Повесть о верной Аниске - Ольга Марковна Гурьян

и не спит — всё мечтает о вас одной. И конечно, мой Рауль моложе и красивей короля.

— Кому что нравится, — сказала Аниска. — Кто любит редьку, а кто спелое яблочко.

— Как вы сказали? — с недоумением переспросила графиня и сейчас же опять затараторила: — К тому же наш род более древний и знатный, чем род короля, и по всей справедливости следовало бы сидеть на троне не этому слабому королю Генриху, а смелому королю Раулю. Без сомнения, у нас самих хватит вассалов, чтобы поднять восстание и свергнуть короля. Но мы надеемся, что теперь, когда вы выйдете замуж за моего сына, ваш батюшка, великий князь, конечно, поддержит наши справедливые притязания и пришлёт нам на помощь своих славных богатырей.

— Это ещё бабушка надвое сказала, — небрежно проронила Аниска.

— Что вы говорите? — переспросила графиня. — И к тому же мы ничуть не беднее короля, а, пожалуй, и побогаче У нас и этот замок и дворец в Сэнлисе и дома и земли в других местах. На наших фермах бесчисленные крепостные собирают наш урожай, а их жёны прядут шерсть и ткут тонкое полотно.

— Эка невидаль! — гордо проговорила Аниска. — Из полотна шубы не сошьёшь.

Как вы сказали? — переспросила графиня.

Вдруг в комнату вбежал граф Рауль и, нетерпеливо оглядываясь, вскричал:

— Где княжна?

Графиня проговорила сладким голосом:

— Ах, мой сын, любовь ослепила вас, и вы не видите то, что у вас под самым носом. Вот принцесса!

— Эта? — закричал граф Рауль. — Эта? Это её служанка Анике, а не принцесса. — И, бранясь самыми нехорошими словами, он кричал: — Наградил меня бог бестолковой мамашей! Такое простое дело, как похищение принцессы, и то нельзя вам поручить!

Он схватился за голову и зашагал по комнате.

— Если мы отпустим Анике, если она вернётся к своей госпоже, если она — о проклятие! — всё расскажет, как явиться на глаза Анне Ярославне? Уж не удастся мне ее вторично похитить!

Успокойся, мой сын, — ласково сказала графиня. — Мы отрубим Анике голову, и уж тогда она помолчит.

— Нет, нет, — сказал Рауль и поморщился. — Она хорошая девочка, и жаль лишать её радости жизни. Лучше заключим её навеки в подземную темницу.

— А там можно подсыпать ей яд, — подсказала графиня.

— Нет, нет, зачем это? Пусть живёт. Лучше просто заковать ей шею, и руки, и ноги в крепкие цепи.

Аниска в ужасе переводила глаза с одного лица на другое и вдруг бросилась бежать. От страха будто выросли у неё крылья. Увидела лестницу, понеслась вверх, прыгая через ступени. А графиня с Раулем бежали следом, догоняли.

Лестница становилась всё уже и круче и вдруг упёрлась в низкую дверь. Аниска вбежала, захлопнула дверь и прислонилась к ней всем телом. За дверью раздался злобный смех графини.

— Ха, ха… — хохотала она. — Попалась ты как мышь в мышеловку. Уж отсюда тебе не выбраться!

С грохотом защёлкнулся тяжёлый замок.

Аниска бросилась к окну — оно забрано толстой решёткой. Аниска с размаху двинула плечом, и то ли отчаяние придало ей силы, то ли эта решётка заржавела и держалась на одном гвозде, только вдруг она вылетела и чуть не увлекла за собой Аниску.

Аниска посмотрела ей вслед и видит, что далеко внизу по узкому парапету разгуливает тот злодей с рыжей бородой. А решётка упала ему прямо на голову и рассыпалась в прах. А рыжий заревел как бык и убежал. А на лестнице опять шаги, под дверью смех, голос графини:

— Ах, негодная самозванка, думаешь, выломала решётку и уже на свободе! Окно высоко, а под башней ров с водой. Попалась, попалась, тут тебе и конец. Подожди, скоро уедет Рауль обратно, некому будет заступиться. Тогда я прикажу тебя повесить на длинной верёвке.

«Эх, дали бы мне сейчас эту верёвку, — подумала Аниска. — Я бы по ней спустилась и убежала».

Она печально подошла к окну, а под самым окном растёт высокое дерево, только до него рукой не достать. Притянуть бы ветку к окну, да нечем.

А стражи внизу уж не видно. Знать, испугались, как бы она ещё что-нибудь в окошко не выкинула, не зашибла бы их. Самое бы сейчас время убежать. Как бы до ветки добраться?

Тут она вспомнила, что на ней французское платье на спине шёлковым шнурком зашнуровано. Заложила она руки за спину, повертелась, изловчилась, нащупала узел, дернула, выдернула шнур. Стоит, глазом примеряет: хватит ли того шёлкового шнурка петлёй на ветку закинуть.

Без петли как раз хватит, а петлю завязывать не хватит. Аниска сняла с головы золотой Анны Ярославнин венчик, привязала его к шнурку, дёрнула — крепко. Ещё paз выглянула в окно — никого не видать. Эх, была не была!

Забросила шнур — венчик мимо ветки скользнул, не долетел. Ещё раз замахнулась, забросила — зацепил венчик ветку, листья посыпались. Тут она притянула ветку к окну и привязала к гвоздю от решётки.

Встала она на подоконник, обхватила руками ветку и на животе поползла к стволу. Только доползла, ржавый гвоздь не выдержал, выскочил, и освобождённая ветка взвилась вверх, но Аниске уже было не опасно. Она быстро спустилась с дерева, прыгнула в ров, переплыла на другую сторону, выкарабкалась на берег и ну бежать!

Глава двенадцатая

ТЕНЬ ЗАМКА

ниска бежала, бежала, из сил выбилась. Уж ей кажется, будто ноги сами по себе бегут, а она вся совсем бесчувственная — и глаза не видят, и уши не слышат, и живот есть не просит. А бегут ноги в голубых башмачках, сами через лужи перепрыгивают, через камни перескакивают, о малые песчинки спотыкаются. Ой, бегите, бегите, не спотыкайтесь, не подвёртывайтесь — подальше бы убежать, поверней укрыться, пока её не хватились. Вот она бежит, бежит, оглянется — ещё темнеет замок вдали, как мрачная гора, четверть неба заслонил. Она опять бежит, бежит, оглянется — ещё верхушки башен на краю неба вздымаются. А уж не хватает дыхания — остановиться бы. Остановилась она, оглянулась — не видать замка, небо чистое.

«Куда ж я бегу? — подумала она. — Может быть, совсем не в ту сторону, куда Анна Ярославна поехала? Надо бы мне дорогу спросить».

А спросить не у кого. Кругом поля, уже хлеб начал золотиться, а людей незаметно.

Пошла она потихоньку, на обе стороны осматривается видит невдалеке за изгородью избушка. Входит во двор, В там маленький мальчугашка — лет пяти или шести, играет со своей