Лего по Фрейду. Почти порнографический роман - Игорь Станович

– Здравствуй, солнце! – торжественно продекламировал он в трубку с нотками грусти, когда в динамике послышался знакомый девичий голосок. Сказалось студенчество в ГИТИСе, где он отучился три курса на актёрском отделении у Олега Павловича Табакова, пока тот не выгнал его. Вернее, посоветовал уйти самому в случае отсутствия убеждённости в будущем благосостоянии от профессии. «Если нет уверенности, что актёрством сможешь зарабатывать на не просто бутерброд с маслом, а с икрой, причём чёрной, тогда вали из профессии!» Тогда Олег Павлович дал ему три дня на размышление, и теперь Илья готов был пасть ему в ноги с благодарностью за наставление на путь истинный. Впрочем, подобные высказывания из уст мэтра услышал не он один, что несколько смикшировало разочарование «по жизни» от разрыва «со сценой». Этот дежурный актёрский приём призван был обозначить Маришке высокую степень того, насколько Илья соскучился по собеседнице. – И никто меня «не любит, не жалеет, неужели я нисколько не…» Блин, нет, так про себя говорить нескромно, конечно же, ты начнёшь меня утешать, говорить, что я красив, строен, богат. Что я блондин ростом метр восемьдесят. А я ведь и поверю, так как очень тебя хочу. Короче, ты меня уже ждёшь?

– Так-так-так, – наигранно ответила девушка на другом конце эфира. Ясно было, что она узнала Илью. Это тем более понятно, что его номер занесён ею в телефонную книжку в раздел «постоянники», то есть частые гости, с которыми складываются особые отношения. – Вы, наверное, не туда попали, это министерство культуры.

– Ну, слава богу, что не прачечная и не уячечная, – ответил он, вспомнив, что как раз в прошлую встречу рассказывал ей анекдот своей молодости, цитату из которого она только что произнесла. – Я соскучился, хочу ласки, тепла и любви. Мне грустно и плохо, сегодня понедельник, начальник – сука, настроение – жопа, гаишник оштрафовал, даже онанизмом заняться без виагры не могу, нужна срочная сексуалогическая помощь.

– И всего-то? А столько слов… Приезжай, конечно, зая. Через сколько будешь?

– Ну, я на Пресне, если на Третьем транспортном без пробок в твою сторону, минут сорок…

– Даю тебе час, с запасом… Мне ещё подготовиться надо, вдруг тебя на анал раззадорит, – хихикнула девушка.

– Ок, цалу-у-у-у-у-у, тебе ничего не купить по дороге?

– Ты про вино? Нет, у меня занятия завтра, да и время раннее, куда там алкоголь. К тому же и мешает он процессу!

– Логично, пьянству бой, цалу, цалу, цалу, до встречи! – затянул он, в уверенности, что подготовил девушку к своему визиту, теперь она настроится, и ему перепадёт безумный, крышесносный секс. По крайней мере, так он себя уверял, и иногда это срабатывало, настраивало его самого на развратную волну. Илья нажал педаль газа и медленно начал вклиниваться в вереницу машин, плетущихся к перекрёстку с Пресненским Валом.

Вялотекущая, как начальная стадия шизофрении, езда по московским дорогам в рабочее время суток доставляла Илье некое садомазохистское удовольствие. Обычно, но не сейчас. Передвижение по пространству Москвы всегда ассоциировалось у него с каким-то преодолением, с борьбой человека против неких потусторонних сил. И это точно не силы природы. Скорее, техногенный оживший монстр творил это противостояние, определяя правила и диктуя условия. Причём вся инициатива сосредотачивалась в его руках. Ничего не зависело в этой игре от человека. Он, человек, был всего лишь пешкой, ну, может быть, другой, более значимой, фигурой, но никак не творцом, от воли которого что-либо зависело на этом игровом поле. Даже конечный результат. То есть доберётся персонаж от точки А до пункта Б на карте его судьбы. Даже если ему выпало в этот день быть счастливчиком, ни один субъект этой действительности не сможет с уверенностью гарантировать точность прибытия индивидуума по назначению в этом макромуравейнике под футуристическим названием мегаполис и нарицательным для миллионов людей именем Москва. Инин относился к Москве с уважением, но не любил её. Впрочем, он был не одинок в своём отношении к городу. Огромное количество москвичей его поколения испытывали примерно такие же чувства. Возможно, то было возрастное. Каждая генерация своё время держит за эталон и чурается прогресса, несущего изменения в его жизнь. И неважна общепринятая оценка этих изменений, даваемая последующим поколением. «В наше время» всё равно было лучше, потому как привычнее и роднее, а сейчас… И так уже тысячелетия. Илья отвлёкся от постоянно лезущих в голову мыслей на сию тему. Они всегда приходили к нему во время топтания по ТТК. Сейчас манёвры в пробке не давали ему вожделенного адреналина во время рискованных перестроений. Сегодня бы ему добраться побыстрее и уткнуться носом в Маринкину грудь второго размера. Господи, как же он хочет ощутить этот запах. Запах женщины, тонко дополненный девичьей молодостью, духами и кондиционером для белья, которым она пользуется во время стирки. В Маринке Илью возбуждало практически всё. От классической формы бюста до непропорционально длинного второго после большого пальца на ноге. От слегка ехидной улыбки до рельефной, почти бразильской попки. А когда он вспоминал её интимную стрижку в стиле «Гитлер капут», управлять автомобилем приходилось скорее силой воли и коленкой, нежели руками. И что-то постоянно отвлекало между ног, мешая ходу руля. Быстрее бы уже закончилась эта дорога, как говорят гаишники, «повышенной опасности».

До съезда с Третьего кольца на Варшавку он доскакал относительно быстро. Съезд также был свободен. По дороге к девушке осталось только одно неприятное в автопробковом смысле место. Только нестандартный многоканальный перекрёсток возле Даниловского рынка. Но и тут было некритично с учетом того, что на календаре зиял обыденностью даты понедельник. Вот и Мытная улица, где фейка Маринка снимала однушку. Инин как-то мельком в разговоре заводил речь о её биографии. Но во-первых, было не совсем корректно домогаться у девушки дополнительных личных данных. Во-вторых, такая инфа ему была абсолютно по барабану, так как он не собирался использовать свою подружку в служебных целях. Делиться Машкой, как он любил её называть, с пузанами и буграми по службе ему было западло. Ну, если, конечно, она сама не попросит его дать ей подзаработать. В этом случае желание девушки – закон. Тут у него не взыграет эго и мужское самолюбие, типа как это другой мужик будет трахать его женщину. Тут уж, как говорят американцы, ничего личного, чисто бизнес. Сведения, почерпнутые им при их близком общении, его вполне удовлетворяли. Особенно с учётом того, что некоторые представители этой реликтовой профессии не собираются посвящать ей всю свою жизнь и шифруются, дабы не навредить будущей карьере. А зарабатывать на жизнь приходится постоянно, ибо необходимо обслуживать свои физиологические и прочие потребности, некоторым – оплачивать учёбу, а некоторым – семью и детей. Форсировать события и выведывать больше он не собирался. Если их связь продлится дольше, то там и видно будет. Захочет сама, изложит, что посчитает нужным. А пока он довольствовался минимальной информацией о том, что она студентка третьего курса какого-то не самого последнего института. По диплому будет юристом. Когда он первый раз услышал о её будущей профессии, то долго смеялся. За его трёхлетний стаж работы на поприще удовлетворения потребностей «больших пацанов» корпоративными забавами это была уже четвёртая проститутка с зачёткой по сей специальности. Форумы интимно озабоченных россиян пестрели большим количеством шуток на тему. Народ не мог пройти мимо такого знаменательного факта, что будущая система правосудия и юриспруденции великой державы формируется в борделях из бойцов сексуального фронта. Но видимо, связь тут не прямая. Это общая тенденция, а не мода среди путан. В различные времена появляется мода на ту или иную специальность. Вот народ и прётся табуном в определённый вуз. Со временем мода поменяется, и ряды проституток могут начать пополняться студентками, не в обиду им будет сказано, педагогических институтов. Или будущими управленцами. Говорят, что и сейчас, если копнуть прошлое некоторых знаковых персонажей из различных советов типа федерации, маячащих на экранах телевизоров… ох, лучше этого не делать. Многие догадываются, как строились успешные карьеры в советские времена, достаточно историй попало в прессу и интернет. Особенно продвижения политиков женского рода, вышедших из комсомольских райкомов, обкомов и прочих омов различного значения.

Как точно рассчитано время. Свернув с Мытной на улицу Лестева, он углубился во двор, чтобы припарковать машину как можно ближе к Маруськиному окну, дабы иметь возможность наблюдать за своей хондой. Так он чувствовал себя спокойнее, ведь ему по статусу полагалось ездить на «крутой тачиле», обязательно джипе и непременно чёрного цвета. Таков был этикет пополам с понтами у людей его рода занятий. Места в районе Даниловского рынка последнее время славятся тем, что тут снимает жильё приезжий люд из некогда братских республик, чтобы пешком добираться до места работы на самом рынке. А улица Лестева считалась в народе заповедником фей. Сегодняшний объект вожделения Ильи переехал сюда недавно. Маринкин фейский стаж не превышал ещё года. Она не рекламировалась на специализированных сайтах. Инин познакомился с ней на форуме знакомств, коих развелось немерено на просторах интернета. На них подавались объявления о знакомствах различной направленности. Девушки искали мальчиков и наоборот. Мальчики искали мальчиков. А семейные пары – и тех и других и супружеские пары до кучи. Сексуальные отношения в современном демократическом обществе имели весьма разностороннюю направленность. Были анкеты, где фотографии окаймлялись розовым цветом. Такой цвет обозначал, что автор её ищет себе пару на коммерческой основе, то есть с вознаграждением. Именно такая страничка Марины и попалась Илье на глаза. Девушка готова была встретиться на пару часиков за вполне культурные деньги, но у неё не было своего «места имения», то есть квартиры, где можно было бы воплотить сие безобразие в жизнь. Маришка была девушкой на выезд. Инин так запал на обычные, бытовые фотки девицы, что тут же набрал её номер. Они сговорились встретиться в гостиничке недалеко от метро «Таганская» с нежным названием «Мишель», где у Маши были преференции как у постоянного клиента. Девуля часто пользовалась ей и потому имела специальную карту, по которой арендовала номер без предъявления каких бы то ни было документов. Но это было полгода назад. Сейчас она уже решилась на съём квартиры, дабы не отпугивать клиентов дополнительными расходами на «места имения». Она решила найти золотую середину между ценой, качеством, доступностью подъезда и удалённостью от центра. Достаточно большая конкуренция салонов и индивидуалок наблюдалась в здешних дворах, что обуславливалось хорошим сбытом специфических услуг. Так что в этом районе Москвы сложился вполне приличный рынок фей. В зависимости от настроения и степени спермотоксикоза Илья звал Марину по-разному. Она могла быть для него Машей, Марусей или конкретно Маринкой. К тому же быть уверенным в подлинности имени феи невозможно. По большей части проститутки не рекламируют свои услуги под истинными именами. Обычно они берут творческие псевдонимы. По крайней мере, в отношении конкретной девушки одно из них точно было настоящим. Во всяком случае, он так считал с её слов, а не верить оснований не находилось. В анкетах на сайтах, рекламирующих услуги торговцев своим телом, одна и та же девушка могла выставляться под разными именами и даже адресами. В конкретном случае можно было почти без обмана писать и Марина, и Маша, и Маруся, недалеко отступая от истины в связи с похожестью. Квартира девушки являлась, что называется, «рабочей». То есть она снимала её исключительно для своего бизнеса. Поэтому вся обстановка была довольно аскетичной, без излишеств. Сама же жила где-то в Чертаново то ли с матерью, то ли с обоими родителями, Илья не вдавался в подробности. Маришка была москвичкой, что являлось большой редкостью в бизнесе. Она не принадлежала к категории фей, которые пишут слово «спОсибо» через «о», используя проверочное слово «СПОНСОР». Обычный контингент фей составляли приезжие из обоих зарубежий. Но в основном попадались из ближнего. Дальнее представляли чаще всего негритянки и иногда азиатки.