Попаданка. Мама – служанка (СИ) - Елена Белильщикова

в этом мире, ни в том. Но я прекрасно осознавала, что Ратмир узнает меня без шарфа на лице, даже в полутьме. И выбросит прочь из дома, где теперь живет его сын… поэтому я медленно, но уверенно продвигалась к приоткрытой двери, из-за которой раздавалась музыка. Шаг, еще шаг, и я сбегу, и спрячусь в кладовых, и поминай меня, как звали… А завтра увижусь с Дареном. И что-нибудь придумаем.

– Стой. Куда пошла?

Я не успела буквально на секунду. Моя ладонь накрыла дверную ручку, а на запястье легли чужие пальцы, крепко сжимая его. Не давая сдвинуться с места.

– Кто ты?

– Пусти! – я дернулась, но зря.

Ратмир резко сорвал с меня шарфик с лица и выдохнул изумленно:

– Ты?! Ты, воровка, в мой дом пробралась?! Чтобы сыну навредить?! Да я тебя…

Я зажмурилась и оцепенела на мгновение. Внутри все покрылось льдом. Что же это такое? История в этом мире повторялась. Снова и снова. Там, в деревне, Велес руку поднимал. Едва не убил. А тут… в княжеском дворце сам князь сейчас изобьет? Что за мир это такой, где мужчины сильны и жестоки, где никому нельзя верить?

– Отпусти! Я никому не врежу! Я к Дарену пришла! Ему плохо без меня! Помогите!

Мой голос звонко разнесся эхом по всему дворцу. Музыка смолкла. Но конечно… никто не ответил. Не отозвался. Ни один слуга, ни Руфина – никто.

Ратмир грубо швырнул меня на центр комнаты, его глаза горели огнем. Гневом, желанием, отвращением, презрением, похотью… А я, не удержав равновесия, упала на ковер и, запрокинув голову, рассмеялась хрипло. Громко. Истерично. Даже не пытаясь сопротивляться.

– Ну, что? – почти выплюнула ему в лицо, когда Ратмир подошел, с не меньшим презрением откинув голову, обнажая шею. – Что сделаешь, князь, за то, что мать за дитем пошла? Убьешь? Убивай, не первый такой будешь! Подставляю тебе шею, сопротивляться не буду, устала я… сражаться с вами, мужчинами! С миром со всем вашим! Раз нет в тебе ни чести, ни совести, ни благородства ни на грош, раз бить и обижать слабого горазд! Чем лучше Велеса, которого винил во всех смертных грехах? Выхвати кинжал да покончим с этим! Но я не уйду отсюда, из этого дворца, не уйду от Дарена по доброй воле!

Ратмир нехорошо сверкнул глазами и впрямь выхватил дорогой кинжал из ножен. Но только не задрожала я. Не шевельнулась даже, глаз от его потемневшего лица не отвела. А он провел ласково почти кинжалом по шее, не раня.

– Нарочно дразнишь, воровка? Боишься ты меня, признайся? – голос Ритмира звучал уже не угрожающе, а почти искушающее, будто не убить меня он тут собрался, а взять.

Я выдохнула так же горячо:

– Не боюсь! Ничего не боюсь от тебя!

– Совсем ничего? – снова эта усмешка порочная изогнула губы Ратмира.

Он вдруг опустился кинжалом ниже и взмахнул им. Я ойкнула, когда полупрозрачная ткань шарфика, надежно обматывающая грудь, поползла вниз. И тело окаменело. Неужели насильничать станет все-таки перед тем, как убить? Но не успела я испугаться этой перспективы, как в полуоткрытую дверь ворвался маленьким ураганом Дарен. И с криками бросился бесстрашно на Ратмира. Тот побледнел, как смерть, взглянув коротко, испуганно на меня. Я поняла с полуслова и закричала не своим голосом:

– Осторожно, Дарен, кинжал!

Дарен несся, не разбирая дороги, прямо на кинжал. Я рванулась, тоже не глядя, между ним и острием как раз в тот момент, когда Ратмир резко его развернул в другую сторону. И оцарапал мне запястье. Слегка. Тонкая алая ниточка протянулась по коже, и я поморщилась. Дарен не заметил. А Ратмир увидел и нахмурился. Но в то же время в его глазах засветилось уважение ко мне. Уважение за то, что я даже в таком переживала за Дарена.

– Не трогай маму!

Кинжал отправился в ножны, а я перехватила Дарена за теплое брыкающееся тельце. Но он начал вырываться из рук, извиваться и пытаться достать Ратмира своими маленькими кулачками и ногами. Даже пинался! Ратмир растерялся и только хлопал глазами.

– Ты плохой! – вопил Дарен, а в глазах стояли слезы. – Ты злой! Ты маму обижаешь!

– Э-э, никто твою маму не обижает, – попытался урезонить Дарена Ратмир.

Но сын замахал головой, как безумный баньши, и продолжил верещать:

– Я видел кинжал! Ты хотел сделать ей больно!

– Мы просто… играли! – покраснела, как рак, я и в доказательство подняла разрезанный шарфик, который раньше скрывал мое лицо. – Это почти как в прятки! Только… лицо пряталось под шарфом.

Дарен, к сожалению, был не так мал, чтобы скушать и не подавиться подобной сказкой. Он угрюмо покосился на меня, потом на Ратмира. И с подозрением протянул:

– Игра-али? Ну, ладно. А ты ее не бил?

– И не собирался, крест даю! – громко подтвердил Ратмир.

На этот раз на него недоверчиво покосилась уже я. Я как раз готова была поклясться, что если бы не Дарен, то мне бы прилетело. Или… не прилетело. А было бы очень жарко и сладко. В горизонтальном положении. Уже на ковре. Я покраснела еще больше. Пока прекращать мне все эти мысли дурацкие, я слишком влипла в Ратмира. Который меня ненавидит и, вообще, выкинуть из дворца хочет!

– А чего это вы так кричали, если игрались просто? Ты злился на маму, я же вижу.

Блюститель порядка сдул со лба волосы, и я поставила его на ноги. Вроде как лезть драться Дарен больше не собирался. Только хмурил черные брови и был до ужаса похож на отца.

– Твоя мама тайно проникла в мой дворец, – мрачно буркнул Ратмир. – И я вежливо попросил ее удалиться. И забыть дорогу сюда.

Ой, зря он это сказал. Конечно, честность – важная часть взаимодействия с детьми, но в этот момент мне стало Ратмира даже жалко немного. Дарен будто с цепи сорвался. Забыл свой страх перед Велесом, перед его кулаками и ремнем, и снова налетел на Ратмира!

– Да как ты можешь?! Ты… ты пресветлый князь! Ты должен быть милостив к тем, кто дома не имеет! К тем, у кого добрая душа, как у моей мамы, а ты прогнать ее хочешь?! Да я умру от горя и тоски без нее! А ее без меня убьет папа, если найдет! Или разбойники на дороге зарежут! Защищать-то некому! Тогда