Агент Низа - Марчин Вольский

Находящийся без сознания мужчина вывалился из машины и сполз в заросший травой кювет.

– Прекрасно! Совсем не виден. Нескоро его отыщут!

– Собираешься так его оставить? – воскликнул водитель.

– А у тебя есть предложение получше? От них нам не убежать, к тому же, послушай…

Из брелока часов доносился высокий звук арфы, известный любому сотруднику их фирмы. Приказ безусловного возвращения на базу.

Черные догнали их через полчаса на бензозаправочной станции. Профилактические автоматные очереди, выпущенные по шинам, окончательно лишили возможности двигаться и без того покореженное «рено». Альбинос и Толстощекий вышли, подняв руки.

Нападающие обыскали машину. Впустую.

Анита, наблюдавшая за ними из «мерседеса», опасалась, как бы цветные не убили похитителей, но, видимо, обе стороны придерживались какой-то конвенции и неких ограничений, ибо удовольствовались серией нецензурных выражений, при звуке которых щеки представителей противной стороны покрылись девичьим румянцем, псевдоалжирцы вернулись в «мерседес».

– А где ваш подопечный? – спросила Анита трех сильно недовольных «цветных».

– Найдется, – ответил бербер. Турок молчал. Он купил в автомате три порции мороженого и теперь намазывал ими многочисленные повреждения и покалеченные участки тела.

– Ну, так я, пожалуй, выйду, – предложила девушка, явно пресытившаяся впечатлениями.

– Мы отвезем вас на аэровокзал, – сказал тот, что более всего походил на алжирца.

Седой приехал за любителями индивидуальных действий лишь через два часа, он застрял в пробках, означавших начало коммуникационного пика. Он не бросил им ни слова упрека, возможно потому, что, ожидая его приезда, Альбинос и Толстощекий предусмотрительно вооружились двумя власяницами, дисциплиной и щепоткой пепла для посыпания глав.

Сальто-мортале и мокрый кювет подействовали на Меффа лучше, чем самый заботливый анестезиолог. Он очнулся, встал на ноги и, прихрамывая, двинулся к лесу. Он не знал, что случилось, но рассудок подсказывал ему, что правильнее всего будет подыскать соответствующее укрытие.

Он пересек рощицу, по другую сторону располагалась какая-то деревушка. Несколько десятков домиков, церквушка. Элегантный костюм Фаусона выглядел так, словно его с трудом вырвали из пасти у пса; щека ободрана, колено распухло. Направляясь к деревне, он уже знал, как поступить. Надо идти в церковь! Лучше поздно, чем никогда. Его атеистический взгляд на мироздание рассыпался, как лопнувшая головка перезревшего мака. В церковь. Конечно, в церковь! Исповедаться у первого попавшегося попа. Рассказать… Он лихорадочно пытался вспомнить слова молитвы, некогда произнесенной Мэрион, которая до того, как он впервые уложил ее на письменный стол, была вполне порядочной девушкой из приличной семьи торговцев и артистов. Однажды, когда они вместе отправились на загородную прогулку, она даже пыталась обратить его в свою веру, но он обратил предложение в шутку.

Наконец Мефф добрался до церкви, быстро взбежал по ступеням и вдруг упал. На момент его оглушило. Голова ударилась о невидимую преграду, обладавшую эластичностью искусственного материала. Вторая попытка тоже окончилась неудачей. Святое место было охвачено совершенно прозрачной стеной, не позволявшей ему пройти в церковь.

Скрипнули петли, дверь приоткрылась и из церквушки вышла юная темноволосая девушка. Проходя мимо Меффа, она радушно улыбнулась. Все ее лицо источало доброту и покой. Мефф снова попытался попасть туда, откуда она только что вышла. И опять стена!

Только теперь до него дошло то, чего он не допускал, не хотел и не мог допустить в сознание последние сутки. Шлагбаум опустился! Он подписал. Запродал себя. От страха у него встали дыбом волосы на голове, а уши уловили булькание расплавленной смолы в адских котлах. Одновременно до него дошел собственный крик:

– Не хочу быть дьяволом! Дьяволом – не хочу! Господи, спаси и помилуй!!

С глухим ударом захлопнулась дверь храма. Фаусон пытался пасть на колени, но не Мог, его тело словно охватил корсет, уста, которыми он пытался произнести слова полузабытой молитвы, извергли вульгарную брань. Он обернулся. Тройка «опекунов» ожидала, опершись о стоящий неподалеку «мерседес». Самый черный из церберов помахивал знакомым пакетом адской корреспонденции. В глубине машины сидела красотка из аэропорта. Она тоже? Отчаявшись, Мефф двинулся к машине. А что ему оставалось делать?

IV

«Весьма дорогой, тем более, что единственный племянник! Отозванный по собственной, просьбе и в связи с ухудшившимся состоянием здоровья, что у нас обычно сопутствует одно другому, я покинул тебя не попрощавшись, но в этом есть и твоя вина, поскольку мне было трудно оставлять тебя в тот момент, когда, как говорят в кругах, близких к Голливуду, так резко оборвался фильм…»

Мефф на минуту прервал чтение и почесал затылок. Откуда дядя, писавший это письмо заранее, на что указывала и пожелтевшая бумага и выцветшие чернила, мог предвидеть, чем обернется приветственно-прощальный ужин на его горной даче? Однако продолжал читать дальше.

«Как ты мог убедиться, я сторонник ориентации на молодых и незамедлительной отправки их на безбрежные водки (вероятно, дядюшка описался, должно быть „воды“), ибо только таким образом они могут чему-то научиться… Как говаривают в наших краях: «ученье – свет!» На этом письме, как ты, вероятно, заметил, стоит номер один. С данного момента каждые два дня ты будешь распечатывать по одному конверту. И поступать так до тех пор, пока не свершится то, чему свершиться суждено! Я пишу стилем, далеким от изысканности, но, увы, наша чертова литература уже много веков топчется на одном месте, к тому же, правду говоря, она до сих пор не породила ни своегоШекспира, ни Буало. Данте же, хоть и был вдохновляем нами, впоследствии отрекся от вдохновителей. Когда на заре мира произошло разделение компетенций, «белым» достался не только первый ход, но и возможность выбирать специализацию. Они выбрали гуманитарные направления, нам же по необходимости достались науки технические. Как ты, вероятно, слышал, долгие века наши конкуренты именовали таковые «таинственными знаниями», бросали бревна под ноги алхимикам, медикам и алфизикам. Не говоря уж об алтехниках.

Именно в связи с технической направленностью наш Ад – когда-нибудь ты сам в этом убедишься – вовсе недурно развит в смысле цивилизации. Электрификацию мы ввели еще в XVII веке, а у всех функциональных дьяволов имеются служебные скользяки для перемещения по кипящей лаве…»

«Ага! Стало быть, осужденные на вечные муки тащили не санки?»

«Относительно сути нашего света набралась куча недоразумений, недопониманий и искажений, проистекающих из проводимой „белыми“ недоброжелательной политики, имеющей целью еще больше очернить нашу черноту. Прости мне корявый стиль. Визы, щедро выдаваемые нами, равно как и творческие стипендии земным деятелям искусств использовались ими для вынюхивания наших достижений, затуманивания мозгов юным дьяволам, а за пределами Ада – для черной пропаганды. К примеру, некий Мемлинг пребывал у нас шесть месяцев за счет фонда Адского Союза Скульпторов и Художников, а потом злостно и тенденциозно разрисовал нас в своем «Страшном Суде». Более верно отражающий суть триптих Иеронимуса Босха был неточно озаглавлен, и истинный образ Пекла назван «Садом наслаждения». Да, не скрываем, у нас царит железная дисциплина и скромные бытовые условия, но вызваны они исключительно необходимостью поддерживать закаленность духа (отсюда – постоянное закаливание путем поочередного погружения в смолу и серу, впрочем, недолговременного и под наблюдением лекарей), а также потребностью противодействовать непрекращающимся подвохам со стороны конкурентов.

Однако же кончу восхваления во славу наших краев, идущих в первых рядах не только по царящим у нас термическим условиям. Сам побудешь – узнаешь.

Пора перейти к деталям миссии, конца которой, ввиду моего преклонного возраста и естественного износа, мне уже, увы, не дождаться. Твоя первая задача после того, как ты оборудуешь безопасную базу, будет состоять в наборе соответствующей группы, необходимой для проведения акции, подробности которой ты узнаешь в следующих письмах. Внимание: не советую распечатывать их уже сейчас, ибо написаны они чернилами, которые становятся видимыми только в назначенный момент. Во всех своих действиях ты можешь положиться на моих парней. Это двадцатипятипроцентные черти низшего разряда, славные, хоть и примитивные, выращенные нашими заслуженными учеными путем скрещивания и противоестественного отбора, В них заложено абсолютное послушание и императив обеспечения тебе безопасности. В случае конфликта этих двух постулатов, твоя безопасность находится на первом месте! Разумеется, им также дано указание, к тому же не подлежащее дискуссии, не допустить твоего дезертирства, в чем, конечно, никто тебя не подозревает. А они умеют это делать! Итак, первая задача – набрать сотрудников…»