Старина Кох. Почему чахотка занимает наши умы, сердца и легкие - Антон Сергеевич Винокуров
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Вот полечили мы пациента, может, даже удалили часть легкого – какой в итоге эффект? Во-первых, должны пропасть все симптомы; во‐вторых, происходят положительные изменения на снимках или КТ. Очень важный момент – больной перестает выделять палочки и больше не является опасным для окружающих. Но принимать препараты он прекращает не сразу после того, как ему стало лучше: туберкулез – это не насморк, да еще и лекарственной устойчивости становится всё больше! В идеале после нескольких месяцев лечения от туберкулеза в легких ничего не остается, но так бывает крайне редко. Как правило, с больным на всю жизнь остаются посттуберкулезные изменения в виде кальцинатов и фиброзных тяжей. Кальцинаты в легких и лимфоузлах, как говорили старые фтизиатры, являются «туберкулезным архивом»: даже если человек попытается скрыть свою болезнь (либо он и сам о ней не знает – и такое бывает), врачи всё равно поймут, что она у него была, – уж очень характерные отметины оставляет после себя туберкулез. Это достаточно сложный вопрос: кальцинаты могут быть исключительно результатом завершения инфекции в форме безжизненного камушка, а могут и содержать в себе «спящие» микобактерии, которые нанесут свой удар десятилетия спустя. Это нередко происходит в пожилом возрасте, когда иммунитет ослабевает, а список сопутствующих заболеваний всё расширяется. Еще некоторое время после окончания курса терапии придется посещать фтизиатра, делать снимки и сдавать мокроту – диспансерный учет необходим, чтобы исключить возможность раннего рецидива инфекции. Да и в дальнейшем надо будет всё время следить за своим состоянием – не появились ли прежние или подобные им симптомы – и вовремя снова обращаться за помощью.
Фух… Лекция за 5 минут, можно сказать, от сотворения палочки Коха до чудесного выздоровления. Что нам теперь известно? Лечение туберкулеза в настоящее время занимает месяцы или даже годы, если не повезло встретиться с лекарственно устойчивым штаммом. Заразиться туберкулезом может каждый – от бродяги на улице (стереотип) до самого успешного менеджера крупной компании (разрыв шаблона). Очевидно, что лучше не болеть (это, надеемся, было ясно и без этой книги) и профилактировать заболевание – и к последнему пункту относятся не только хороший сон и отдых и полноценное питание, но и знание о болезни. Туберкулез излечим, и не стоит ставить на его жертве крест как на безнадежно больном. Если человек не выделяет палочки при болезни, не нужно оставлять его одного в закрытой квартире на годы – он может вести обычный образ жизни! А если случилось так, что нужна изоляция (лишь на первое время, пока не начали действовать лекарства), поддерживать пациента можно дистанционно. Психологическая поддержка и принятие очень важны для пациентов, длительно находящихся на терапии, и это относится не только к туберкулезу. Наши стереотипы и незнание иногда вредят больше любой инфекции. Возможность «поймать» болезнь на ранней стадии есть – нужно лишь периодически делать банальную флюорографию. Чем меньше туберкулезный процесс, тем его проще вылечить, период лечения будет короче и остаточные изменения будут меньше, нежели в случае, если на месте очагов и инфильтратов сформируются туберкулезные каверны.
А вы когда последний раз глубоко вдохнули и не дышали?
Глава 3
Вильгельм Конрад Рентген – лучший друг Роберта Коха
История дружбы
Надрываясь от очередного приступа кашля, можно услышать от уставшего терапевта: «Ну, иди давай, рентген сделай». Эх, знал бы немецкий физик Вильгельм Конрад Рентген о том, что его уже сотни тысяч раз хотели «сделать»! Скромному и застенчивому ученому это вряд ли могло понравиться, а старый профессор-рентгенолог обязательно поправил бы нерадивого коллегу: «Не рентген, а рентгенограмму. Рентген – это мужчина!»
В суете повседневности мы почти не задумываемся о том, что совершенно привычных нам вещей еще буквально 50‒100 лет назад не существовало (для человека, конечно, срок немалый, но в масштабах цивилизации – сущие пустяки). Что хозяйки не закидывали белье в стиральную машину, а ходили на реку с рубелем и вальком, а для хранения продуктов с зимы заготавливали лед для своего маленького ледника. То же самое и в медицине. С учетом стремительного развития технологий теперь, когда сложные операции делают роботы, уже трудно представить себе, что банальный анализ крови из пальца стали брать не так уж и давно, да и рентгеновские снимки появились уже после открытия Робертом Кохом возбудителя туберкулеза. Это сегодня ни один доктор не назначит вам свои чудодейственные пилюли без ряда анализов и инструментальных исследований (всякие там рентгенограммы, КТ, УЗИ, гастроскопии, ЭКГ и т. п.), а ведь чуть более века назад всё это заменялось исключительно опытом, зорким глазом, чутким слухом и умелыми руками врача – не пафоса ради, а за неимением иных вариантов. Однако в этих навыках нет ничего плохого: даже в наше высокотехнологичное время умение обнаружить изменение цвета кожи, впалость грудной стенки и хрипы в легких дорогого стоит. Ведь чем больше появляется этих самых инструментальных исследований и чем более доступны они становятся, тем чаще врачи назначают их пациентам и тем меньше их рабочего времени уходит на простой осмотр, при котором, приставив блестящий литмановский[3] фонендоскоп (а не деревянную трубку) к грудной клетке, можно разгадать немало тайн… А нынче доходит даже до того, что врачи стали жаловаться, что-де на этих ваших рентгенограммах ничего не видно, им КТ подавайте! Нет, вы слышали? Земский врач Костромской губернии из условного 1890 г. после таких слов вам не подал и руки, посмотрев косо: он-то многое мог отдать, чтобы хоть как-то «заглянуть» в легкие пациента, а рентгенологи середины ХХ века дали бы знатную фору современным специалистам КТ, искусно выявляя мелкие признаки недуга на снимках и виртуозно работая с пациентом. Однако мы увлеклись
