За ядовитыми змеями. Дьявольское отродье - Юрий Борисович Ильинский

конечно. Разумеется, ты прав, — вяло отбивался я, хотя подобного уговора не припоминал. Быть может, Марк имел в виду дедушкины наставления?

Поворчав немного, зоолог взял ружье и всадил в беснующуюся змею заряд утиной дроби.

— А это зачем, товарищ кандидат змеиных наук?

— Как — зачем? Чтобы прекратить ее мучения, а то она до утра протанцует. Змеи живучи.

Тут только мы вспомнили об удавчике, а его и след простыл. Удавчик, воспользовавшись возникшей суматохой, ввинтился в песок и «уплыл».

Мы двинулись дальше. На западе, километрах в восьми, громоздились бурые скалы. Сверив направление по компасу, мы пошли вдоль берега ручья. Жара постепенно спадала, идти становилось легче. Невдалеке, за гребнем бархана, возникла остроконечная шапка курганчика. Я не обратил на него особого внимания, но Марк остановился, протянул мне бинокль. Подкрутив рубчатое колесико, я увидел крупную взлохмаченную птицу с изогнутым клювом. Хищник вел себя странно: наскакивал на какую-то темную массу, хлопал крыльями, взлетал, планируя над бугром, и снова бросался вниз, топыря острые когти.

— Ловит какого-нибудь грызуна?

— Вряд ли. Это орел-змееяд. Он питается пресмыкающимися и постоянно на них нападает.

Я взглянул в бинокль. Змееяд — очень любопытный хищник, настоящий бич ядовитых змей. Туркмены знают эту отважную птицу и никогда не убивают ее. Орел-змееяд отваживается нападать даже на гюрзу — змею сильную, на редкость агрессивную, смертельно ядовитую.

Мы поспешили к холму. Ложбины между барханами позволили нам быстро приблизиться. Мы вползли на гребень бархана, я снова припал к биноклю, но ничего не увидел, вероятно, змееяд находился за бугром. Обшарив взглядом окрестности, я неожиданно вздрогнул — прямо передо мной стояло невиданное существо, смахивающее на миниатюрного крокодила, с круглой головой и раскрытой красной пастью. Странное создание выглядело довольно свирепым, по крайней мере, мне так показалось. Оно было так близко, что я невольно отполз назад. Марк, наблюдавший за мной, улыбнулся:

— Вот оно, твое чудовище!

Шагнув вперед, зоолог ловко накрыл сачком маленькую ящерицу, которую я только что разглядывал в бинокль.

— Ушастая круглоголовка. Обыкновенная ящерка, ничего выдающегося, разве что характер неуживчивый, драчливый.

Марк просунул в сачок мизинец. Ящерка, не раздумывая, прыгнула навстречу, обхватила крохотными лапками палец зоолога и попыталась его укусить. Марк, смеясь, выпустил ящерицу на песок, она упала на спину, тотчас же перевернулась и снова атаковала зоолога.

— Безумству храбрых поем мы песню! — Марк легонько щелкнул круглоголовку по носу, на нее это никакого впечатления не произвело, и ящерица продолжала наскакивать на мизинец столь яростно, что зоолог не выдержал и отступил. Посмеиваясь, дивясь отваге крохотного существа, мы двинулись дальше. Через несколько минут мы снова выглянули из-за гребня бархана. До холма было рукой подать, однако орел куда-то подевался.

— Быть может, он улетел, пока ты с ящерицей сражался?

— Не исключено. И все же давай зайдем с другой стороны холма, — предложил Марк. — Возможно, орел там.

Зоолог оказался прав. Не успели мы пройти и десяток метров, как послышался яростный клекот, хлопанье крыльев. Орел взлетел в небо, зажав в когтях извивающуюся змею.

Мы направились к Зеравшанскому хребту. С каждым днем пески отступали назад, менялся рельеф местности, исчезала характерная для пустыни растительность. Наш маленький отряд шел к синеющим на горизонте горам. Пески, раскаленные как сковородка, основательно надоели, нам не терпелось подняться повыше в горы, подышать прохладным, чистым воздухом. Черный и белый саксаул, серая горькая полынь, карликовые растения солончаков постепенно исчезали, уступая место зарослям акации, гребенщика, облепихи, фисташек.

После изнурительного сорокакилометрового перехода мы остановились на дневку. Палатку разбили у подножия большого холма. Поодаль лепилось несколько юрт, белели конусы палаток: здесь работала группа геологов-разведчиков.

Мы быстро перезнакомились с геологами, они оказались хорошими ребятами — веселыми, неунывающими, остроумными. Геологи с интересом слушали наши рассказы, особенно Ваську, который, заполучив внимательную аудиторию, старался вовсю и так запугал геологов, что они то и дело опасливо косились на наши мешки со змеями.

— Мы здесь змей тоже частенько встречаем, — сказал загорелый как араб, москвич Саша. — Но, в отличие от вас, не коллекционируем. До этого пока не дошло.

Марк принялся уверять геологов, что ядовитые змеи в принципе не так опасны, как принято о них думать. Просто существует множество легенд и всяких баек, в той или иной степени связанных с пресмыкающимися. Говоря это, Марк выразительно поглядел на Ваську, который принял независимый вид. Марк долго убеждал геологов в своей правоте и в конце своей импровизированной лекции пригласил их принять участие в «показательной охоте».

— Специально для вас организуем, — добавил Марк. — Ловить будем мы, а вы будете только при сем присутствовать.

Геологи вежливо отнекивались, ссылались на занятость, загруженность работой, и было ясно, что им страсть как не хочется ввязываться в сомнительное предприятие, которое еще неизвестно чем закончится. Но Васька не был бы Васькой, если бы не воспользовался сложившейся ситуацией. И он ею воспользовался: высказывался в том смысле, что геологи, конечно, выполняют очень важную для страны работу, однако лично у него сложилось впечатление, что они, ну как бы поделикатнее выразиться, не решаются, что ли. И поэтому, так сказать, в силу указанных выше причин…

— Да говори ты наконец! Что ходишь вокруг да около…

— Я и говорю, что из-за данных обстоятельств…

— Труса празднуют! — перебил Саша. — Ведь так?

— Ну… Не совсем… Но… Вроде этого…

Геологи заговорили все разом — горячо заспорили, Васька с невинным видом ковырял на ладони мозоль, а в душе его все пело: рыбки проглотили наживку, дело сделано.

Согласие геологов было, конечно, получено.

На рассвете мы вышли из лагеря. В «показательной охоте» приняла участие вся наша экспедиция. Курбан, Марк и бородатый Саша шли в авангарде, мы с Николаем замыкали шествие, а в центре, окруженный кучкой геологов, шагал Васька и, продолжая просвещать своих слушателей, запугивал их самым бессовестным образом.

Вскоре мы добрались до невысокого плато. Тщательно осматриваясь вокруг, мы лавировали между обломками скал, из-под ног то и дело выскакивали и удирали в расселины ящерицы, крупные черные жуки неторопливо ковыляли мимо, на плоском камне нежился на солнце рыжеватый скорпион. Васька на ходу вытянул его прутом, смахнув возмущенного скорпиона прямо под ноги одного из геологов, который окинул Ваську испепеляющим взглядом:

— А если бы ты эту тварь мне на голову сбросил?

— Если бы да кабы, — невозмутимо ответил Васька. — В нашем деле с опасностью, да еще проблематичной, считаться не приходится.

— Давно ли ты стал таким храбрым? — усмехнулся Марк.

— Очень давно. Еще в детском саду.

Часа через полтора мы поймали несколько желтопузиков, пару степных удавчиков и тоненькую стрелу-змею. Саша принимал в охоте самое