли тоска петербуржцев,свой гордый покинувших дом,куда им вовек не вернуться,прельщенным престольным житьем?

Во громе и пламени ляснувнад черной, как век, крутизной,он полон был райских соблазнов,а ныне он центр областной.

Лешке Пугачеву

Шумит наша жизнь меж завалов и ямин.Живем, не жалея голов.И ты россиянин, и я россиянин –здорово, мой брат Пугачев.

Расставим стаканы, сготовим глазунью,испивши, на мир перезлись, –и нам улыбнется добром и лазурьюХристом охраненная высь.

А клясться не стану, и каяться не в чем.Когда отзвенят соловьи,мы только одной лишь России прошепчемпрощальные думы свои.

Она – в наших взорах, она – в наших нервах,она нам родного родней, –и нет у нее ни последних, ни первых,и все мы равны перед ней.

Измерь ее бездны рассудком и сердцем,пред нею душой не криви.Мы с детства чужие князьям и пришельцам,юродивость – в нашей крови.

Дожди и деревья в мой череп стучатся,крещенская стужа строга,а летом шумят воробьиные царстваи пахнут веками стога.

Я слушаю зори, подобные чуду,я трогаю ветки в бору,а клясться не стану и спорить не буду,затем что я скоро умру.

Ты знаешь, как сердцу погромно и душно,какая в нем ночь запеклась,и мне освежить его родиной нужно,чтоб счастий чужих не проклясть.

Мне думать мешают огни городские,и если уж даль позвала,возьмем с собой Лильку, пойдем по России –смотреть, как горят купола.

Церковь в коломенском

Все, что мечтала услышать душав всплеске колодезном,вылилось в возгласе: «Как хорошацерковь в Коломенском!».

Знаешь, любимая, мы – как волхвы:в поздней обители –где еще, в самом охвостье Москвы, –радость увидели.

Здравствуй, царевна средь русских церквей,бронь от обидчиков!Шумные лица бездушно мертвейэтих кирпичиков.

Сменой несметных ненастий и вёдрдышат, как дерево.Как же ты мог, возвеличенный Петр,съехать отселева?

Пей мою кровушку, пшикай в усызелием чертовым.То-то ты смладу от Божьей красызенки отвертывал.

Божья краса в суете не видна.С гари да с ветра явижу: стоит над Россией однасамая светлая.

Чашу страданий испивши до дна,пальцем не двигая,вижу: стоит над Россией однасамая тихая.

Кто ее строил? Пора далека,слава растерзана…Помнишь, любимая, лес да река –вот она, здесь она.

В милой пустыне, вдали от людейнет одиночества.Светом сочится, зари золотей,русское зодчество.

Гибли на плахе, катились на дно,звали в тоске зарю,но не умели служить заодноБогу и Кесарю…

Стань над рекою, слова лепечи,руки распахивай.Сердцу чуть слышно журчат кирпичитихостью Баховой.

Это из злыдни, из смуты седойпрадеды вынеслидиво, созвучное Анне Святойв любящем Вильнюсе.

Полные света, стройны и тихи,чуда глашатаи, –так вот должны воздвигаться стихи,книги и статуи.

…Грустно, любимая. Скоро конецмукам и поискам.Примем с отрадою тихий венец –церковь в Коломенском.

Девочка Суздаль

О, Русь моя, жена моя…

Когда воплощаются сердца мечты,душа не безуста ль?А не было чуда небесней, чем ты,ах, девочка Суздаль!

Ясна и прелестна, добра и нежнаво всем православье –из сказки царевна, из песни княжнаи в жизни сестра мне.

Как свечи святыни твои возжены, –пестра во цветенье, –не тронет старинной твоей тишиныПетра нетерпенье.

Но жизней мильон у Руси на кону –и выси ли, бездне ль –о, как она служит незнамо кому,родимая безмерь!..

Ты ж дремлешь, серебряна и голуба,средь темного миратакой, как ремесленная голытьбатвой лик сохранила.

Ни грустного Пруста с собой не возьму,ни Джойса, ни Кафкуна эту дарящую радость всемузеленую травку.

В дали монастырской туман во садах,полощется пашня, –ах, девочка Суздаль, твоя высотапо-детски домашня.

Так весело сердцу, так празднует взгляд,как будто Исус далим этот казнимый и сказочный град –раздольную Суздаль.

Как будто я жил во чужой стороне,и вот мне явилосьто детство, какого не выпало мне,какое лишь снилось.

Уйдут, ко святым прикоснувшись местам,обиды и усталь, –ты девочкой будь, ты женою не стань,пресветлая Суздаль.

Какой ни застынь поворот головы –и в смутах не смеркли, –полетно поют со смиренной травырассветные церкви.

В воде отражается храм небольшой,возросший над нею,и в зареве улиц притихшей душойк России роднею.

О, как бы любил я ее и, любя,как был бы блажен я,когда б мог увидеть, взглянув на тебя,ее отраженье!

Псков

Темных сил бытия в нас –в каждом хватит на двух.Чем униженней явность,тем возвышенней дух.

Меркнут славы и стонына Господних весах.На земле побежденныйустоит в небесах.

Милый, с небом в соседстве,город набожных снов,нам приснившийся в детствеи отысканный Псков.

В эту глушь, в бездорожье,в этот северный леск людям ангелы Божьиприлетали с небес.

В русской сказке, в Печорах,что народ сотворил,слышен явственный шорохгармонических крыл…

Дело было под осень.И охота ж былаБерендеевым осамшелушить купола!

В просветленье блаженном,о любви говоря,пахла снегом и сеномсинева сентября.

Чайки хлопьями пеныопадали, дремля,на старинные стеныветряного Кремля.

И, свой каменный воротраскрывая навек,славил Господа городу слияния рек.

Оттого ль, что с холмов онустремлен к высоте,в нем, лесном и холщовом,столько неба везде.

В нем бродяжливым дебрямпредстоял по утрамтак небесно серебрянтихой Троицы храм.

Все державные дивастановились мертвейперед правдой наиваего кротких церквей.

Капли горнего света –строгих душ образа.Как не веровать в это,если видят глаза?

Бог во срубе небесном,тот, чьих сил не боюсь,только с вольным и честнымзаключает союз.

Хоть порою бывает,что, исполненный сил,он зачем-то караеттех, кого возлюбил…

Этот город как Иов,и, где ангел летал,плакать бархатным ивампо сожженным летам.

Пусть величье простоенеприглядно на вид –побежденный в исторьив небесах устоит.

Мрет в луче благодатномгосударева мощь,и – ладошкой подать намдо михайловских рощ!

Экскурсия в лицей