Королева моих грез - Люси Эллис

Джиджи вдруг очнулась от своих мыслей и быстро опустила колени, которые были прижаты к подбородку. Только теперь оказалось, что Китаев стоит между ее коленей, и значит, она в ловушке… Он слегка пошевелился, но ее было трудно обмануть. Он стоял, облокотившись ладонями на скамейку, на которой она сидела.

Сердце Джиджи затрепетало как сумасшедшее, потому что он стоял так близко и от него так хорошо пахло, и сексуальная энергия, пульсировавшая между ними, была почти осязаема.

Она нервно сглотнула, не в силах оторвать от него взгляд. Господи, надо придумать, как выскользнуть отсюда! Мало того, что он увидел во всей красе ее безобразные ступни; она не хотела оказаться танцовщицей, которая отдается прямо в ванной комнате мужчине, от которого зависит будущее «Синей птицы».

Боже мой, он еще и улыбается!

– Ну так что за проблема с твоими ногами? – протянул он.

– Никаких проблем, – сказала она, прочистив горло.

Халед дотронулся до колокольчика подушечкой большого пальца, и Джиджи издала какой-то сдавленный звук. Он посмотрел на ее губы.

– Динь-Динь.

– Динь-Динь? – с сомнением повторила она.

– В детстве я читал книжку про Питера Пэна. Фея Динь-Динь всегда была маленькой, но весьма ощутимой занозой.

Джиджи прищурилась, и ему захотелось рассмеяться. Сказать женщине, что она напоминает ему фею из детской книжки, почти такое же безумие, как то, что он делает сейчас: поглаживает кончиками пальцев нежную кожу ее живота.

Стоило его пальцам скользнуть всего на пару сантиметров ниже, и он смог бы расстегнуть пуговицу на ее джинсах. Еще пара сантиметров – и он будет совершенно точно знать, какое белье она носит. Еще пара – и она достигнет сладчайшей нирваны.

– Прекрати! – прохрипела она.

Халед убрал руку и сжал пальцы в кулак. Он сделал глубокий вдох, а потом медленно выдохнул.

– Так что там с твоими ногами?

Джиджи открыла рот от удивления, но он уже ухватил ее за ступни и поднял их на скамейку. На это раз она не стала сопротивляться, но крепко зажмурилась, как на приеме у стоматолога перед удалением нерва.

Это было бы смешно, если бы он не был так сильно возбужден. Настолько сильно, что это практически причиняло боль. Он ловко и осторожно снял с нее носки и бросил их в корзину. Ему трудно было осознать, что под всей ее мягкой гибкой красотой и женственностью скрываются такие израненные ноги. Он задумчиво погладил большим пальцем рубцы от пуант на ее щиколотке. Шрамам явно было уже много лет, и они успели побелеть.

У нее были узкие ступни с узловатыми пальцами. Она годами нагружала их, чтобы превратиться в изящную женщину, сидящую сейчас перед ним. Он потер подушечками пальцев ее мозоли, и Джиджи тихо застонала. Он понимал ее стыд. Понимал, в какой ад может стыд превратить жизнь, если не научиться с ним бороться.

– Расслабься, – сказал он и попытался заглянуть ей в глаза, но она крепко зажмурилась, словно это могло помочь ей спрятаться.

Халед знал, как заставить ее забыть свой стыд и страх. Он взял в ладони ее узкую ступню и нажал большими пальцами на чувствительную мышцу около щиколотки. Стараясь не задеть свежие волдыри, он провел пальцами вдоль ее подошвы.

Она застонала и широко распахнула глаза, глядя на него с недоумением. Он знал, как с ней справиться. Она была прекрасной дикой птицей, которую он поймал в свои сети. Халед увидел, как пульсирует жилка на ее шее, но он знал, как справиться с этим диким перепуганным созданием…

Глава 7

– Хорошо?

– Не надо… – простонала она.

Он снова провел пальцами по ее стопе, нажав чуть сильнее. Джиджи снова застонала и окунулась в ощущения. Он продолжал массировать ее ноги, пока напряжение не стало покидать ее. Она откинула голову назад и хрипло застонала. Это был настолько сексуальный звук, что он отозвался у него в паху.

– Хорошо?

Она одобрительно замычала. Слишком хорошо. Халед находился на опасной грани: он практически потерял над собой контроль.

– Сейчас может быть больно.

Джиджи зашипела, когда он опустил ее ноги в воду. Она приоткрыла один глаз, затем другой. Она была не в состоянии смотреть на него, когда он массировал ее некрасивые ноги, и теперь она пыталась рассмотреть на его лице тень отвращения. Но она этого не видела.

Он быстро отмыл запекшуюся кровь с ее ног, ловко орудуя мягкой губкой, и вытер ступни полотенцем, лежавшим около скамейки. Его практичность спасала ее от неловкости.

– Спасибо, – пробормотала она, не зная, что еще сказать.

Джиджи осознала, что не привыкла, чтобы за ней кто-то ухаживал. И сейчас этот суровый, грубый мужчина приводит ее в замешательство.

Он держал ее ноги в своих ладонях с такой заботой и нежностью, что она невольно задумалась: какие еще ощущения могут подарить его руки. Она почти робко посмотрела на Халеда.

– Ты забавная, – сказал он.

Джиджи мгновенно напряглась. Ей уже не раз говорили об этом. «Клоун Джиджи» говорил отец на все ее неудачи и падения и попытки обратить на себя его внимание.

– Забавная в смысле смешная или сумасшедшая? – немного грубо спросила она.

Он посмотрел на нее так, словно она спросила нечто странное, и от взгляда его карих глаз желудок Джиджи сделал сальто.

– Забавная в смысле сексуальная, – сказал он так, словно это было самой очевидной вещью на свете, и она ему поверила. Он отложил полотенце в сторону.

Сексуальная? Вне сцены? Серьезно?

Китаев взял аптечку, достал из нее вату, антисептик и пластыри. Джиджи прикусила губу.

– Они некрасивые, – тихо проговорила она.

– Ты танцуешь. У тебя ноги профессиональной танцовщицы.

– Я знаю, но у других девочек нет и половины моих шрамов.

Он поднял на нее глаза, и Джиджи увидела в них множество вопросов, на которые ей не хотелось отвечать. Но в то же время ей не хотелось раздувать из мухи слона.

– Когда я была подростком, я ходила по канату, а это включало закручивание веревок вокруг ног. Отец говорил, что шрамы пройдут, но они так и остались…

– Твой отец? А при чем здесь он?

– Он управлял цирком «Валенте». – Она слегка вздернула подбородок. Несмотря ни на что, она гордилась своим наследием. – Цирк был семейным делом Валенте почти сто лет, пока отец не обанкротился.

– Ты была акробаткой?

– Не слишком хорошей, – призналась она. – Но это вылечило меня от страха высоты.

Точнее, «вылечил» ее отец, орущий, что она задерживает репетицию.

– Это преступление, – сказал он, проведя пальцем по ее шраму. – Какой отец способен сотворить такое с собственной дочерью?

Ее сердце бешено колотилось. Его вопросы затрагивали слишком болезненные струны в ее прошлом.

– Не тебе об этом судить, – сухо ответила она. – Тебя там не было. Это тяжелая жизнь, нужно уметь выдерживать ежевечерние выступления. Боль – часть этой жизни.