Руководящие идеи русской жизни - Лев Тихомиров

Поэтому-то Верховная власть по самой идее своей может быть основана лишь на каком-либо одном простом принципе. На каком именно? Политический гений различных народов и в разные эпохи их существования неодинаково это решает. Он выбирает иногда основу демократическую, иногда аристократическую или монархическую, но всегда какую-либо одну. Иначе быть не может и не бывает. Ибо сочетание нескольких основ власти лишило бы Верховную власть единства идеи, т. е. нарушило бы самую цель учреждения государства.

Как бы мы ни комбинировали различные силы для достижения их согласного действия, мы не можем предупредить их столкновения. Это столкновение даже необходимо, ибо живые принципы верят и должны верить в свою правоту, а следовательно, должны стремиться каждый к возможно большему господству над обществом. Уничтожение такого стремления означало бы исчезновение в них живой силы. Посему столкновение их и борьба неизбежны и полезны. Но общество должно иметь учреждение, которое бы не допускало такого столкновения до междоусобия, не позволяло полезной степени борьбы переходить в степень опасную и даже смертельную для общества. Таким учреждением является государство и его Верховная власть.

Если бы Верховная власть была сочетанием различных основ власти, то их борьба неизбежно возникла бы и здесь. Кто же бы тогда явился примирителем ее? Свободное соглашение? Но государство только и основано по той причине и на тот случай, когда нет свободного соглашения.

Во всех случаях, когда свободное соглашение возможно, в государстве нет надобности. Когда же соглашение свободное невозможно, Верховная власть государства может выступить в качестве судьи, только став на высшую точку зрения, свою собственную, единую, свободную от опасности внутренних противоречий.

Если бы в государстве Верховная власть состояла из нескольких элементов, то общество никогда не могло бы быть уверено в том, что оно обладает Верховной властью. Такая власть являлась бы, когда ее составные элементы пришли в согласие, и исчезала бы каждый раз, когда они входят в столкновение. Но где же тогда «постоянство», «непрерывность» действия Верховной власти? При «сочетанной» власти преобладание попеременно получал бы то один, то другой принцип, а общество лишалось бы стройности и определенности управления. Но тогда нет никакой пользы от государства, да нет и самого государства. Оно как учреждение постоянное при этом исчезает, и общество само не знает, в какую минуту оно имеет государство, в какую — нет.

Посему Верховная власть всегда основана на одном принципе, поставленном выше всех остальных. Это не одно требование логики, но также исторический факт. В Верховной власти всегда владычествует один какой-либо принцип. Остальные, хотя и сохраняются в государстве как действующие силы управления, но уже являются подчиненными, без значения власти собственно Верховной, имеющей последнее слово решения. Только поверхностность анализа порождает мнение о будто бы «сложной» Верховной власти. Ее нет.

В «современных» конституционных государствах точно так же нет сочетанной, сложной Верховной власти, а есть лишь сложная управительная власть. Конституционные «монархи» и их верхние и нижние палаты по существу современных идей составляют власть лишь делегированную; действительную же Верховную власть имеет народ, численное большинство. В новейшей истории конституционных стран мы всегда видим, как в случае столкновений между делегированными властями решающим элементом является масса народа (peuple Souverain — суверенный народ): иногда посредством голосований, иногда посредством революции или посредством «мирных манифестаций», которые в политике имеют значение угрозы революцией.

То, что современные представители государственного права считают «конституционной» формой правления, сочетающей будто бы различные элементы в одной Верховной власти, есть, таким образом, в действительности не что иное, как еще не вполне организованная демократия. Она уже победила в сознании народов, она уже стала фактически Верховной властью, но пока еще не выбросила из числа своих делегированных властей остатков монархии и аристократии, еще не заменила этих обломков прежнего устройства одной палатой народных представителей. В передовых радикальных программах вообще и требуют поэтому единой палаты.

Но если бы даже опыт и практика показали, что народу удобнее разделить своих «управляющих» на несколько самостоятельных учреждений в виде президента и двух и даже более палат, то это нисколько не изменяет положения дела. Верховной властью современных стран является во всяком случае именно демократия, и в настоящее время мы, подобно всем другим моментам истории, видим, что собственно Верховной властью является один и простой принцип, а никак не сочетание нескольких и не какой-нибудь составившийся из них сложный.

Сочетание же и усложнение происходит, как всегда, лишь во власти управляющей, приводящей руководящую волю Верховной власти в возможное практическое осуществление. Как выражается профессор Романович-Славатинский: «В каждом государстве, каков бы ни был его образ правления, существует известная система властей и учреждений, исторически слагавшаяся и имеющая своеобразную организацию. Как ни различаются между собой эти власти и учреждения, они слагаются из Верховной власти, из властей, ей подчиненных, и из участвующего в управлении государством народа, в большей или меньшей степени, обуславливаемой установившимся в стране образом правления»[12].

Эта формула прекрасно рисует действительное строение государства, которое не уничтожает общества, а лишь верховно его организует, а посему допускает под своим верховным руководством действие всех его природных сил, для чего вводит их в систему управления. Государство это делает даже по необходимости, ибо, вводя остальные элементы власти в систему своего управления, оно их тем самым подчиняет своему надзору и руководству, а не оставляет их таиться в обществе в качестве сил внезаконных и бунтующих.

Давая им в различных отраслях управления место, наиболее свойственное их природе, Верховная власть достигает также более совершенной организации управления. Но не должно забывать, что вся эта специализация происходит не в самой Верховной власти, а лишь в создаваемых ею органах управления. В них и только в них происходит разделение и сочетание, которые столь сбивают с толку «современное» государственное право. Все эти разделения и сочетания только потому и возможны в виде гармоническом, без погружения общества в анархию, что над ними всегда возвышается в виде живой и деятельной силы какой-либо один, простой и нераздельный принцип в качестве власти Верховной.

XII

Действительный смысл «современного» государства. — Демократия в новых условиях. — Важность ясного понимания идеи верховной власти

Этот общий закон политики остается присущ «современному» государству точно так же, как древнему или будущему. В зависимости от идеалов наших можно считать современный конституционный строй более или менее совершенным или несовершенным, но во всяком случае похвалы или порицания, ему расточаемые, относятся именно к демократическому принципу. Если же обсуждать «новизну» этого строя, то она состоит не в чем-либо принципиальном и существенном, а лишь в обстановке применения демократической идеи.

Действительная «современность» и временная «новизна» ее состоит лишь в том, что XVIII–XIX век прилагает демократический принцип на почве, пропитанной монархическо-аристократическими традициями, и в таких материально-экономических условиях, при которых государство должно объединять огромные территории и многомиллионные нации.

Удачно ли положен именно демократический принцип в основу устроения таких государств? Полагаю, что вовсе неудачно.

Нам говорят о наибольшем совершенстве этого строя. Но утверждающие это предварительно должны бы рассмотреть обстоятельно сравнительные свойства различных основ Верховной власти. «Современные» же конституционные учения до сих пор никак не могут даже понять предмета своего наблюдения, не умеют рассмотреть самого обыкновенного демократизма под своим воображаемым «новым строем».

Нам говорят о его свободе и законности. Но вопрос сводится к тому, обеспечивает ли свободу и законность власть массы более, чем какая-либо другая власть? Кто хочет, может этому верить, но обязательно сначала понимать, что, рекомендуя «современное государство», мы рекомендуем именно Верховную власть массы.

Нам говорят об «универсальности» этого строя и ставят пред нами идеал всеобщей «нивелировки» под влиянием чужих «доктрин»…

Но все это не ново. Все основные формы универсальны. В зародыше все элементы, из коих развивается Верховная власть различных типов, существуют у всех народов, во всяком человеческом обществе. Везде они могут и развиваться. Возможно при известных условиях появление демократии в России, возможно появление монархии в Америке.