Фантомас и пустой гроб - Марсель Аллен

Жюв, Фандор и Максон бросились в погреб, ожидая найти там труп Фантомаса, убитого взрывом сейфа, начиненного порохом[2]. Развороченный взрывом сейф валялся в углу, засыпанный кусками обвалившейся штукатурки. Но едва они добрались до него, как из их груди, вместо крика торжества, вырвался вопль ужаса.

— Элен! — вскричал Фандор, бросившись к распростертому возле сейфа телу, в то время как Жюв и Максон буквально окаменели на месте.

Да, такова была ужасная, невероятная реальность: вместо Фантомаса в расставленную Жювом западню попалась Элен, нежная и любящая невеста Фандора! Как подкошенный, комиссар рухнул на, колени и закрыл лицо руками.

— Это я виноват!.. Я убил ее!.. — рыдал он в отчаянии.

Между тем Фандор приник к телу своей возлюбленной и убедился, что она еще жива. Нельзя было терять ни минуты. Журналист подхватил девушку на руки. Она застонала и очнулась от обморока.

— Это вы, Фандор? — прошептала она. — То, что произошло, случилось по моей вине… Я знала, что мой отец… то есть Фантомас… собирается ограбить сейф Максона… Я думала, что Максон в отъезде… И я решила опередить Фантомаса, чтобы спасти Максона от ограбления… Я попыталась вскрыть сейф… Я усомнилась в бдительности Жюва… И вот теперь я наказана…

Произнеся эти слова, Элен снова потеряла сознание.

— Бедное дитя! — воскликнул Жюв, рыдая. — Она так страдает! И при этом еще думает о том, как снять с меня вину!

Тем временем Максон выскочил на улицу, где перед его домом уже собиралась толпа зевак.

— Ничего страшного! — крикнул он. — Произошел взрыв газа в подвале. Никто не пострадал.

Любопытные стали расходиться.

Элен перенесли в салон. Максон осмотрел ее. Когда-то он получил медицинское образование и даже практиковал в качестве врача.

— Если не ошибаюсь, у бедной девушки перелом таза. Случай очень сложный, я не знаю, как быть…

Жюв вновь обрел присутствие духа.

— Если мы хотим ее спасти, — сказал он, — мы должны сохранить абсолютную тайну. Главное, чтобы Фантомас ни о чем не узнал. Мы должны как можно скорее перевезти Элен в клинику доктора Дропа, лучшего специалиста по переломам таза. Я знаю кучера одной кареты скорой помощи, который мне предан и сохранит все в тайне. Я дам ему знать, чтобы он приехал немедленно. А сам поеду к доктору Дропу, чтобы заранее с ним договориться и приготовить все необходимое к прибытию Элен…

Когда карета прибыла на улицу Мадрид, Жюв и Дроп уже ожидали больную. Хирург сразу же ее осмотрел.

— Случай серьезный… Очень серьезный, — сказал он. — Но больная молода, я сделаю все возможное… Будем надеяться на благополучный исход…

7. ВСЕСИЛЬНЫЙ МОРФИЙ

Прошло несколько дней. Однажды утром доктор Дроп сидел у себя в кабинете и занимался ненавистным делом — разбором деловых бумаг, когда дверь отворилась и кто-то без стука вошел в комнату.

— Это вы, Даниэль? — спросил доктор, но поднимая головы. Он был немало удивлен, когда ему ответил мужской голос:

— Нет, профессор, это не его лишь я!

Перед Полем Дропом стоял Миниас, как всегда спокойный, холодный, уверенный в себе. Доктор особенной радости не выказал, — не то что несколько дней назад, когда он видел в Миниасе своего спасителя.

— Чему я обязан столь ранним визитом? — спросил он.

— Как, вы не догадываетесь?

— Честное слово, нет…

— Тогда я вам напомню. Дело в том, мой дорогой доктор, что сегодня понедельник; то есть восьмой день после того, как я подписал купчую на вашу клинику. Сегодня я должен выплатить Картере пятьсот тысяч франков.

Произнося эту тираду, Миниас снял лакированный цилиндр, положил его на стол, бросил в него свои лайковые перчатки и прислонил к дивану драгоценную крокодиловую трость. Доктор Дроп с неподвижным лицом наблюдал за его действиями.

— Я помню, — сказал он, — что именно сегодня срок вашего долга. Но это не объясняет мне причину вашего визита.

Миниас удобно расположился в кресле, словно приготовившись к длинному разговору.

— Связь здесь существует, и самая прямая, — начал он. — Мне нужно платить долг, а у меня нет ни одного су. Вот я и пришел узнать, не найдётся ли у вас денег…

— Не найдется ли у меня денег? Вас осеняют блестящие идеи, дорогой Миниас! Если бы у меня были деньги, я бы сам выкупил свою клинику… Что же до наших затруднений…

— …То вам, разумеется, на них наплевать! Вам безразлична моя репутация. Вам безразлично, что станут болтать на Бирже, когда станет известно, что Миниас не может рассчитаться по своим обязательствам!

Дроп встал, прислонился к камину и жестко ответил, глядя посетителю прямо в глаза:

— Из-за всех этих финансовых дел я не сплю уже третий месяц. Я обрадовался, когда узнал, что вы решили купить клинику, так как думал, что это избавит меня от денежных забот. И вот теперь вы хотите на меня же эти заботы и взвалить! Полно шутить, Миниас! Когда неделю назад вы подписывали купчую, вы должны были понимать, что по ней придется платить.

Миниас сохранял полное спокойствие, во всяком случае, внешне.

— Ба! — воскликнул он. — Положение вовсе не так безнадежно! До шести часов вечера у меня еще есть время, чтобы найти четыреста тысяч…

— Почему четыреста? Вы же купили за пятьсот тысяч!

Миниас улыбнулся:

— Вы забыли, что шестьдесят тысяч мы уже заработали! Вы забыли о чеке милейшего Педро Коралеса!

Доктор вздрогнул и побледнел Позорная сцена, которую ему пришлось вытерпеть, до сих пор жгла его память. Он тогда же хотел вернуть чек наглому перуанцу и не сделал этого только по настоянию Миниаса. И вот теперь хитрый финансист дернул за эту ниточку, как рыболов, подсекающий неосторожную рыбу…

— Это так… — сказал Дроп, стиснув зубы. — Мы действительно «заработали», как вы выражаетесь, шестьдесят тысяч… Остается достать всего четыреста сорок тысяч!

С этими словами он выдвинул один из ящиков письменного стола, вытащил из-под пороха бумаг злополучный чек и с отвращением бросил его на бювар. Миниас, ничуть не смущаясь, тут же подхватил его своими длинными пальцами, аккуратно сложил и спрятал в бумажник.

— Вот именно, — сказал он, словно но замечая иронии Дропа, — нам остается найти всего четыреста сорок тысяч… Кстати, сейчас к вам придет с визитом наш милейший Педро Коралес. Полчаса назад я встретил его на улице Гранд-Арме…

— Педро Коралес направляется сюда? Не может быть!.. Он не посмеет!..

— Почему? — искренне удивился Мнниас.

— Этот негодяй осмеливается вести себя таким образом, как будто мы с ним сообщники!

Финансист весело рассмеялся:

— Честное слово, доктор, вы становитесь отчаянным ригористом! Так дела не делаются. Педро Коралес отличный малый, он допустил маленькую бестактность, но стоит ли ставить ему каждое лыко в строку? Что ни говорите, а он щедро оплатил ваши услуги. Сейчас, когда нам нужны деньги, совсем не время ссориться с ним. Поэтому прошу вас, когда он придет, не только принять его, но и быть с ним максимально любезным!

Последние слова Миниас произнес твердым, повелительным тоном.

— Вы уже отдаете мне приказы? — спросил Дроп.

— Это всего лишь совет, — ответил финансист. — Вы должны, доктор, решить, готовы ли вы пойти на кое-какие жертвы ради нашего общего дела и ради своих профессиональных интересов.

— Да, конечно…

— Вот видите! Значит, когда придет Педро Коралес, вы будете вести себя разумно…

Но Поль Дроп еще не сложил оружия.

— Не понимаю, — воскликнул он, — зачем вам нужен этот Педро Коралес! Вы что, собираетесь занять у него денег?

Миниас встал, подошел к окну и забарабанил пальцами по стеклу.

— Занять? — переспросил он. — Нет… Я не люблю занимать. Это означает, что придется отдавать… Я предпочитаю брать!

И, словно пожалев о неосторожно вырвавшемся слове, он добавил:

— Впрочем, это всего лишь шутка… А вот и Коралес — я вижу, как он разговаривает с мадемуазель Даниэль. Сейчас о нем доложат.

С этими словами греческий финансист взял цилиндр, трость и вышел в салон, примыкавший к кабинету; при этом он задернул портьеру, но дверь оставил открытой. Минуту спустя Даниэль доложила о Коралесе.

— Просите, — сказал Поль Дроп.

Когда Педро Коралес вошел в кабинет, доктора поразила произошедшая в нем перемена. На его смуглом лице проступила свинцовая бледность, нос заострился, под глазами появились темные мешки, руки непроизвольно дрожали… Поль Дроп не сомневался, что, получив наследство, перуанец пустился в дикий загул, в непрерывные кутежи.

— Счастлив вас видеть, — сказал доктор сухим тоном, который не соответствовал его словам, — И буду еще более счастлив узнать, чему я обязан честью вашего визита.

Педро Коралес, казалось, был в затруднении.