Одежда ныряльщика лежит пуста - Вендела Вида

– Подпишите, пожалуйста.

Ты улыбаешься до боли в щеках. Продавец замечает твое удовольствие и вручает тебе визитку с просьбой посоветовать его магазин подругам. Да, конечно, как только ты вернешься в Штаты, ты дашь всем подругам адрес неприметного косметического магазинчика в Касабланке, где тебе сделали скидку и приняли платеж с чужой кредитки.

Ты возвращаешься в машину, и, возможно, тебе это только кажется, но, выехав на дорогу, водитель начинает украдкой посматривать на тебя в зеркало заднего вида. Он замечает, что в тебе что-то изменилось.

Водитель привозит тебя обратно в «Золотой тюльпан», и ты благодаришь его за услуги. Говоришь, что тебе хотелось бы дать ему на чай, и невозможность этого его явно расстраивает. Быстро выбегаешь из машины, спасаясь от его разочарования. Идешь к себе в номер, который до сих пор не убран, – покрывало так и лежит тяжелым комом в ногах кровати, – и собираешь вещи.

Ты достаешь ножницы, купленные в косметическом магазине, и подстригаешь свои длинные каштановые волосы по плечи, как у Сабины. Все состриженное кладешь на длинную полосу туалетной бумаги, разложенную вдоль раковины. Когда дело сделано, скатываешь бумагу с волосами и смываешь в унитаз. Смываешь еще раз.

Карту от номера ты оставляешь на телевизоре. Проходишь через холл, не сообщая никому о том, что выезжаешь, избегая смотреть в направлении регистрационной стойки. С чемоданом и черным рюкзаком на плече выходишь через центральную дверь и поворачиваешь направо.

Что-то во всем этом кажется тебе знакомым. Ты вспоминаешь, что именно так из «Золотого тюльпана» вышел вор. Закинул рюкзак за плечо, вышел через центральный вход и повернул направо.

Ты идешь по бульвару под названием «Площадь Объединенных Наций», таща за собой чемодан, и тут же понимаешь свою ошибку. Здесь одинокие женщины европейской наружности не расхаживают по улицам. Ты быстро пробираешься сквозь толпу, не сводя глаз с маячащего вдалеке «Ридженси». В небе пылает солнце, поджаривая тебе кожу, прохожие поголовно оборачиваются. Ты почти готова увидеть на ком-нибудь из них свой рюкзак.

На входе в «Ридженси» швейцар в костюме открывает тебе дверь, говорит «добрый день» и тщетно высматривает, на чем ты приехала – на лимузине или в микроавтобусе? С ручкой чемодана в руке и рюкзаком Сабины за плечами ты понимаешь, что, вероятно, еще никто, кроме тебя, не прибывал в этот отель пешком. Проходишь через рамку металлоискателя и входишь в огромный холл. Он уставлен глубокими, мягкими диванами с кофейной обивкой. На такие диваны легко сесть и расслабиться, а вот встать с них затруднительно. Там и сям расставлены затейливые букеты белых орхидей, в динамиках мягко пульсирует нео-соул Лорин Хилл. Все присутствующие одеты так, словно собрались на деловую встречу в лондонском Сити или на ленч в фешенебельном ресторане Нью-Йорка. Ни на ком нет одежды, подобающей для Марокко, – длинных юбок, шарфов и сандалий, – одежды, которую ты сама собиралась здесь носить.

Стойка регистрации слева от тебя. Перед ней – большое пустое пространство, где негде присесть. Совершить кражу здесь было бы невозможно, потому что вору негде остановиться для наблюдения. За стойкой две женщины-администратора, готовые незамедлительно зарегистрировать новых постояльцев. В «Золотом тюльпане» женщин за стойкой не было.

Ты подходишь к той из женщин, которая кажется тебе добрее с виду, и говоришь, что у тебя нет брони, но утром ты звонила, и тебе сказали, что свободный номер есть. Она сверяется с компьютером и подтверждает это. Ты протягиваешь ей паспорт Сабины Алис вместе с кредиткой.

– Возможно, я потом расплачусь другой картой. Чтобы набрать побольше миль… – ты поздравляешь себя с правдоподобным объяснением. – Я ведь смогу поменять кредитную карту при выезде?

Администратор заверяет, что это возможно. Едва заглянув в паспорт, она подталкивает тебе через стол бланк для заполнения. Ты открываешь паспорт Сабины Алис и вписываешь в графы нужную информацию.

Тебя спрашивают, нужно ли тебе помочь с багажом, и ты вежливо отказываешься.

Пока лифт спускается с десятого этажа, ты смотришь на мигающие на табло цифры – три, два, один – и тебе кажется, что они решают твою судьбу. Двери лифта распахиваются плавно, словно театральный занавес, и выходит молодая женщина. Ты с удивлением задерживаешь на ней взгляд, потому что в ней есть что-то знакомое. Она тоже смотрит на тебя. Это Сабина? Она поэтому на тебя так уставилась? Что тебе делать – дать деру или подойти и сказать, что ты искала ее, чтобы вернуть то, что она потеряла? Но это не Сабина.

Ты заходишь в лифт и внимательно смотришь на профиль женщины, пока та идет через холл. У вас обеих смуглая кожа (но, разумеется, у нее цвет лица лучше, чем у тебя, у всех цвет лица лучше, чем у тебя) и темно-каштановые волосы. Ее волосы длиннее, такой же длины, какой были твои собственные еще час назад, пока ты их не обрезала. Вы обе примерно одного роста и телосложения, хотя она моложе, и живот у нее более плоский. Наверное, в Америке ты бы не заметила сходства, но тут оно бросается в глаза.

Твой номер оформлен в белых тонах, и взбитые подушки, легкое пуховое одеяло, белые банные халаты и полотенца – все к твоим услугам. Ты садишься на постель, пересаживаешься на стул у письменного стола и кружишься на нем. Окно выходит на главную площадь. По площади снуют люди, посреди стоит сцена-ракушка. Сейчас на ней никого нет, и ты не знаешь, был ли уже концерт, или к нему только готовятся.

У тебя в номере две ванные комнаты – первая, далеко от спальни, только с унитазом, а вторая с ванной, душем и раковиной. Должно быть, освещение во второй ванной тебе льстит, потому что по твоему отражению в зеркале ни за что не скажешь, что ты не спала несколько ночей подряд, лишилась почти всего, имевшего для тебя ценность, и провела утро в полицейском участке Касабланки.

Лицо у тебя худее, чем было во Флориде, словно со времени перелета ты скинула пару фунтов. Стоит тебе это заметить, как на тебя нападает зверский голод. Он охватывает тебя внезапно и целиком, словно страх. Ты пробегаешь глазами меню и выбираешь омлет. Звонишь в обслуживание номеров, и тебя приветствуют: «Добрый день, мисс Алис». Ты подумываешь сделать заказ по-французски, но потом решаешь, что на сегодня напряга уже достаточно. Заказываешь. Ждешь. Ложишься на кровать. Ты так устала, но так проголодалась, и не сможешь уснуть, пока не поешь.

Ты просыпаешься от стука в дверь. Смотришь на подушку. Она мокрая от слюны. Смотришь на часы. Ты провела в отключке ровно шесть минут.

Открыв дверь, ты с умилением замечаешь на подносе цветок. Тебе известно, что в этом отеле на поднос с едой в номер всегда ставят белую розу, но тебе все равно хочется верить, что кто-то прислал ее специально для тебя. Подписывая счет и включая указанную в нем сумму в стоимость номера, ты добавляешь к ней огромные чаевые для джентльмена, принесшего тебе еду и цветок.

Стоит двери закрыться, как твоя вилка вонзается в тарелку. Омлет восхитителен. В нем сыр с грибами – ты заказала только то, что можно хорошо прожарить, и от чего, по твоему мнению, тебе не станет плохо. Перед поездкой в Марокко ты сходила в клинику для путешественников сделать прививки от гепатита и тифа, и там же купила лоперамид[10] на случай проблем с желудком. Но таблетки остались в черном рюкзаке, поэтому рисковать не стоит. Ни к одной поездке ты не готовилась так тщательно, как к этой – ты купила даже жевательную резинку, дорожный набор из зубной щетки и пасты, маленький флакон жидкого крема для рук, влажные салфетки и оранжевую бирку для нового синего чемодана. Ты аккуратно написала на ней свое имя и адрес черным несмываемым маркером и прикрепила ее к чемоданной ручке. На выходе из самолета после всеобщих аплодисментов – неужели это было только вчера утром? – новая оранжевая бирка оторвалась. Идущий позади тебя мужчина подал ее тебе, и ты с благодарностью сунула ее в кармашек нового черного рюкзака. Теперь у тебя нет ничего, на чем было бы написано твое имя.

Когда ты начинаешь отрывать куски от багета, поданного к уже съеденному омлету, тебе приходится заставлять себя жевать помедленнее.

Конец ознакомительного фрагмента.

Примечания

1

Кларисе Лиспектор (1920–1977) – одна из крупнейших бразильских писательниц. Лауреат многочисленных литературных премий. (Здесь и далее – примеч. перев.)