Честность свободна от страха - Саша Фишер

Шпатц. — Тот самый человек, который держит в своих тощих пальцах жизнь любого кандидата».

— Приятно познакомиться, герр доктор, — Шпатц поклонился. — Почту за честь, мне очень любопытно посмотреть на вашу работу.

— Вы собрались покушать, как я вижу? — доктор вытянул шею, словно это требовалось, чтобы заглянуть в тарелки. — Я только прибыл и совершенно не голоден. Заходил поздороваться и взглянуть на вас Шпатц штамм Фогельзанг… То есть, простите, еще Грессель. Просто глядя на ваше лицо сложно называть вас этим нелепым именем. До встречи через час, я удаляюсь!

И клетчатый доктор вскочил со стула и направился к двери. Все той же подскакивающей походкой.

— Он никогда не предупреждает о своем приезде, — улыбка сползла с лица Боденгаузена, а обычно красные щеки побледнели. — Первый раз слышу, чтобы он потребовал присутствия кандидата.

— Это… плохо или хорошо? — Шпатц понял, что у него пропал аппетит и опустил ложку в тарелку с похлебкой.

— Вот и узнаем, — инспектор вздохнул и отодвинул тарелку. — Герр Грессель, я понимаю, что вам сейчас хочется расспросить меня подробнее о том, что вас ждет, но я, с вашего позволения, воздержусь пока от разъяснений. Мы поговорим сегодня за ужином. Возможно…

Внутри Шпатца все сжалось. «Будете отбракованы», — вспомнил он. Отбракованы. Ликвидированы. Кто такие эти проклятые виссены, чья кровь здесь обеспечивает смертный приговор? Шпатц ухватил ложку покрепче и решительно принялся за свой обед.

— Приятного аппетита, герр Грессель, — Боденгаузен вздохнул и молча уставился на стену.

Щпатц кивнул, чтобы не бубнить с набитым ртом, и надкусил подсохшую горбушку. Вкуса еды он не чувствовал, просто хотелось скрыть тревогу. Этот новый доктор пугал одним своим видом, а загадочная «грязная кровь» вызывала сложные чувства. Слово «виссен» он слышал только от бабки, и считал, что это просто устаревшее ругательство. И была еще детская считалочка, в конце которой были строчки «не успеешь отвернуться — тебя виссен заберет!»

К медицинскому сектору шли молча. Уже возле самой двери Боденгаузен тронул Шпатца за плечо.

— Герр Грессель, ты мне нравишься. Поэтому хочу спросить твое мнение до того, как ты войдешь в эту дверь. Если в тебе обнаружат грязную кровь, я буду вынужден тебя убить. Я могу перерезать тебе горло или выстрелить в голову. Какой тип смерти для тебя менее оскорбителен?

— Герр инспектор… — Шпатц задумался. — Полагаю, тот который быстрее. Хотя и рассчитываю, что до этого не дойдет. По крайней мере со стороны матери в моей крови не должно быть никаких проблем.

Шпатц натянуто улыбнулся, и Боденгаузен натянуто же ответил на его улыбку.

Тощий доктор Готтесанбитерсдорф, стоял, нагнувшись над столом, осторожно наливая в невысокую прозрачную чашку густую белесую жидкость. Его попугайский костюм был прикрыт бледно-зеленым медицинским халатом, а темно-рыжие волосы убраны под такую же шапочку. Верхний свет в его кабинете был потушен, только яркая настольная лампа выхватывала из полумрака в строгом порядке расставленные чаши и пробирки. Когда Шпатц вошел, он медленно выпрямился, аккуратно закрыл флакон завинчивающейся крышкой, поставил в пустующее гнездо в открытом несессере и только потом повернулся лицом к двери.

— Добро пожаловать, драгоценный Катрин-Блум-Шпатц штамм Фогельзанг! — его длинные конечности пришли в движение и он в три шага оказался возле Шпатца. Тому потребовалось сделать над собой усилие, чтобы не отшатнуться. — В сущности, я убежден, что вам совершенно не о чем волноваться. Но хочу, чтобы вы увидели это своими глазами.

Готтесанбитерсдорф провел ладонью рядом с лицом Шпатца, ни разу не коснувшись его кожи. Затем резко отпрянул и широко улыбнулся.

— Спасибо за поддержку, герр доктор, — Шпатцу сделал осторожный шаг вперед. — Только я пока не имею права носить фамилию Фогельзанг… Я Грессель.

— Если угодно, могу называть вас Грессель, — доктор громко засмеялся, запрокинув голову. — Право носить приставку штамм получают по праву крови, а не бюрократически. Вы точно Фогельзанг, герр Грессель. Остальное — пустая формальность. Впрочем, чтобы вас не смущать, обещаю больше не использовать ваше настоящее имя, пока вы не будете полностью к нему готовы. Прошу к столу!

Доктор Готтесанбитерсдорф взмахнул руками, словно фокусник, приглашающий зрителей на представление. На правой стороне стола стояли семь одинаковых прозрачных чаш, наполовину заполненных мутной жижей разных цветов. Из открытого несессера торчали горлышки и пробки разноразмерных склянок, флаконов и бутылей. Десяток пустых пробирок в деревянной подставке. Латунный штатив. Маленькая спиртовая горелка. И открытый футляр со скальпелем.

— Присядьте на стул, герр Грессель и закатайте правый рукав, — доктор ловко выхватил из несессера склянку с прозрачной жидкостью, вынул притертую стеклянную крышку и аккуратно поставил ее на стол. — Положите руку на стол и сожмите в кулак. — Доктор наклонился и вылил на запястье Шпатца несколько капель резко и незнакомо пахнущей жидкости. — Будет неприятно. Я сделаю надрез на счет три. Раз!

И полоснул скальпелем запястье сразу под большим пальцем. Шпатц не успел ни зажмуриться, ни испугаться. Доктор положил скальпель, извлек из подставки пробирку и подставил ее под тонкую струйку крови.

— Вообще-то среди врачей принято пользоваться медицинской иглой, чтобы взять анализ крови, — неотрывно наблюдая, как капли красной жидкости стекают по прозрачным стенкам пробирки, проговорил доктор. — Но мы с вами делаем не совсем обычный анализ. А он требует особого подхода…

Уровень крови поднялся до едва заметной метки, и Готтесанбитерсдорф ловко закрыл ранку ватным тампоном, смоченным все в той же прозрачной вонючей жидкости.

— А впрочем, это не более, чем мой личный каприз, — доктор опять улыбнулся, обнажив белоснежные зубы и покачал перед глазами Шпатца пробиркой с его кровью. — Совершенно все равно, как именно берется кровь на эти тесты. Просто я люблю драматические эффекты.

Шпатц облизнул пересохшие губы. Ранку на запястье нещадно щипало, в голове царил сумбур. Находиться наедине с этим человеком было жутко и одновременно любопытно.

— Я приехал в Гехольц из-за вас, герр Грессель, — усаживаясь на стул с противоположной стороны стола и все еще не выпуская пробирку из рук сказал Готтесанбитерсдорф. — Не мог отказать себе в удовольствии своими глазами увидеть сына Блум, которую все считали погибшей. Как я уже сказал, вам не о чем тревожиться. Кровь вервантов не смешивается с кровью виссенов.

— Тогда зачем этот тест?

— А об этом необязательно знать Боденгаузену, — Готтесанбитерсдорф извлек из несессера длинную пипетку и погрузил ее кончик в пробирку с кровью. Красные бусинки побежали вверх по тонкой стеклянной трубке.

— Кто такие виссены?

— О, герр Грессель, вы так невинны, что даже ничего не знаете об этом? Завидую вашей прекрасной стране, как она там называется? Сеймиль? Сейсилль? — пять капель крови упали в чашу с жижей бледно-розового цвета, она стояла первой в ряду