Ван Хельсинг - Таня Лаева

полотенце, я вошла в свою временную спальню. Запах дерева и смолы успокаивалась раздраженные рецепторы и обволакивал своей теплотой. Но даже он не мог мне помочь унять мои нервы и дрожь. На двухспальной кровати с ярким стеганным покрывалом сидел мой суженый и вертел в руках каменную табличку, которую он тут же отбросил в открытый шкаф, стоило мне войти.

Мокрая рубашка валялась на полу, его волосатые мощные ноги прикрывал лишь плед. Пара капель все еще стекала по его широкой груди, стараясь зацепиться за густую растительность, затекая в маленькую ямку сборящей ткани. Наши глаза встретились, и мы так и не смогли ничего сказать друг другу.

Фёр сорвался с места, теряя единственное свое прикрытие и одним резким движением подхватил меня под бедра. Он сорвал с меня полотенце и смял мои губы без спроса и разрешения. Я обхватила ногами пояс возбужденного зверя, который прижал меня к оконному холодному стеклу, завладевая моей волей в головокружительном поцелуе.

Гортанно рыча, пылающий оборотень пронзил меня своим каменным гигантом, и я вскрикнула от боли, надрывая несчастные и без того осипшие связки. Мой принц догадался о причине моей реакции и заглянул мне в глаза, заставляя покраснеть и опустить голову.

– Прости, сладкая, я не знал, – он нагнулся к моему ушку и прошептал, – Но нежностей от меня не жди… – укусил мочку и добавил, – Я слишком долго этого ждал.

Грей обрушился на мои губы, пожирая их, кусая их до крови. Фёр взял бешеный темп, вбивая мое несчастное мокрое тело в деревянную раму. Резкая боль сменилась нарастающей истомой. Приятная ноющая пульсация скрутила низ живота плотным жгутом.

Волк безжалостно метил свою территорию, искусывая скулы, челюсть, плечи, ключицы, оставляя на них болезненные следы. Он впивался в мою в шею, украшая ее засосами, обжигающими кожу. В общем, вел себя, как животное, терзающее невинную юную плоть.

Мое тело извивалось и выгибалось навстречу каждому глубокому жесткому толчку. Стоны становились громче, рычание угрожающим.

– Только моя… ох… Клодия… какая же ты чувствительная… ты создана для меня… единственная моя…

Оборотень прокусил мою грудь и с силой сжал мои ягодицы, заколачивая меня в трещащее по швам окно. Последние безжалостные удары, мой пронзительный крик, Фёр выходит и пачкает раму своим семенем, все еще стимулируя и гладя меня между ног.

– Хочу еще…

Шепчу и неторопливо целую приоткрытые мягкие губы, пытаясь восстановить дыхание и сердечный ритм.

– Моя невероятная девочка… я мечтал об этом с тех пор, как мы встретились…

Принц поднимает меня на руки и аккуратно укладывает на аляповатое одеяло, внимательно разглядывая мое истерзанное им обнаженное тело.

– Ты так прекрасна…

Садится рядом со мной, откидывает на подушки мои волосы, любуясь моей высоко вздымающейся грудью. Нависает надо мной, раздвигает коленом мои бедра, и, не отрывая взгляда от моих очарованных глаз, мягко погружается в мое лоно, издав тихий блаженный стон.

Его движения такие трепетные и плавные, словно сейчас он наслаждается каждым мгновением нашей близости. Страсть сменилась нежностью, и мы медленно покачивались навстречу друг другу, не прекращая целоваться и лаская каждую клеточку раскаленной кожи.

– Фёр, мне так хорошо с тобой, – задыхаюсь и тону в этой неге, катаюсь на волнах постоянно подступающего удовольствия, что кололо мелкими иголочками по каждому нервному окончанию.

– Я никогда не чувствовал себя так потрясающе… моя…

Обнимает мои бедра, приподнимает их выше и раскрывает, проникая как можно глубже, и хрипло выдыхает мне в шею.

– Я люблю тебя, Клодия… Я так тебя люблю…

– Мой мохнатый принц… мой ласковый зверь....

Накрывает мои губы продолжительным чувственным глубоким поцелуем, вливаясь и врываясь в меня с новой силой, заставляя меня скулить и прижиматься к нему как можно ближе… и сгорать дотла в этой невыносимой пытке.

Не помню, как оказываюсь в медвежьих объятиях мокрого насквозь волка, который касается дыханием моего влажного виска и проводит ладонями по моему животу и груди.

Запечатав последний долгий соленый поцелуй, он ласково промурлыкал.

– Спокойной ночи, моя принцесса. Завтра мы снова будем сражаться за наше будущее, но сейчас… просто побудь со мной рядом Я буду охранять твой сон, моя пчелка.

– Сладких снов, Фёр…

Завтра нас ждет новая страшная правда, но сейчас… я просто счастлива… невероятно счастлива.

Глава 9. Вторая скрижаль

Клодия.

Гостиная. За окном валит снег крупными хлопьями. Разгорающийся камин набирает кислород и с придыханием пыхает, поленья еще не объяты огнем и только начинают потрескивать от нарастающего жара. На моих коленях лежит заветная табличка, а в ней – правда о нашем общем прошлом.

Но я не могу думать ни о чем, кроме как о мужчине, который сидит напротив и просто пожирает меня голодными глазищами цвета глубокого синего неспокойного моря.

Я до сих пор чувствую его жалящие поцелуи каждой клеточкой кожи, а мое тело все еще слишком хорошо помнит его глубокие резкие толчки и опаляющие ласки. Его прикосновения так ярко горят на моих губах, шее, груди, что мне невольно приходится сжимать свои бедра и скрещивать ноги, чтобы не наброситься на него прямо сейчас. Фёр чувствует это, и воздух между нами уже можно ножом резать.

Жую губы, не решаясь ни на что. В теплом уютном помещении царит неловкое молчание. Мартин терпеливо безмолвно ждет. Мой принц сделал максимальное усилие над собой и, деликатно прочистив горло, спросил как можно нежнее.

– Ты готова начать, сладкая?

Мои щеки горят, голос дрожит, в горле пустыня Сахара.

– Д-да, я готова…

– Пожалуйста, сосредоточься на своих видениях, – вернул меня к реальности Мартин своим отрезвляющим суровым басом, – Постарайся запомнить их как можно лучше. Скрижаль открывается только один раз.

Откидываюсь на высокую спинку серо-розового мягчайшего кресла и тону в нем словно в прохладном бездонном облаке, устраиваюсь поудобнее и, максимально сосредоточившись, беру реликвию в руки.

Скрижаль покрывается золотом, начиная под подушечками моих пальцев. Всматриваясь в появляющийся выгравированный текст, я начинаю растворяться в сиянии магической таблички. Меня ослепляет белая вспышка, и я закрываю глаза.

Маленькая комната, заставленная цветами. Трельяж цвета слоновой кости. Мария сидит на стуле перед овальным зеркалом и смотрит на открывающуюся дверь. Расчесав свои прекрасные золотистые локоны и отложив расческу в сторону, она берет флакон духов.

Вошедший грозный мужчина гаркнул.

– Свадьбы не будет!

Флакон выпал из дрожащих рук и разбился о деревянный темно-вишневый пол, наполняя комнату резким цветочным ароматом. Разбитое стекло захрустело под тяжелыми ботинками. Гость поморщился от приторного запаха, а девушка крикнула в сердцах.

– Отец, как бы ты ни старался, что бы ты ни