Уолл-стрит и революции в России 1905-1925 - Ричард Б. Спенс

бизнес-элиты составляли иностранцы.[51] Французы контролировали более трети иностранных инвестиций России, британцы — около 25%, а немцы — почти столько же. Французские деньги составляли 79% инвестиций в металлургическую промышленность, в то время как британские деньги составляли половину инвестиций в нефтяную и 70% в горнодобывающую промышленность. Германия доминировала в электротехнической и химической сферах.[52] Таким образом, оставалось не так уж много места для американских инвестиций, которые составляли не более 5%. Аналогичным образом, Соединённые Штаты были источником лишь 5% российского импорта и рынком сбыта лишь для 1% её экспорта.

Если кажется, что Россия и Америка просто не были заинтересованы друг в друге экономически, то это не совсем так. В воображении американских капиталистов, таких как Чарльз Крейн, единственное, куда могли пойти американо-российские экономические отношения, — это вверх. Вопрос был в том, на чьих условиях. Как уже отмечалось, в долгосрочной перспективе экономическое развитие России представляло собой вызов американским интересам. Но в краткосрочной перспективе это открывало огромные возможности для американской экспансии. К началу ХХ века борьба за контроль над экономикой Америки была в значительной степени решена. Хотя ещё предстояло построить железные дороги и заводы, почти всё, что имело ценность, уже кому-то принадлежало. Большие возможности открываются за рубежом: в Латинской Америке, Китае, на Ближнем Востоке и в России.

В 1904 году американский железнодорожный магнат Э. Х. Гарриман создал синдикат для строительства железнодорожного туннеля под Беринговым проливом.[53] Это соединило бы Транссибирскую магистраль с американо-канадской системой. В план были включены положения об аренде сроком на 99 лет и правах на добычу полезных ископаемых вдоль широкого железнодорожного коридора. Проект оценивался в 300 млн. долларов, план был амбициозным и дорогостоящим, но за Гарриманом стояли глубокие карманы таких людей, как Рокфеллер и Шифф. В августе 1906 года "Нью-Йорк таймс" раструбила, что "Царь разрешает синдикату начать работу", но подозрительные умы в Санкт-Петербурге увидели в этом плане клин для дальнейших уступок и наводнения Сибири американскими товарами и капиталом.[54] Такое противодействие и нарастающие технические проблемы в конечном итоге привели к краху схемы. Однако Гарриман и его друзья почти сразу же разработали новый план финансирования захвата китайцами контролируемых Россией и Японией железнодорожных линий в Маньчжурии. Они рекламировали преимущества "нейтрализации" линий Маньчжурии, чтобы устранить будущие трения между Россией и Японией, но этот план был очередным плацдармом для проникновения янки в Сибирь. В 1910 году Санкт-Петербург и Токио наложили вето на этот план.[55] Для многих на Уолл-стрит это было типичным примером отсталого мышления и узколобого обструкционизма царского режима. Что-то должно было измениться.

Серьёзный сбой в американо-российских экономических отношениях возник, когда Конгресс США в одностороннем порядке отменил Российско-американский торговый договор в 1911 году. Это, как мы увидим, было в значительной степени делом рук одного человека — Джейкоба Шиффа. Заявленной целью Шиффа и его сторонников было заставить российское правительство снять все ограничения в отношении своих еврейских подданных. Рассматривая это как вопиющую попытку вмешаться в свои внутренние дела (каковой она и была), в 1913 году Дума ответила принятием законопроекта, который ввёл двойной тариф на американские товары и двойные пошлины на всё, что перевозится на судах под флагом США.[56] После этого должность американского посла в России стала вакантной и оставалась таковой почти 2 года, пока Вашингтон и Санкт-Петербург препирались. Таким образом, накануне Первой мировой войны российско-американские отношения были, если не преувеличивать, в полном беспорядке.

Несмотря на эти трения, такие люди, как Сергей Витте, и многие другие в российской технической и промышленной сфере, тепло восприняли понятие американизма или американизации, как "метафору быстрого промышленного темпа, высокого роста, производительности и эффективности".[57] Те же идеи нравились и большевикам. Как писал историк Ричард Стайтс, "Американская эффективность и революционный размах России с самого начала коренились в большевизме".[58]

Накануне Первой мировой войны крупнейшие американские инвестиции в Россию (около 35 млн. долларов) были вложены чикагской компанией "International Harvester".[59] Треть зарубежного экспорта компании шла в Россию, что делало царскую империю её крупнейшим зарубежным клиентом.[60] Далее следовали инвестиции компании "Singer Sewing Machine Company" в размере 25 млн. долларов. "Singer" управлял крупным заводом под Москвой, на котором работало 30 тыс. человек. Меньший, но весомый пакет акций принадлежал другой чикагской компании – "Crane-Westinghouse Company". Американские страховые гиганты "Equitable Life" и "New York Life" также вели значительный бизнес. К 1912 году на их долю приходилось 11,5% всех иностранных страховых эмиссий в России и 18,5% всех частных займов российскому правительству.[61] Предчувствуя грядущее золотое дно, в 1913 году американская "Национальная ассоциация промышленников" открыла новое российское подразделение.[62]

По сравнению с производителями американские финансисты были более осторожны в отношениях с Россией. В период с 1889 по 1904 год на Уолл-стрит было размещено 11 небольших выпусков российских облигаций, агентом по 5 из которых выступала лондонская компания "N. M. Rothschild & Sons".[63] Однако впоследствии доступ к американскому капиталу для России практически иссяк, опять же в основном благодаря усилиям Джейкоба Шиффа. Однако даже Шифф не смог помешать мастодонту Моргана сунуть свои лапы в русский пруд. В 1905 году Морган поиграл с идеей поддержки крупного российского займа, но в конце концов отказался из-за опасений по поводу стабильности Империи. Морган действительно вкладывал деньги в фирмы, ведущие там бизнес, в том числе в машиностроительный трест, организованный в 1910 году, и в горнодобывающий конгломерат "Русско-Азиатская корпорация", в котором доминировали британцы.[64] Рука Моргана также стояла за назначением в 1912 году нового американского менеджера по русско-азиатскому бизнесу Герберта Гувера, будущего партнёра по сделке с большевиками и будущего президента Соединённых Штатов.

По мнению историка Г. Л. Оуэна, в десятилетие, предшествовавшее Первой мировой войне, Россия подвергалась постоянному, многостороннему "экономическому нападению" со стороны американских коммерческих и финансовых кругов, направленному на проникновение на её рынки и получение контроля над её ресурсами.[65] Штурм провалился, потому что царское правительство оказалось более стойким, чем ожидалось. Таким образом, решение теперь зависело не от дипломатии, а от смены власти.

Смена власти и американский интервенционизм

Революционные потрясения в России между 1905 и 1917 годами не были единичными случаями. Очень похожие беспорядки произошли в Персии (Иране), Турции, Мексике и Китае. В каждом случае иностранные интересы, в том числе американские, финансировали или поощряли революционные движения. Природные ресурсы и экономические