Порочный сексуальный татуировщик (ЛП) - Филлипс Карли

Вот только в том, как он взял бы ее, не было бы ничего нежного. Он не знал, как действовать медленно, нежно или романтично. Он трахался грубо, жестко и доминирующе. Катрина была единственно хорошей частью его жизни, и он не хотел запятнать ее своей извращенной потребностью использовать секс, использовать ее, чтобы облегчить все те тайные бушующие эмоции из прошлого, которые он изо всех сил пытался скрыть, чтобы не причинить вред кому-либо или чему-либо.

Особенно, Катрине.

Но по мере продолжения борьбы их воли, несмотря на постепенное смягчение языка ее тела, часть его не могла отрицать, как сильно он нуждался в этой женщине, жаждал быть ее частью дюжиной разных способов, которые были настолько чертовски неправильными, что он чувствовал себя сволочью лишь от одной мысли, чтобы развратить ее.

Но затем из глубины ее горла донесся мягкий, возбужденный звук потребности, и его контроль дрогнул, по венам пробежала ответная дрожь, а биение сердца отдавалось в ушах все громче и громче. Напряженность между ними стала осязаемой, пока девушка не отвернулась и, наконец, не разорвала с ним зрительный контакт.

И он ненавидел это. Ненавидел, что она пыталась отгородиться от него и игнорировать огонь, тлеющий между ними. Он оторвал одну руку от стены, коснувшись пальцами ее челюсти, а большим пальцем скользя по ее полной, влажной нижней губе.

— Катрина, посмотри на меня, — тихо потребовал он.

Речь уже шла не об их споре или поисках объяснений. Нет, дело было нечто совсем в другом, и он был чертовски беспомощен, чтобы противостоять манящему искушению.

К его большому удивлению, она судорожно выдохнула, от чего ее грудь задрожала, и повиновалась его команде. Когда нежное сияние зеленых глаз снова обратилось к нему, он понял, что с ним покончено. Навсегда. Эти прекрасные глаза видели самую глубокую и темную часть его души. Так было всегда, и в этот момент он почувствовал себя таким открытым, незащищенным и уязвимым.

Катрина с трудом сглотнула, руки, опущенные по бокам, поднялись к его груди, и она слегка сжала в кулаках его футболку. В ее глазах вспыхнули противоречивые эмоции, и он знал, что она изо всех сил пытается отрицать то, чего они оба явно хотели. То, что им обоим было нужно.

— Мейсон… — ее голос прозвучал сдавленно и неуверенно.

Он не хотел слышать никаких оправданий. Не хотел давать никому из них шанса остановить то, что должно произойти. Не думая о последствиях, он приподнял ее подбородок и прижался поцелуем к ее губам, наконец, получив то, чего жаждал последние двенадцать лет.

Глава 4

В момент, когда их губы соприкоснулись, волна обжигающего тепла ударила прямо в член Мейсона, и слово «друзья» перестало быть к ним применимо. Потому что друг не стал бы завладевать горячими, сладкими губами этой женщины и целовать их до синяков. Друг не стал бы наматывать на кулак длинные светлые волосы, чтобы контролировать наклон ее головы и глубину поцелуя. И, Иисусе, подруга определенно не стала бы скользить рукой по его плоскому животу, обхватывать пальцами его твердый член и крепко сжимать его.

Именно тогда Мейсон решил, что если он попадет в ад за то, что прикоснулся к Катрине, осквернил ее, то заберет с собой воспоминания об их горячих утехах, чтобы фантазировать снова и снова.

Их языки переплелись, двигаясь глубоко и дико, и с гортанным, примитивным рычанием он прижался твердым, как камень, членом к ладони Катрины, умирая от желания ощутить, как ее пальцы стискивают его обнаженную плоть, лаская его, пока он не кончит от ее руки.

Из-за растущего к ней аппетита, соблазнения ее рта стало недостаточно. Он хотел большего. С последним медленным и тщательным движением языка и сексуальным, соблазнительным укусом ее нижней губы, от которого она охнула и начала извиваться, Мейсон, наконец, прервал поцелуй и уткнулся лицом в теплый изгиб ее шеи.

От Катрины исходил привычный легкий аромат гвоздики и специй, который соответствовал ее смелому характеру и вызывал у него мысли о сексе с ней каждый раз, когда он вдыхал возбуждающий запах. Уткнувшись носом в ее шею, он провел по ней зубами, и она с чувственным стоном откинула голову назад, предоставляя ему желанный доступ.

Ублюдок внутри него воспользовался приглашением. Он потянул за концы шнуровки спереди корсета, пока те не развязались, ослабляя топ. Взявшись за обе стороны, он грубо дернул лиф вниз, и, поскольку бюстгальтера на ней не было, ее упругая, полная грудь сразу же оказалась перед его жадным взглядом.

Он накрыл ладонями пышную плоть, разминая ее и слегка пощипывая затвердевшие соски, пока Катрина не начала тяжело дышать и беспокойно извиваться. Такая чертовски страстная и отзывчивая. Он пожирал ее глазами, и от желания попробовать ее на вкус у него потекли слюнки. Дьявол, сидящий на его левом плече, прошептал ему на ухо, чтобы он это сделал.

Мейсон итак зашел далеко, и хотя понимал, что должен остановить это безумие, в тот момент, когда Катрина запустила руки в его волосы и направила его рот к своим великолепным сиськам, не смог отказаться. Наклонил голову и провел языком по твердому соску. Она снова бесстыдно подалась к нему, в этот момент его нога протиснулась между ее бедер. Он укусил ее грудь, а затем втянул ее глубоко в рот. Вцепившись в его волосы с такой силой, что кожа голова загорелась, она дерзко выгнула спину и оседлала его бедро, пытаясь достичь оргазма.

Бл*ть, если она не перестанет тереться, он кончит в гребаные джинсы — а такого не происходило со школы. Трение о его ноющий член было таким сильным и интенсивным, что ему отчаянно захотелось проникнуть в нее. Настолько глубоко, чтобы она никогда не забыла, что он владел ею, хотя бы несколько кратких минут.

Будучи настоящим эгоистом, Мейсон брал все, что мог.

Он отпустил ее сосок и, не обращая внимания на ее протестующий звук, отвел ее руки от своих волос и развернул ее лицом к стене. Прижав ее руки к поверхности, он толкнул ее вперед, пока она не прильнула к прохладной стене обнаженной грудью. В этой позе ее спина выгнулась, а восхитительная задница выдвинулась назад, как подношение.

Он провел ладонью вдоль ее позвоночника и по мягкой, эластичной коже брюк, скрывавших ее идеальную задницу, и подумывал поддаться желанию выпустить немного своей сексуальной агрессии так, как ему больше всего нравилось. И если быть честным с самим собой, ему было любопытно узнать ее реакцию на шлепок по заднице просто ради удовольствия, а не в качестве наказания, как ранее.

Прежде чем он успел передумать, он опустил ладонь и шлепнул ее по ягодице, достаточно сильно, чтобы почувствовать боль. Она втянула воздух и застонала, протяжно и низко, мягкий звук был наполнен безошибочным желанием.

— Мейсон, — прошептала она, его имя соблазнительно звучало в ее исполнении.

Ухмылка тронула уголки его губ. Ее восхитительная реакция распалила его еще сильнее.

— Ох, похоже, моя милая Китти-Кэт — порочная девочка, которая любит быть плохой.

Она вздрогнула и застонала, чертовски ошарашив его тихим, покорным признанием:

— Да.

В ее голосе слышалась уязвимая откровенность, и на мгновение Мейсону показалось, будто весь воздух покинул его легкие. Будто она только что поделилась с ним интимной тайной, о которой не знал ни один мужчина, и почему это вызвало в нем такое чертовски собственническое чувство? Ему не хотелось слишком много думать над ответом, и он направил эту эмоцию на то, что планировал сделать с ней дальше.

Подойдя к ней сзади, настолько близко, что его твердый, как сталь, член прижался к ее заднице, он положил руки ей на бедра.

— Раздвинь ноги шире, — приказал он, и ее немедленное подчинение наполнило его удовлетворением.

Он скользнул пальцами по поясу ее брюк вперед, расстегнул верхнюю пуговицу, а затем медленно опустил молнию. Проник кончиками пальцев под кружевной пояс трусиков, ровно настолько, чтобы поддразнить ее, а также дать возможность остановить то, что должно было произойти.