Лидия - Элейн Каннингем

- Ответ на все ваши вопросы - отрицательный, лейтенант. Мне нечего вам сказать. Как и скрывать от вас. абсолютно нечего. Я чист, как стеклышко. А к вам пришел в надежде, что вы расскажете, есть ли какие сдвиги в нашем деле.

- А что тут рассказывать? Кража абсолютно идиотская - для нас хуже не бывает. Ты уже что-нибудь про Сарбайнов копаешь?

Я кивнул.

- Хорошо. Так вот, воскресным вечером у них на ужин собралось восемь гостей. Вместе с ними, стало быть, было всего десять. Из гостей были три семейные пары и двое неженатых. Все каким-то образом связаны с театром. Это последнее увлечение Сарбайна - театр. Стоит только вложить несколько долларов в постановку, и ты уже завзятый меценат, и можешь приглашать домой режиссеров и актеров. Так вот, у них собрались режиссер Джек Финней с женой, продюсер Абель Мартин с женой, и еще двое меценатов - Джозеф Хартман с женой и Дэвид Горман. Это семь. Восьмая - Сейди Клингер. Слышал про нее? Модельерша.

- Да, даже разок встречал.

Ротшильд выдвинул ящик стола и извлек толстую, как сарделька, сигару. Повертев ее несколько секунд, он вдруг спросил, не угостить ли меня паршивой дешевой сигарой за десять центов. Я ответил, что не курю сигары. Почему-то это показалось Ротшильду настолько остроумным, что он даже позволил себе подобие улыбки. Затем закурил и произнес:

- Занятный ты субъект, Харви.

- Спасибо, лейтенант.

- Ну ладно. Итак, к ужину собрались восемь гостей, достойных и респектабельных. Плюс повар с горничной. Все сидят в гостиной, потягивают коктейли и вдруг кто-то спрашивает у жены Сарбайна, почему, дескать, она не нацепила свое знаменитое колье. Сия милая дама отвечает, что "эта дурацкая штуковина" ей уже до смерти надоела. Понятно, разговор тут же переключается на это колье. Выясняется, что из всех присутствующих видела его только чета Хартманов. Остальные сгорают от любопытства. Она тогда ведет всю кодлу в спальню...

- Всех?

- Кроме Хартманов. Они остаются с Сарбайном в гостиной. А все остальные дружной гурьбой топают в спальню. Хозяйка достает из шифоньера футляр с колье - плоский, изящный, обтянутый черной кожей, - раскрывает и показывает гостям бриллианты. Все, понятно, восхищены, охают и ахают. Она закрывает футляр и небрежно швыряет его на кровать - широкий жест. Ты же знаешь, что это за дамочка?

- Весьма приблизительно.

- То есть, общее представление имеешь. Что для нее каких-то четверть миллиона! Гости снова перемещаются в гостиную и гулянка продолжается. Расходятся все около полуночи, причем в спальне за это время успели перебывать все женщины и почти все мужчины. Там стоит телефонный аппарат. В течение вечера кто-то звонил Горману и Мартину. В доме есть и другие аппараты, но мадам Сарбайн направляла всех гостей в спальню - там, мол, спокойнее. К спальне примыкают туалет и будуар, где дамы приводят себя в порядок. Посреди вечера жене Хартмана вдруг стало дурно. Ей дали пару таблеток аспирина и уложили в спальне на кровать. Она пролежала около получаса. Миссис Финней несколько раз заходила проведать, как она себя чувствует. Так и продолжалось. Туда-сюда, туда-сюда - чертова спальня в тот вечер превратилась в подобие вокзала Гранд-Сентрал. Когда, выпроводив всех гостей, миссис Сарбайн заглянула в спальню и взяла футляр, чтобы спрятать его на место, он показался ей подозрительно легким. Она его раскрыла и, ясное дело - убедилась, что он пуст. Колье и след простыл.

- Блеск, - покачал головой я.

Ротшильд затянулся сигарой, проводил взглядом столбик сизого дыма и вздохнул.

- Да, Харви, вот именно, что блеск. Почти всю свою сознательную жизнь я прослужил полицейским, но с таким сталкиваюсь впервые. Идеальное преступление - идеальное по глупости и ротозейству.

- А как насчет горничной и поварихи?

- Комната поварихи расположена позади кухни и кладовой. Собственно говоря, там две комнатки - в одной живет повариха, а в другой горничная. Повариха служит у них сто лет, да и за весь вечер не покидала кухню. Чтобы попасть оттуда в хозяйскую спальню, ей пришлось бы пройти через столовую и гостиную, а она никуда не выходила. Так что повариха исключается. А вот горничная весь вечер сновала из комнаты в комнату - отвечала на телефонные звонки, приносила то одно, то другое. У нее возможностей прикарманить колье было хоть отбавляй. Правда, когда мы приехали, она все еще была в квартире. И никуда из нее в течение всего вечера не выходила.

- Ей ничего не стоило припрятать колье в квартире. Вы поискали там?

- Нет, Харви, мы там не поискали. Мы ждали, пока ты придешь и дашь нам дельный совет. Ясное дело - мы там все вверх дном перевернули. Ни черта.

- Что известно про эту горничную?

- Что про нее известно? Обыкновенная дуреха с Юга. Зовут Лидия Андерсон. Сюда приехала из Техаса, из захолустного городка Хантингтон. Работает у Сарбайнов восемь месяцев.

- А остальные? Вы их допрашивали?

- Нет, Харви, мы их не допрашивали. Мы вообще ни черта не делаем, пока ты нам не посоветуешь. Только скажи мне, раз ты такой умник, о чем допрашивать столь почтенных граждан? Это не какие-нибудь мелкие воришки, даже если кто-то из них и стянул это колье. Вот, взгляни.

Он протянул мне лист бумаги, на котором по порядку шли имена:

"Джек Финней - 93.000

Абель Мартин - 112.000

Джозеф Хартман - 69.000

Сейди Клингер - 47.000

Дэвид Горман - 41.000"

Я кивнул и высказал предположение, что эти цифры соответствуют их доходам за последний год.

- Совершенно верно, Харви, - одобрительно кивнул Ротшильд. - Именно годовым доходам, а не истинной их стоимости. Состояние Хартмана, например, оценивается миллиона в полтора, да и остальных я бы в разряд нуждающихся не зачислил. Сарбайн с бедняками не якшается. Что мне было делать, Харви вызывать каждого из них в полицию и спрашивать, что толкнуло их на путь преступления? Или - не стибрили ли они колье, чтобы подшутить? Или - по привычке?

- В вашем списке недостает одного имени, - сказал я.

- Это какого же?

- Сарбайна.

- Верно, Харви, - снова кивнул Ротшильд. - Ты, я вижу, у нас парень смекалистый. Думаешь, Сарбайн мог сам припрятать колье, чтобы получить страховку?

- Такое случалось не раз.

- Если верить книжкам, то случалось и не такое. А сколько, на самом деле стоит это колье?

- Мы бы застраховали его и на триста пятьдесят тысяч.

- Ясно. Воскресной ночью, когда я приехал, мне показалось, что Сарбайны просто помешались от горя. Если колье и впрямь сперли они, то лучших актеров не сыскать и на Бродвее.

- А что их так огорчило? - полюбопытствовал я. - Ведь они получат страховку.

- Ты же сам сказал, что она существенно меньше истинной стоимости колье.

- Они кого-нибудь подозревают?

- Нет.

- Мне бы все-таки хотелось знать, каково состояние финансовых дел Сарбайна. Кстати, как вы думаете, лейтенант -кто мог украсть колье?

- Я полицейский - я не думаю. Может, ты сам его слямзил, Харви. Сколько тебе отстегнут, если ты его найдешь?

- Да, лейтенант, вы от лишнего доверия ко мне не страдаете.

- Какого, к дьяволу, доверия! - фыркнул Ротшильд. - Можно подумать, я не знаю, чего ты замыслил! Будешь одного за другим обходить этих богатеев, предлагая им защиту от полиции, а заодно и взятку тысяч в десять. Я все прекрасно понимаю, мистер Засрандер, ваша жена обожает красивые побрякушки. Такое с каждым случается. Если вы вернете мне колье, то мы обо всем забудем, а вам вот тут десять тысяч - купите своей прелестной супруге какой-нибудь пустячок в "Тиффани". Чтобы она не плакала. И - выкиньте эту историю из головы. Это пустяки. И в лучших семействах случается.

- Вы же прекрасно знаете, лейтенант, что наша компания никогда не занимается темными делишками.

- Твоя компания за пять долларов перережет горло престарелой вдове, Харви. Только заруби себе на носу, - он ткнул мне в нос потухшей сигарой, если я поймаю тебя на переговорах с ворюгами - тебе конец!

- Хорошо, лейтенант, упекайте меня в каталажку! Коль скоро я превратился в скупщика краденого. Все с вами ясно - работа у вас хреновая, платят вам жалкие гроши, вот вы и срываетесь на самых безответных. Валяйте, развлекайтесь за мой счет!

С минуту он мрачно пожирал меня глазами, потом потряс головой.

- Извини, Харви.

- Ладно, проехали.

- Обиделся?

- Да ладно вам! Я на себя злюсь. Обидно просто жить в таком вонючем и мерзопакостном мире, где какой-то шлюхе может до смерти надоесть бриллиантовое колье, на которое можно полгода прокормить целую армию голодающих детишек, и которое может запросто спереть скучающая от безделья жена какого-то богатея. От всего этого так смердит, что я сам себе противен.

- Такова жизнь, - пожал плечами Ротшильд. Он уже, похоже, переметнулся на другую сторону баррикады.

- Конечно, лейтенант, - вздохнул я. - Так вы не возражаете, если я побеседую с некоторыми заинтересованными лицами?

- Пожалуйста, Харви, у нас свободная страна. Говори с кем хочешь. У нас подозреваемых нет или, если взглянуть на это с другой стороны подозреваются все. Во всяком случае, арестовывать мы пока никого не собираемся. Можешь поговорить со всеми, кроме Дэвида Гормана.