Большая книга ужасов 2016 - Ирина Щеглова

Валюшка уже знала, что Городишко исстари жил браконьерством, особенно летом. Судя по рассказам Сан Саныча, как потеплеет, много народу из Нижнего наезжает, да так все лето и проводит у реки, а дома, которые сейчас кажутся необитаемыми, оживают. Но и зимой речной лед был испещрен пятнами прорубей. В ясные дни около них несходно сидели люди в тулупах и валенках, то и дело странно взмахивая правой рукой, а порою и высоко вздергивая ее – с болтающейся на крючке щукой.

Валюшка однажды подошла и полюбопытствовала, что же это они делают и почему машут руками. Оказывается, у каждого рыбака было короткое удилище, а леска у него, как объяснил Валюшке один словоохотливый рыбак, очень длинная: такая, что блесна в виде маленькой серебристой рыбки ложится на дно. Чтобы рыбка поблескивала и казалась щуке живой, чтобы щука захотела на нее броситься и, значит, попасться на крючок, блесну надо постоянно вздергивать, шевелить. Вот рыбаки и помахивают рукой, отчего сама удочка называется «махалка».

Этот словоохотливый рыбак даже показал Валюшке полосу чистого, свободного от снега льда (такие полосы причудливо вились между сугробами, и было невозможно понять, почему где-то снег громоздится сугробами, а где-то даже не задерживается на льду), и она, встав на колени и низко-низко нагнувшись, разглядела под толщей темной воды, между колышущимися на дне растениями, серебряный промельк рыбки-блесны.

А когда Валюшка выпрямилась, рыбак уставился на нее так ошарашенно, словно только что ее увидел, и воскликнул:

– А я-то думаю, что ж в тебе такого странного?.. Ты чего так легко одета?! Неужели не холодно?!

Ну да, он сидел около своей проруби в тулупе, ушанке и валенках, а Валюшка стояла перед ним с непокрытой головой, в кроссовках, джинсах и ветровке. Все это купила ей Марина Николаевна. Она и новую теплую зимнюю куртку купила (очень красивую, не то что невзрачная детдомовская, которая у Валюшки раньше была!), только в ней было очень жарко…

Вообще чуть ли не все, кто видел Валюшку на улицах, начинали расспрашивать, не холодно ли ей, не сошла ли она с ума и не желает ли отморозить руки, ноги, уши и прочие части тела.

Еще спасибо, что не спрашивали, почему у нее на морозе не вырывается парок изо рта, как у всех нормальных людей!

Ну что ответишь людям? Не станешь ведь каждому рассказывать свою историю и сообщать, что ты, прямо скажем, не вполне нормальная! Поэтому Валюшка предпочитала гулять в туман. Ведь в это время улицы Городишка почти вымирали, а уж берег и вовсе пустовал. И на льду никто не сидел, и к Валюшке никто с дурацкими вопросами не приставал. Такое ощущение, что тумана в Городишке боялись – хотя как можно бояться едва заметной белесой дымки, которая и видеть-то ничего не мешала?

И вот однажды в такой приятный туманный денек Валюшка собралась спокойно прогуляться.

Лёнечка, встретившийся ей в коридоре со своим словарем-неразлучником, поглядел вприщур и пробормотал кислым голосом:

– Под стреху сорока лезет – к вьюге.

Валюшка насторожилась было – неужели погода испортится? – однако Лёнечка, по своему обыкновению, тут же брякнул несусветное:

– В метель черти кружатся в снежных вихрях вместе с ведьмами и колдунами.

Валюшка только плечами пожала и пошла своей дорогой.

Лёнечка крикнул вслед:

– Видеть во сне прорубь есть знак великой опасности! – но Валюшка даже не оглянулась.

Надоело, честно! Слова просто так не скажет – все несет какую-то пургу!

Валюшка долго бродила по берегу. Было очень интересно петлять по причудливым тропинкам, оказываясь совсем не там, куда направлялась сначала.

Внезапно она заметила какое-то движение на льду. Пригляделась – и увидела вдали две приближающиеся к ней темные фигуры.

В первую минуту она удивилась: неужели кто-то из жителей Городишка все же вышел в туман на лед? – однако через некоторое время разглядела, что это двое мальчишек. Причем совсем маленьких. И они шли одни, без взрослых.

Валюшку даже в жар бросило. Там ведь проруби кругом! А вдруг поскользнется кто-то и провалится?!

– Эй, вы! – крикнула она, помахав им. – Осторожно! Под ноги смотрите!

Дети замерли. Похоже, они только сейчас осознали опасность.

– Вот кто их, интересно, таких маленьких, отпустил одних? – проворчала Валюшка. – Может, они тоже детдомовские, как я?

Впрочем, в Городишке детдома не было. Значит, просто родители у них такие безалаберные, что за детьми не смотрят.

Но малышню придется выручать. Вон как напугались, бедолаги: встали и стоят, будто с места сдвинуться не решаются.

Валюшка побежала по тропинке, ведущей на лед, и невесть откуда взявшийся ветер ретиво подгонял ее.

Что-то чернело сбоку. Валюшка глянула туда – и чуть не упала. В оледенелом сугробе лежала мертвая черная собака с оскаленной пастью. Лежала она здесь, наверное, уже давно – ее почти занесло снегом.

Валюшка передернулась, отвернулась и хотела было обойти этот сугроб, как вдруг увидела, что дети сорвались с места и помчались к ней, держась за руки и совершенно не глядя, куда бегут.

– Стойте! – крикнула она. – Я вас проведу! Стойте!

Но было поздно! Один из мальчиков поскользнулся на краю проруби и сорвался в нее, утащив за собой второго.

Черная вода в белом ледяном круге всплеснулась – и улеглась…

– Нет! – закричала Валюшка и кинулась вперед не разбирая дороги.

Она даже не замечала, что плачет, пока не обнаружила, что все плывет перед глазами. Остановилась, смахнула слезы, огляделась.

Там и сям темнело несколько прорубей. Но в которую из них провалились дети?..

– Что же делать? Что же делать? – бормотала Валюшка, растерянно озираясь.

Она металась между прорубями, всматривалась то в одну, то в другую, но никто не пытался из них выбраться и вода в каждой была спокойна и подернута тонким ледком. Он успевал затянуть пробури за ночь. Когда рыбаки приходили, они первым делом кололи ледок пешней и вычерпывали его специальным черпаком.

Проруби подернуты ледком?.. Но если бы в прорубь кто-нибудь провалился, ледок треснул бы, вдруг осознала Валюшка.

Значит, никто не провалился!

Неужели дети померещились ей? Да, наверное, померещились.

Туман… вот почему здесь боятся тумана. В тумане невесть что мерещится!

Внезапно Валюшка заметила, что оказалась на чистой полосе льда, не покрытой снегом. Стоя на такой же полосе, она недавно разглядывала рыбку-блесну.

Вот и теперь что-то смутно белело внизу. Блесна у кого-то сорвалась? Нет, белое пятно медленно поднималось вверх…

Что это? Лицо?! На нее из-подо льда смотрело чье-то лицо!

Валюшку вдруг перестали держать ноги, и она плюхнулось на колени. Лицо приблизилось, теперь она видела его совершенно ясно.

Это было лицо ребенка – мальчика лет пяти. Его глаза были вытаращены, рот широко открыт, светлые волосы стояли дыбом и медленно шевелились, словно подводные растения.

Он был мертв, этот малыш… и своими мертвыми ручонками он сжимал руки другого мальчика, у которого тоже были вытаращенные глаза и широко открытый рот. И волосы у него точно так же шевелились.

Подводное течение медленно поворачивало тела, и теперь Валюшка увидела, что малыши одеты в одинаковые черные шубки… а через миг она разглядела, что один обут в валенки, а второй остался лишь в толстых шерстяных носках.

И Валюшке почудилось, что она снова стоит под осклизлыми древесными корнями, обвивающими трупы людей и животных… что она снова в Хельхейме! Ведь именно там она видела этих несчастных детей!

Валюшка вскочила и понеслась к берегу. Снежный вихрь несся навстречу, завиваясь белыми кольцами, но прямо на ее пути рассеялся по сугробам.

Внезапно послышался какой-то странный треск. Похоже было, что где-то рядом рвется ткань – но какая ткань могла рваться на заснеженном берегу?!

Валюшка повернула голову и увидела… увидела, что мертвая собака, которую она видела в сугробе, пытается встать. Однако шкура ее примерзла к снегу и при резких движениях собаки отрывалась кусками. Поэтому и слышался треск.

Пес наконец поднялся и стоял теперь на подгибающихся лапах, качаясь под порывами ветра. Бока его в тех местах, где шкура осталась примерзшей к снегу, зияли тускло-красными пятнами.

Поднял голову. Из оскаленной, застывшей пасти вырвалось хриплое рычание.

А потом пес двинулся к Валюшке.

Она отпрянула – и чуть не рухнула в сугроб. Неведомо как удержалась на ногах, снова выбралась на тропинку.

Собака приближалась рваными, неуклюжими, какими-то замороженными скачками.

Валюшка побежала от нее к реке, но собака не отставала. Глядела тусклыми, мертвыми глазами, исторгала из оледенелой разинутой пасти натужный хриплый рык и бежала все проворней, все быстрей, неудержимо приближаясь к Валюшке.

И вдруг до нее дошло, что пес загнал ее на лед и теперь гонит к прорубям!

Она остановилась, обернулась, пытаясь понять, как вернуться на берег, как обойти это чудище, – и тут кто-то закричал невдалеке: