Хочешь жить - не рыпайся - Росс Томас

Я улыбнулся Саре.

— В Пентагоне я нашел все, что хотел. Так что теперь буду проводить дома гораздо больше времени.

— Я не хочу, чтобы ты думал, будто я какая-то безмозглая курица-наседка, но, когда ты сказал, что тебя едва не убили, я заволновалась. Испугалась за тебя. Я не хочу, чтобы с тобой что-то случилось. А потом рассердилась. И ничего не могла с собой поделать. Ужасно рассердилась.

— Понятно, — кивнул я. — Давай об этом забудем.

Она пристально посмотрела на меня.

— Тебе это нравится?

— Что?

— Копаться в грязи. И чем более вонючая эта грязь, тем большее ты получаешь удовольствие. А людские извращения просто завораживают тебя. И в своем деле ты большой дока. Иногда это меня тревожит.

— Я всего лишь историк.

Сара кивнула.

— Кажется, я знаю, где бы ты действительно хотел работать.

— Где?

— В аду. Ты бы прыгал от радости, получив у дьявола место историка.

Штаб-квартира лоббистской фирмы, называемой «Баггер организейшн», размещалась в старом особняке на Кью-стрит, к западу от Коннектикут-авеню, аккурат между прибежищем кришнаитов и клиникой, в которой четверо докторов лечили от запоев самых влиятельных алкоголиков Вашингтона.

Особняк этот, трехэтажный, из красного кирпича, с подвалом, попал в поле зрения Исторического общества округа Колумбии, благодаря чему его не снесли, дабы освободить место для еще одной автостоянки. Как выяснилось, президент Хардинг на какое-то время поселил в нем свою любовницу, прежде чем нашел для нее более скромные апартаменты в доме 2311 по Коннектикут-авеню.

Я расплатился с шофером такси, вошел в крошечный вестибюль и нажал на черную кнопку над табличкой со словом «Звонок» и стал ждать, что за этим последует.

— Кто здесь? — мгновением позже спросил суровый голос.

— Декатар Лукас.

— Входите, — и тут же зажужжал электрический привод замка.

Ручки на двери я не обнаружил, а потому просто толкнул ее. Дверь не шелохнулась и я позвонил вновь.

— Толкайте сильнее, — посоветовал мне все тот же голос. Я толкнул сильнее и дверь распахнулась. Я постучал по ней, чтобы убедиться, что сделана она из толстого стального листа. Моя догадка подтвердилась.

Я вошел в большой холл, сразу отметив, что стены отделаны панелями из светлого дуба. Справа витая лестница уходила на второй этаж. Слева за столом сидела миловидная молодая женщина.

— Мистер Лукас? — она ослепительно улыбнулась.

— Да.

— Пройдите через эту дверь в кабинет мистера Каттера.

Она указала на дверь за спиной. Едва я вошел в просторный кабинет, невысокий мужчина поспешил мне навстречу, протягивая руку.

— Я Джонни Каттер, мистер Лукас, — я пожал его руку, крепкую и жесткую.

— Добрый день, мистер Каттер.

— Присядьте, пожалуйста. Полковник вот-вот закончит телефонный разговор, а я, если вы не возражаете, подпишу несколько писем.

Я не возражал. Сел в кожаное кресло, а Каттер проследовал за письменный стол. Сидя, он напоминал крупную, мускулистую жабу, охраняющую покой спящего принца. Я наблюдал, как он подписывает письма. Делал он это не спеша, с расстановкой, даже улыбаясь. Похоже, ему нравилась собственная подпись.

Я огляделся. Несмотря на стол из красного дерева, добротную кожаную мебель, толстые восточные ковры, уюта здесь было не больше, чем в казарме. Я, однако, не видел в этом ничего удивительного, поскольку Каттер прослужил в армии двадцать лет, последние десять в чине сержант-майора.

Подписав письма, Каттер посмотрел на меня и дважды мигнул, как мигнула бы жаба. Встал и строевым шагом направился к двери. Дважды постучал, и я подумал, сколько раз и в скольких странах стук этот сообщал полковнику Уэйду Моури Баггеру хорошие новости или плохие, а может, уведомлял о том, что рабочий день кончился и пора идти домой.

— Войдите, — послышалось из-за двери.

Каттер распахнул дверь и рявкнул:

— Прибыл мистер Лукас.

Голос у него был зычный, какие всегда в цене в церкви и у зазывал.

Фигура Каттера напоминала перевернутый треугольник.

Плечи его полностью перекрывали дверной проем. Кивком головы он дал знать, что я могу предстать пред очами полковника.

Он встречал меня, встав из-за стола, с улыбкой на лице, вышедший в отставку полковник Уэйд Моури Баггер, а предварительно я провел два дня в городке Осилла, штат Джорджия, собирая на него досье. В Осилле помнили Уэйда Моури Баггера, хотя он ни разу там не появился, после того, как в одна тысяча девятьсот сорок втором году ушел на войну. Происходил он из хорошей семьи, во всяком случае, со стороны матери. Уэйды поселились в Виргинии до войны за независимость. Моури дали южанам двух генералов, что участвовали в сражениях с северянами, и старожилы Осиллы вспоминали, что полковник Баггер числил их обоих в своих предках. Что же касается Баггеров, то о них лучше вообще не говорить, но в тысяча девятьсот двадцать втором году именно Лайон Баггер в теплую лунную ночь заманил симпатичную учительницу из Мэйсона на заднее сидение своего автомобиля и через три месяца даже женился на ней, чтобы двумя неделями позже исчезнуть навсегда. Вероятно, сбежав на север. В наследство от отца Уэйду Моури Баггеру достались широкая кость, высокий, шесть футов три дюйма, рост, зеленые глаза, густой баритон да обаятельная белозубая улыбка, которая, по утверждениям жителей Осиллы, отличала всех Баггеров.

Мы обменялись рукопожатием и поздоровались. Уэйд Моури Баггер стоял, пока не убедился, что я удобно устроился в кресле. Лишь после этого он опустился на стул с обтянутой кожей высокой спинкой, какие любят члены Верховного суда, и положил ноги на стол, позволив мне полюбоваться отлично начищенными туфлями. Будь у меня такое желание, я мог бы купить такие же за восемьдесят пять долларов, но не делал этого из скромности. Наши с Каттером нош утопали в толстом, цвета табака, ковре. Сидели мы в глубоких креслах. У дальней стены стоял диван, также обитый светлой кожей. Перед ним низкий длинный столик на витых ножках. Стены украшали четыре картины, как мне показалось, французских импрессионистов второго калибра. Потом я выяснил, что догадка моя верна, и «Баггер организейшн» застраховала их на девяносто пять тысяч долларов.

Полковник Баггер вновь улыбнулся мне и чуть повернул голову, чтобы наблюдать за односторонним движением по Кью-стрит. Шло строительство новой линии подземки, полоса движения сократилась вдвое, машины еле ползли, а потому некоторые особо нетерпеливые водители усиленно жали на клаксон. Но благодаря звуконепроницаемым стенам и окнам, Баггер не мог слышать гудков, а также раскатов грома, рева низколетящих самолетов и, если уж на то пошло, конца света.

— Я надеюсь, мистер Сайз вполне здоров, — Баггер все еще смотрел на ползущие автомобили.

— Да.

— Я попросил мистера Каттера поприсутствовать при нашем разговоре, если, конечно, вы не возражаете.

— Отнюдь.

Тут Баггер вновь посмотрел на меня. Красивая у него была голова. Густые вьющиеся, совершенно седые волосы, зеленые глаза под густыми бровями, прямой нос, а под ним аккуратная полоска усов, сильный, чуть раздвоенный подбородок. Пожалуй, не хватало только монокля.

— Вы — новый сотрудник мистера Сайза, не так ли?

— Совершенно верно.

— Я думал, что познакомился со всеми на прошлое Рождество, когда они налетели на нас, как саранча. Ты прозвал их саранчой, не так ли, Джонни?

— Да, — подтвердил Каттер. — Саранчой.

— Что привело вас ко мне, мистер Лукас?

— Во-первых, «Анакостия корпорейшн».

— А во-вторых?

— Некоторые вопросы, касающиеся конкретных людей.

— Кого именно?

— Президента «Анакостия корпорейшн», Френка Хайсмита и сенатора Эймса.

— Вы знаете, что случилось с дочерью сенатора, не так ли? Какой кошмар! Мне сказали, что сенатор вне себя от горя.

— У него выдался плохой год. Но давайте начнем с Френка Хайсмита и «Анакостия корпорейшн».

— Давайте.

— Он сделал потрясающую карьеру, не так ли?

Баггер согласно кивнул.

— Вы абсолютно правы. У нас, кстати, есть буклет с его биографией. Могу презентовать, если он вам понадобится.

— Буклет я читал. Мне он не нужен. Ребенком я покупал у Френка мороженное в Денвере. В тысяча девятьсот сорок девятом году, когда он начинал с двух грузовиков, за рулем которых сидели он и его жена. К пятьдесят третьему году у него было уже сорок грузовиков и им заинтересовались тимстеры.[1] Он попытался дать взятку руководителю одного из региональных отделений, чтобы от него отстали, его поймали с поличным и посадили в тюрьму во Флориде.

— Это далеко не новость, мистер Лукас. Полагаю, мистер Хайсмит заплатил за свою ошибку.

— Конечно. Пока он сидел в тюрьме, мороженное продавала его жена. Выйдя на свободу, он продал грузовики, выручив около ста тысяч долларов. На них купил акции денверской «Денсайд, Инк.», занимающейся производством алюминия. Каким-то образом, никто не знает каким, ему удалось захватить контроль над компанией. Затем, заняв денег, он приобрел чикагскую косметическую фирму «Майрофэа», годовой оборот которой в одно время составлял четыре миллиона долларов. Когда же ее покупал Хайсмит, стоила компания, если меня не подводит память, девять тысяч пятьсот двадцать четыре доллара.