Хочешь жить - не рыпайся - Росс Томас

Баггер улыбнулся.

— Потому что вы не знаете тонкостей нашего бизнеса.

— Какого бизнеса? Покупки и продажи американских сенаторов?

— Позвольте рассказать вам одну историю. Едва ли вы сможете воспользоваться ею, потому что доказательств вам не найти. Да и публикация немного бы дала, так как человек этот уже умер, — он посмотрел на Каттера. — Я хочу рассказать ему о судье Остине.

Каттер кивнул.

— Хорошая история.

Баггер откинулся на высокую спинку, заложил руки за голову, посмотрел в потолок.

— Хотите верьте, хотите — нет, но моих друзей однажды попросили подкупить члена федерального апелляционного суда. Судью Теодора Остина. Слышали о таком?

— Полагаю, что да, — ответил я.

— Так вот, он получил блестящее образование, этот Теодор Остин. Начал с дипломов бакалавра и магистра в университете Ратгерса, добавил к этому степень бакалавра теологии в университете Бейлора. Там он изучал санкрит, греческий, латынь и древнееврейский. После этого год проучился в Северо-западном университете. Затем еще два года в университете Бонна. Стал баптистским священником и год приглядывал за паствой в маленькой церкви в Гроув-Сити, штат Пенсильвания. Но его страсть к знаниям осталась неудовлетворенной, а потому он решил изучать право в Пенсильванском университете, а получив диплом, стал практиковать в Филадельфии. Заинтересовался политикой. Его избрали в сенат штата Пенсильвания. Пару лет спустя президент Гарри Трумэн назначил его окружным прокурором штата Пенсильвания, а когда открылась вакансия в федеральном апелляционном суде третьей инстанции,[3] место это и получил наш знаток санкрита. В отставку его проводили с почетом и всеми полагающимися ему привилегиями, без единого пятнышка на чести или репутации. Трудно подкупить такого человека, не правда ли?

— Я бы сказал, невозможно.

— Так думали и наши друзья, но они все-таки решили предпринять такую попытку. Добились встречи с Остином и начали осторожно подходить к тому, что их интересовало. Судья оборвал их через пять минут. Знаете, что он изрек?

— Понятия не имею.

Баггер улыбнулся.

— Он спросил: «И о какой сумме идет речь, господа?» — Баггер рассмеялся. — «О какой сумме идет речь, господа?» — смакуя, повторил он. — После этого мои друзья могли купить нужное решение за двадцать пять тысяч долларов, а продавали его за пятьдесят. Их очень опечалила отставка судьи Остина.

— В вашу историю трудно поверить, — заметил я.

— Почему? — удивился он. — Из-за того, что «Дом правосудия — святое место, а потому должно оберегаться от скандала и подкупа». Это цитата, или ее часть.

— Это вступление к нормам юридической этики Американской ассоциации адвокатов. Но что хотите этим сказать?

— Господи, да это же очевидно, — воскликнул Каттер. — Я не закончил девяти классов, и то все понимаю. Дело в том, что ранее никто не спрашивал судью, а не желает ли тот продаться.

— Именно так, — подтвердил Баггер.

— То есть до вас никто не пытался подкупить сенатора Эймса?

Баггер не ответил. Подошел к окну и выглянул из него. Наверное, хотел убедиться, что на Кью-стрит по-прежнему пробка. Потом повернулся и посмотрел на меня.

— Занятную вы рассказали историю. О… ах, да, о Меркерсе, что в Германии.

— Совершенно верно. О Меркерсе.

— За этим ничего не стоит, не так ли?

— Не стоит?

— Нет. Но вы готовы поменять ее на то, что вам нужно.

— Возможно.

— Если Френк Сайз напечатает вашу историю, он ничего не сможет доказать.

— Он может напечатать ее, а доказывать придется армии. По убийствам срока давности нет. Они смогут раскопать те самые рапорты, которые раскопал я. Они смогут задействовать армейский си-ай-ди в Германии. Делать-то им там особо нечего. Возможно, они даже найдут оставшихся в живых свидетелей. Я даже не пытался их искать. Материала у меня не много, но Сайзу хватит и этого. Факты его никогда не волновали. У вас, разумеется, останется право подать на него в суд. Но удастся ли вам отмазаться — большой вопрос.

— Что вам нужно, Лукас? — спросил Каттер.

— Я уже говорил. Хочу знать, чем вы прижали Эймса.

Каттер кивнул.

— И, если мы вам скажем, вы засунете это выдумку о Германии в долгий ящик?

— Возможно. Все будет зависеть от того, насколько правдивой покажется мне ваша информация.

— Скажи ему, — Каттер посмотрел на своего босса.

— Он блефует, Джонни, — возразил Баггер.

— Да, скорее всего, но я не хочу, чтобы мальчики из си-ай-ди проверяли, а чем я занимался во время и после войны. Меркерс — это ерунда, но кое на что они могут наткнуться, — он усмехнулся. Скорее зло, чем весело. — Ангелов среди нас нет.

— Не смею с вами спорить.

— Хорошо, мистер Лукас, — Баггер вновь уселся за стол. — Я расскажу вам о сенаторе Эймсе, но, боюсь, вас ждет разочарование.

— Это я переживу.

Баггер вновь откинулся на спинку, сложил руки на столе. Я подумал, что именно так и должен выглядеть ректор колледжа, в котором я намеревался преподавать.

— Взятки в пятьдесят тысяч долларов не было.

— Я же сказал, что хочу знать правду.

— Вы ее узнаете, если будете слушать, — укорил меня за нетерпение Каттер.

— Действительно, мы сняли с нашего банковского счета пятьдесят тысяч долларов, чтобы подкупить нашего ручного сенатора. Но мы не так наивны, чтобы передавать деньги из рук в руки. Если бы он настаивал на том, чтобы получить наличными, мы бы нашли способ заплатить ему купюрами, которые никто и никогда не связал бы с нами. Или устроили ему банковскую ссуду. Разумеется, незастрахованную, так что через пару лет, уплатив мизерные проценты, он мог бы забыть о том, что это ссуда. Или перевели бы пятьдесят тысяч в его любимую благотворительную организацию или в фонд его избирательной кампании. Короче, способов дать взятку масса, и только самые несмышленые могут совать деньги, только что снятые с банковского счета. Надеюсь, вы меня понимаете.

— Несомненно. Но вы так и не объяснили, каким образом две тысячи долларов с вашего счета попали на его счет. Когда Сайз написал об этом, вы заявили, что одолжили сенатору эти деньги. Естественно, вам никто не поверил. Все решили, что сенатор положил две тысячи в банк, а остальное растратил или спрятал под матрацем или в личном сейфе.

Баггер вздохнул.

— Мы одолжили ему эти деньги. В субботу утром мы встретились в его кабинете. Вечером он должен был выступать в Лос-Анджелесе. И вдруг выяснилось, что он забыл дома бумажник и билет на самолет. Во всяком случае, сказал, что забыл их. И спросил, можем ли мы одолжить ему наличные… на билет и карманные расходы. У меня были пятьдесят тысяч долларов, так что я одолжил ему две.

— Почему он не поехал домой за бумажником и билетом?

— Вы знаете, где он тогда жил?

— В Мэриленде, у Чезапикикского залива.

— Самолет вылетал из аэропорта Даллеса. Если бы он поехал в Мэрилевд, то опоздал бы на рейс.

— Он не произнес и речь в Калифорнии, — встрял Каттер. — В последний момент отменил поездку.

Я покачал головой.

— Он вел себя, как полный идиот.

— Или хотел, чтобы его схватили за руку, — предположил Баггер.

— Это исключить нельзя, но верится с трудом, — я посмотрел на Баггера. — В Соединенных Штатах сто сенаторов. Почему вы выбрали Эймса?

— Мы его не выбирали. Не называя имен, скажу вам, что есть по меньшей мере четыре сенатора, которые за пятьдесят тысяч долларов готовы на многое. Один, во всяком случае, избирался в Сенат именно для того, чтобы сколотить там приличное состояние, и очень в этом преуспел. Мы намеревались обратиться к одному из них, когда прослышали о сенаторе Эймсе.

— И что же вы прослышали?

— Нам сообщили, что он… как бы это выразиться… созрел.

— И кто же вам сообщил об этом?

— Одна из наших сотрудниц, которые напрямую связаны с Сенатом.

— Где же она узнала об этом?

Каттер глянул на Баггера. Оба заулыбались.

— Я не ошибусь, Джонни, если скажу, что она узнала об этом в постели?

— Лежа на спине, — добавил Каттер.

— Как ее зовут?

— Конни Майзель.

— Давно она у вас работает?

— Увы, ее уже нет в наших рядах, — ответил Баггер.

— Вы ее уволили?

Каттер хмыкнул.

— Она упредила нас заявлением об уходе.

— И долго она у вас проработала?

— Сколько, Джонни? — спросил Баггер. — Год?

— Примерно.

— Что вам о ней известно?

Полковник Баггер пожал плечами.

— Она из Калифорнии. Школу закончила в Лос-Анджелесе. Кажется, Голливуд Хай. Получила стипендию в колледже Миллз в Окленде. После его окончания вернулась в Лос-Анджелес. Работала в небольшом рекламном агентстве, на радио, у лоббиста в Сакраменто. Мы наняли ее из-за ее опыта общения с законодателями.