Тайна зеленой таблички. Исторический детектив - Ольга Трунова

Выйдя на улицу медников, царевна обернулась: личная охрана, состоящая из двух высоких людей жезла в остроконечных шлемах и коротких туниках, следовала за ней на расстоянии двух вытянутых рук в строгом соответствии с дворцовым протоколом. Плечи телохранителей крест-накрест опоясывала кожаная перевязь, скрепленная на груди большой медной бляхой, за поясом у каждого торчал короткий меч-кинжал с расширенным в центре лезвием и костяным эфесом в виде головы льва.

«Хорошо хоть боевые топоры не догадались взять», – с досадой подумала Кутти, не любившая персональную охрану, без которой, как она часто ворчала, человеку шагу ступить нельзя за пределами халентувы.

– Не ходите за мной! – приказала она телохранителям, прежде чем переступить порог медницы.

Те не стали перечить, поскольку все мастерские, где работали с хафальки, как стратегически важные объекты находились под наблюдением специального отряда людей жезла, и замерли в ожидании недалеко от входа.

В меднице против обыкновения было тихо, остывший горн казался в полумраке спящим животным неизвестной породы. Алаксанду Кутти нашла за перегородкой колдующим над наконечником копья, который он старался через узкие прорези прикрепить к загнутым язычкам, вбитым в древко.

– Что ты делаешь? – тихо спросила она.

Медник вскочил и в замешательстве поклонился.

– Чиню копье, госпожа моя. Хапрассун приказал срочно привести все оружие в порядок.

– Почему срочно – разве мы собираемся воевать?

– Гисахис сказал, что это подготовка к шествию войска, которое будет на празднике Пурулли.

– Значит, ты не сможешь мне помочь? – спросила Кутти, опуская глаза. – Я сломала сережку.

– Я сделаю все, что в моих силах, – ответил Александу и обаятельно улыбнулся. – Не думаю, что какое-то шествие может быть важнее приказаний царевны.

– Я не приказываю – я прошу… – Кутти оборвала фразу и, посмотрев в глаза Алаксанду, молча протянула ему серьги.

Он неловко принял их из рук царевны и, пытаясь скрыть смущение, поспешно поднес к окну, разглядывая ковку.

– Какое необычное крепление, – пробормотал он, по-прежнему не отрывая взгляда от украшения. – Я поставлю на место жемчужинку и вечером принесу серьги во дворец, госпожа моя.

– Хорошо, – холодно сказала царевна и, резко повернувшись, быстро вышла из медницы.

Вернувшись в халентуву и пройдя в центральный внутренний двор, она застала здесь то оживление, какое бывает лишь перед большими праздниками. Все его огромное почти идеальной квадратной формы пространство было заполнено суетящимися людьми. Непрерывно сновали кравчие с корзинами, наполненными круглыми хлебами, стольники, держащие в руках сразу по нескольку кубков, чашники с кувшинами для вина, среди которых Кутти заметила Тамаса, бережно несущего кубруши – священный золотой сосуд, используемый только раз в году в ритуале Пурулли.

«Что-то рано в этом году началась подготовка к новогодним торжествам», – подумала она, наблюдая за столпившимися вокруг Гисахиса акробатами в цветных головных повязках и с толстыми блестящими кольцами в ушах.

Вообще-то она любила эту предпраздничную суету, напоминавшую ей детство, когда обычно строгий отец разрешал маленькой царевне проказничать и играть с акробатами. Но сегодня у нее было какое-то странное настроение. Она устроилась за огромным розовым кустом у фонтана и молча смотрела, как группа акробатов раскладывает в указанном Гисахисом месте в северном углу двора под финиковой пальмой свои замысловатые лесенки и музыкальные инструменты.

Во двор вышел только сегодня вернувшийся из восточных земель известный торговец зерном Велку, считавшийся главным поставщиком сплетен. Его тотчас окружила толпа побросавших свои дела людей дворца. Он начал увлеченно о чем-то рассказывать, энергично размахивая руками. Кутти заметила, как главный повар Сува с жезлоносцем Хари и казначеем Урду, словно пораженные услышанным, отошли в сторону и тихо переговаривались. Кладовщик Ципадани, держа в руке маленькую бронзовую гирьку в виде черной уточки, наоборот, старался пробиться поближе к Велку, распихивая столпившихся людей, правда, без особого успеха – некоторые просто отмахивались, другие начинали ругаться.

Царевна слегка улыбнулась, глядя, как Васти, пытаясь навести порядок, начал выпроваживать разболтавшегося купца, который, надувшись от важности, вступил с ним в перепалку. Люди дворца неохотно стали расходиться, разбирая свои корзины и кувшины. В этот момент к начальнику дворцовой охраны подбежал один из людей жезла и начал взволнованно что-то говорить, указывая рукой в сторону Львиных ворот. Васти немедленно бросил заниматься купцом и быстро направился к тому крылу дворца, где находится тронный зал.

Кутти неторопливо пошла за ним и, уже войдя внутрь, вдруг нахмурилась. Ей показалось, что в картине, которую она только что видела, было что-то не так. Она попыталась вспомнить, что же это – необычное выражение на чьем-то лице или вскользь брошенное слово, а может быть, какая-то вещь, но мысль ускользала. С этим выражением недоумения на лице ее застал Гисахис, в сопровождении мальчика-вестника спешащий к царю.

– Что случилось, госпожа моя? – ласково обратился он к ней.

– Ничего. Просто мне показалось, что я что-то видела, чего не должно быть, а что, не помню, не понимаю…

– Где это было, сейчас в центральном дворе? – быстро спросил Гисахис, внезапно напрягшись.

– Да… я стояла за кустом роз и смотрела, как смешно Васти пытался утихомирить разболтавшегося Велку, который собрал целую толпу. Люди дворца охотно оставили свои дела, чтобы послушать свежие новости, так что весь двор оказался заставлен брошенными на дороге корзинами и подносами. Но что-то было не так… Это может быть важно, как ты считаешь?

– Не думай об этом, госпожа моя, – нежно сказал Гисахис. – Если ты видела что-то важное, потом все вспомнится само собой. Но как только вспомнишь – сразу же расскажешь мне, хорошо?

– Хорошо…

Гисахис внимательно посмотрел на задумавшуюся царевну и хотел сказать что-то еще, но, поколебавшись, ничего не добавил, лишь молча поклонился, отвечая на рассеянный кивок Кутти, которая все с тем же задумчивым видом направилась в сторону своих покоев. Несколько мгновений он стоял неподвижно, глядя ей вслед, потом, опомнившись, поспешил дальше.

Огромный тронный зал правильной прямоугольной формы с колоннадой, который обычно служил для торжественных приемов иноземных послов и особо важных ритуалов с участием царя, сегодня выступал в несколько необычной роли.

Табарна сидел на своем величественном троне из хафальки, покрытом леопардовыми шкурами, который стоял на возвышении у северной стены. От пола до потолка стену украшало огромное панно, на котором самоцветами был искусно выложен бог Солнца Эстан с рыбами на голове, в повозке выезжающий из моря. Прямо над головой царя располагался круглый золотой штандарт с рельефным изображением символа царской власти – двухголового хараса.

Перед царем, понурив головы, стояли двое людей жезла из сопровождения хаттского посла, отправленного в Маган с письмом Табарны. Рядом расположилась живописная группа бородатых мужчин в войлочных круглых шапках и запыленных дорожных плащах-накидках с завязанными узлом на груди лямками. Это были пришельцы из Ура, покинувшие город, разграбленный восставшими рабами и хатамтийцами. Когда Гисахис вошел, они рассказывали Табарне и стоявшему возле него Васти, что по всей территории бывшего Каламского царства бродят толпы мародеров и шайки разбойников.

– Там всюду ненависть и раздор, государь, – продолжал свою речь высокий мужчина с окладистой седой бородой и густыми бровями, к которому его спутники обращались с особым почтением. – Людьми, а не черепками покрыта окрестность, стены зияют, ворота и дороги завалены телами, кровь страны заполнила трещины земли…

Говоривший, как потихоньку объяснил подошедшему Гисахису Васти, был глава одного из аккадских родов Серух. Как и многие жители Ура, он со всеми домочадцами покинул родной город. После долгого утомительного пути семейство достигло небольшого городка Харрана. Здесь Серух познакомился с людьми из свиты хаттского посланника, которые возвращались домой, и решил отправиться вместе с ними в надежде найти в Хаттском царстве спокойствие и безопасность.

– А где же ваши женщины и дети? – спросил Табарна.

– Ждут твоего решения за стенами этого зала, государь.

– Мы разместили их в гостевых комнатах, господин мой, – добавил главный дворцовый распорядитель Антухса.

– Ну что ж, я рад приветствовать вас в стране Хатти. Будьте моими гостями. Слуга покажет вам апартаменты, где вы сможете временно разместиться. Я пожалую вам землю и дам работников-строителей, которые помогут вам в устройстве жилищ, – Табарна наклонил голову, давая понять, что аудиенция окончена.