Королева моих грез - Люси Эллис

Он был прав, ей надо изменить свои вкусы. Но она все равно никогда не выбрала бы его.

Не то чтобы он ей что-то предлагал. Очевидно, она была для него назойливой мухой. Джиджи старалась не принимать это слишком близко к сердцу. К тому же роскошные русские миллионеры не встречаются с обычными танцовщицами. С ведущими танцовщицами из «Лидо» – возможно, но не с девицей из кордебалета «Синей птицы».

Джиджи забеспокоилась: неужели она действительно назойлива? Было в его мужественности что-то такое, что каждое его слово имело вес. Джиджи сделала глубокий вдох: не время поддаваться унынию. Пора сделать хоть что-то!

– Послушайте, – сказала она, инстинктивно тронув его за руку. – Давайте я просто забуду о том, что вы сказали, а вы забудете о том, что сказала я, и начнем все сначала.

Даже на ее собственный вкус фраза прозвучала довольно коряво, но на данный момент у нее было только это. Китаев смотрел на ее руку, и Джиджи тут же отдернула ее, но он успел поймать ее пальцы.

Их взгляды встретились, и, прежде чем она успела спросить, что он, собственно, делает, россыпь гравия окатила их по ногам. Путаные мысли Джиджи мгновенно улетучились, и она повернулась в сторону двух мальчишек. Женщина, очевидно, их мать, схватила одного маленького разбойника за ухо, а второго крепко взяла повыше локтя.

– Оставьте наше кабаре в покое! – сказала она напряженным голосом, искоса глядя на Китаева. – Варвар! – прошипела она.

Перед ними остановилась молодая пара, и девушка вытащила из кармана телефон, чтобы сделать снимок.

– Почему бы вам не вернуться в Лондон, там вам самое место? – поинтересовался пожилой мужчина.

Джиджи могла бы увидеть больше, но Китаев встал перед ней, закрыв ей панораму. На мгновение она смутилась: он что, защищает ее? Она смотрела на его широкую спину и чувствовала себя довольно странно. Ни один человек еще никогда не заботился о ее благополучии, и то, что о ней беспокоился именно этот мужчина, ее безумно смущало.

Она ему даже не нравилась! Что ж, она не будет принимать это как должное! Она встала рядом с ним.

– Эй! Вы кем себя возомнили? Говорите подобным образом с человеком, которого даже не знаете! – воинственно сказала Джиджи. Халед, не веря своим глазам, смотрел, как она подходит к женщине, держащей своих сыновей за шиворот их футболок. – Не удивительно, что ваши сыновья такие невоспитанные, раз вы сами себя так ведете! А вы, сэр, – она указала жестом на пожилого джентльмена, – проверьте сначала факты. Он даже не живет в Лондоне! Никто из вас не знает, что именно он собирается делать с кабаре. Вы просто осуждаете его. Вы все.

Наоборот. Он как раз собирается делать примерно то, чего от него ожидают. Передаст его другому покупателю, отдаст на благотворительность или просто выбросит на свалку. Он не собирался инвестировать деньги в это чертово кабаре, и ее праведный гнев не стоил выделки.

– К тому же, если люди вроде вас купят билет на представление, у нас стало бы хоть немного меньше проблем! – Джиджи уперла руки в бедра и посмотрела на своих оппонентов.

Она выглядела довольно забавно, но вместе с тем Халеду хотелось дать ей встряску. Почему она так беспокоится? Почему вообще обращает на них внимание? Мнение этих людей ничего не значит. Их мнение будет меняться в соответствии с новыми газетными заголовками. Учитывая то, что он ей наговорил, она не должна была так энергично становиться на его защиту.

– А ты вообще кто такая? – с осуждением спросила женщина.

Джиджи сама не понимала, что ждала именно этого момента. Она выпрямилась во весь свой рост и открыла рот…

Халед что-то грубо произнес по-русски.

– Довольно, – сказал он по-английски и схватил Джиджи за руку. – Спектакль окончен.

К удивлению Джиджи, он потащил ее прочь.

– Джиджи Валенте! – крикнула она через плечо. – Я танцовщица в «Синей птице», лучшем кабаре города!

Китаев дернул ее к себе.

– Эй, ты что делаешь? – возмутилась Джиджи.

– То же самое я мог бы спросить у тебя!

– Пытаюсь продвигать наше кабаре!

Халед выругался. Он оглянулся через плечо и стиснул зубы. Джиджи тоже оглянулась: прохожие доставали свои смартфоны и фотографировали их.

– Не оборачивайся, – приказал он, – и никак не реагируй.

– Ладно, – ответила Джиджи, вдруг осознав, что они держатся за руки.

– Не могу поверить, что ты сказала им свое имя. – Китаев осуждающе посмотрел на нее сверху вниз.

Джиджи моргнула, ее мысли все еще крутились около их переплетенных пальцев.

– А почему нет? – Джиджи оступилась. – Вот черт! – Он посмотрел на нее, и Джиджи нахмурилась. – Что? Ты считаешь, я сделала это нарочно?

– Нет. Я думаю, ты сделала это точно так же, как делаешь все на свете, Джиджи, – не оценивая реальную ситуацию и последствия своих действий.

– Варвар! – крикнул кто-то из толпы.

Джиджи содрогнулась от неприкрытой злобы, прозвучавшей в голосе.

– Да что происходит с этими людьми?

– Ваше кабаре стало катализатором общественного мнения.

Джиджи понятия не имела, что общественное мнение может быть таким устрашающим. Она слабо вскрикнула, когда вспышки ослепили ее, и инстинктивно отвернулась. Халед прикрыл ее своим телом.

«Папарацци» – единственное слово, которое она распознала в потоке русской брани. Надо признать, что способность ясно мыслить у Джиджи была явно нарушена потому, что она была прижата к Халеду. Он был таким большим и сильным, и она вдыхала его запах, как наркоман – кокаин. От него пахло лосьоном и мускусом – пьянящее сочетание. Рукой он придерживал ее за спину, и Джиджи поняла, что он хочет, чтобы она оставалась на месте и не двигалась.

Папарацци уехали так же внезапно, как и приехали, но они так и не сдвинулись с места. Джиджи замерла: он заставлял ее чувствовать себя женщиной, привлекательной, желанной.

– Надо двигаться, – сказал он, и его дыхание обожгло ей щеку.

Китаев не шевельнулся. Он тоже это чувствовал? Джиджи вдруг осознала, что тесно прижимается к его мускулистым бедрам, да и вообще ей очень комфортно в его объятиях. Жар охватил ее бедра, соски затвердели, и внезапно она почувствовала, что с подобной проблемой столкнулась не одна она.

Джиджи напомнила себе, что он мужчина из плоти и крови, а их тела буквально вжаты друг в друга, так что это может быть чисто физиологической реакцией. Но она все еще помнила его комментарии о ее назойливости, и все же ее уверенность в себе окрепла и расцвела от весьма внушительного подтверждения того, что он не так уж равнодушен к ней, как старался показать.

Джиджи подняла голову, и их взгляды встретились. У нее участилось дыхание, они стояли так близко, что она могла разглядеть золотистые искорки в его карих глазах. Она вдруг подумала, что он не такой, каким она себе его нарисовала. Умный человек, возможно даже, достаточно проницательный, чтобы увидеть перспективу в их кабаре.