Уолл-стрит и революции в России 1905-1925 - Ричард Б. Спенс

(1914), вторая часть которой была описана как "фактически история революционного движения" и разоблачение "предательской и лживой политики самодержавия".[73]

Будучи давним республиканцем, Крейн в 1912 году перешел к демократам, стал вице-президентом финансового комитета партии и одним из ключевых сторонников президентских кампаний Вудро Вильсона. Фактически, благодаря личному вкладу Крейна в размере 50 тыс. долларов он единственным крупнейшим донором Вильсона на выборах 1912 года.[74] Он считал и Вильсона, и похожего на чёрного мага советника президента полковника Эдварда Хауса своими личные друзья. Журналист Джозеф Херрингс метко описал Крейна как человека, "одержимого идеей, что его деньги были даны ему для того, чтобы он сыграл роль освободителя всего мира", и он использовал свое богатство "для организации революции во всём мире на строго деловых принципах".[75]

В 1890-х годах Чарльз Крейн увлёкся Россией, что некоторые могли бы назвать любовным романом. Он совершил свою первую поездку туда в 1887 году и к 1917 году посетил страну более 20 раз. Раннее и длительное влияние на взгляды Крейна на Россию оказал журналист Джордж Кеннан, автор знаменитого и шумного разоблачения системы сибирской ссылки.

Ранним русским знакомым был Яков Николаевич Ростовцев, с которым Крейн познакомился на Всемирной выставке в Чикаго в 1893 году. Получивший образование в Оксфорде Ростовцев занимал высокие посты в царской администрации, в том числе был статским советником и личным секретарём императрицы Александры Фёдоровны.[76] Три года спустя Крейн познакомился с другим русским, князем Михаилом Ивановичем Хилковым, который был недавно назначенным министром связи при царе Николае II.[77] Самое главное, Хилков и Ростовцев были русскими либералами, т.е. людьми, готовыми служить царю, но преданными идее модернизации и реформ и очарованные образом американизма, который олицетворял Крейн.

Другой российской сотрудницей Крейна была женщина, Зинаида Алексеевна Рагозина. Она приехала в Соединенные Штаты в 1870-х годах со своим мужем-народником и вернулась в Россию в 1900 году, где стала историком и автором популярных статей по американской истории и культуре.[78] Она стала одной из растущей когорты информаторов и агентов влияния Крейна.[79] Впоследствии Крейн взял за правило развивать отношения с ведущими российскими либералами, в первую очередь с Павлом Милюковым.

В конце 1890-х годов Ричард Крейн начал производство пневматических тормозов для железнодорожных вагонов, что поставило его в прямую конкуренцию с ведущим производителем пневматических тормозов, компанией "Westinghouse". Последняя контролировала жизненно важные патенты и была готова бороться с Крейном изо всех сил. Действуя в манере трестов, Чарльз Крейн разработал план, который позволял избежать конкуренции. В 1897 году Крейн посетил Санкт-Петербург, где с помощью Хилкова получил эксклюзивные права на поставку пневматических тормозов для российских пассажирских поездов. С учётом строящейся Транссибирской магистрали это обещало стать золотой жилой. Затем он заключил сделку с Джорджем Вестингаузом, по которой "Crane & Co." отказалась от американского рынка в обмен на совместное предприятие с компанией "Westinghouse" в России.[80] Так родилась русская компания "Крейн-Вестингауз", к которой Чарльз относился как к своему детищу и за деятельностью которой он следил до её национализации Советами в 1925 году. Правильно, не в 1917, а в 1925.

Крейн был крупным благотворителем Чикагского университета и закадычным другом его давнего президента Уильяма Р. Харпера. Под руководством Крейна сын Харпера, Сэмюэл Н. Харпер, изучал русский язык и культуру и возглавил первую в Америке программу изучения русского языка в университете. Но отношения между Крейном и младшим Харпером выходили за рамки академических. Сэмюэл Харпер стал ключевым агентом и вербовщиком частной разведывательной организации Крейна, которая действовала в тесном сотрудничестве с Государственным департаментом США.[81] В этой связи важно отметить, что собственный сын Крейна, Ричард Крейн, в 1917 году занимал пост доверенного секретаря Роберта Лансинга, госсекретаря.[82]

Склонность Крейна к политическим интригам не ограничивалась Россией. В 1903-04 годах он проявил себя на Балканах, где в османской провинции Македония назревала партизанская война. Журналист Херрингс столкнулся с ним в Болгарии весной 1904 года. Крейн был занят тем, что втирался в доверие к македонским лидерам повстанцев и "щедро раздавал деньги".[83] В Османской Македонии насилие вскоре обострилось, весь регион погрузился в кризис. Херрингс пересказывает историю о том, как повстанцы планировали похитить Крейна и удерживать его для получения выкупа — план, в котором американец был "не совсем невольной стороной".[84] Реальная цель состояла в том, чтобы предоставить правительству США предлог для вмешательства на Балканах. Любопытно, что почти в то же время почти такой же сценарий разыгрался в Марокко, где вождь повстанцев Мулай Ахмед эр-Райсули похитил предполагаемого американского гражданина Иона Пердикариса. Это дало президенту Теодору Рузвельту возможность отправить флотилию ВМС США через Атлантику и выдвинуть своё знаменитое требование "Либо живой Пердикарис, либо мёртвый Райсули!"[85] Был ли заговор Крейна вдохновлён этим, или всё было наоборот? В 1909 году Херрингс объявил, что написал роман "Золотая опасность", основанный на балканских интригах Крейна, в котором центральным персонажем был "эксцентричный американский плутократ, одержимый идеей освобождения угнетённых народов всех стран".[86]

Весной 1904 года, в разгар этих македонских махинаций, Крейн заключил личный союз с русским либеральным диссидентом Павлом Милюковым. Как мы обсудим далее, длительный визит Крейна в Россию тем летом и его встреча с Милюковым в Париже той осенью также могут иметь скрытые политические цели.

Крейн также проявлял особый интерес к Китаю, где готовилась революция против дряхлой Маньчжурской династии. Действительно, революция или угроза революции были общей чертой большинства зарубежных поездок Крейна. В 1909 году президент Тафт назначил Крейна американским посланником в Китае, но внезапно отменил назначение ещё до начала поездки. Не случайно его назначение совпало с планом железнодорожного магната Э. Х. Гарримана организовать выкуп американцами маньчжурских железных дорог. Почувствовав связь, японское правительство решительно выступило против назначения Крейна. Их подозрения не были необоснованными. Крейн поддерживал связи с китайскими революционерами и был одним из финансовых ангелов тайного общества "Тунмэнхой" Сунь Ятсена, которое инициировало свержение маньчжуров всего 2 года спустя.[87]

Крейн, однако, винил во всём других — Джейкоба Шиффа и его "еврейских друзей" в Нью-Йорке. Шифф, как мы увидим, финансировал Японию в войне с Россией, в то время как Крейн поддерживал Россию.[88] Это, несомненно, способствовало ползучему антисемитизму Крейна, который в полной мере проявился после Первой мировой войны, когда он занялся арабским делом. В 30-е годы Крейн стал ярым защитником Адольфа Гитлера. В беседе 1933 года с недавно назначенным американским послом в