Бегом на шпильках - Анна Макстед

— О каком «другом одолжении»?

На стол падает свежий номер журнала «Эй!». А там, на туалетно-бумажной обложке, в гнездышке из белоснежных перьев, шикарная и обнаженная, возлежит некто иная, как сама Татьяна Попова, звезда «Южного Королевского балета» — наших главных конкурентов, которые к зимнему сезону готовят «Лебединое озеро». Обычно «южане» выделываются так, что можно подумать, будто каждый их лебедь только что снес по яйцу. Но тут — сама Татьяна! Да еще, можно сказать, в одной койке с каким-то макулатурным чтивом! Это же наша территория!

— Смотри-ка! Южане пролезли на обложку! — Я стою с открытым ртом. — Какая наглость! Теперь понятно, почему «Эй!» нам так и не перезвонили!

— У меня встреча с боссом через три минуты, — говорит Мэтт. — Буду докладывать о наших контрмерах.

— Каких контрмерах?

— Вот именно, — отвечает Мэтт, проводя пальцем, словно ножом, поперек горла. — Завещаю тебе Падди, — добавляет он, шагая к двери. — Сегодня должны позвонить люди из «Телеграф» по поводу возможных съемок с Джульеттой. Подумай, что им сказать. Как только они позвонят, сразу же хватай карандаш и записывай в балетный календарь. Я переговорю с танцовщицами, а потом вместе поработаем над деталями. От телефона — ни на шаг!

Салютую в направлении его голоса и, когда раздается телефонный звонок, буквально прыгаю на аппарат. Отныне мои рабочие показатели зашкалят так, что даже сам Господь Бог по сравнению со мной будет выглядеть лентяем. Смотрите-ка, что удумал, — выходной себе устраивать на седьмой день!

— Здравствуйте-вы-позвонили-в-пресс-бюро-балетной-компании-большого-лондона-чем-мы-можем-быть-вам-полезны, — скороговоркой выпаливаю я на одном дыхании.

— Натали? В четверг Жермейн Грир[6] председательствует на диспуте в «Барбикане»,[7] — объявляет Франсис сквозь вечно заложенный нос. — У меня есть лишний билетик. Я подумала, тебе это будет полезно.

— Ой! Привет, Франни. Очень мило с твоей стороны. Какая неожиданность!

Недовольно морщусь. Неубедительно получилось. А может, как раз наоборот.

— Не стоит благодарности. Я говорю: я подумала, тебе это будет полезно.

Закусываю губу. Моя извечная проблема с Франни: она отказывается быть хорошей, даже когда ведет себя хорошо.

— О чем диспут? Приятно, что не забываешь обо мне.

— Что такое пол: продолжение индивидуальности или характерная особенность личности?

— Я не знаю.

— Натали, дорогуша. Это не вопрос, это — название темы диспута.

— Ага. Понятно. Видишь ли, Франни, у меня на этой неделе просто завал на работе и…

— Послушай, Натали, не хочешь идти — так и скажи. Это твое право.

— Да нет, что ты, дело совсем не в этом. Я…

— Ты просто не хочешь идти. Никаких проблем! Кстати, я вчера вечером разговаривала с Бабс.

— Что?! — Я глотаю воздух. С трудом, но справляюсь с собой и говорю: — Ты что, звонила ей в гостиницу? В «Райскую бухточку»?

— Вряд ли это было бы уместно. Они с Саймоном прилетели еще вчера утром. Бабс сама мне позвонила.

— Но, но… — начинаю я. Однако вовремя останавливаюсь. Спокойствие, только спокойствие.

— Почему же она не позвонила мне? — блею я, спокойная, как горящий танк.

Франни испускает счастливый вздох и отвечает:

— Не может же она звонить всем подряд.

Нанеся нокаутирующий удар, Франни беззаботно переходит на другие темы. Но я уже ничего не слышу — я в смятении; у меня отнимается язык — я уязвлена. Она звонила Франни! Франни, а не мне?! Бабс всегда звонит мне! Даже когда мы жили вместе, мы с ней созванивались по три раза на дню.

Жду, пока Франни закончит свой монолог (надо сказать, чертовски длинный монолог). Потом звоню Бабс.

— Алло? — отвечает сонный голос.

— Бабс! — восклицаю я. — Это я! Почему не позвонила? Как все прошло? Классно отдохнули? Там жарко? Наверное, ты теперь вся возмутительно загорелая?

Недолгое молчание на том конце провода, после чего Бабс начинает приторно-слащавым голоском:

— Ой, это ты, Нэт? Привет, подруга. А который сейчас час?

Бросаю взгляд на часы.

— Э-э, без четверти десять.

Бабс испускает протяжный стон.

— Я тебя убью! Это же самая середина ночи!

Чувствую себя, как когда-то давным-давно, когда мне было шесть лет и я случайно столкнулась в коридоре с голым отцом.

— О нет! — пищу я. — Я тебя разбудила?

— Ладно, чего уж там, — зевает она. — Сама виновата. Надо было отключить телефон.

— Просто я страшно обрадовалась, узнав, что ты вернулась. Ты… ты звонила Франни, и я…

Ответа нет, но до меня доносится сиплый голос где-то на заднем плане:

— Кто это?

И затем — приглушенный ответ Бабс:

— Натали Миллер.

Натали Миллер. Сколько у нее еще подруг по имени Натали?

— Извини, Нэт, — продолжает Бабс: на этот раз прямо мне в ухо. — Он дома. Так что ты там говорила?

— Да так, ничего особенного, — отвечаю я сердито. — Просто ждала, что ты дашь о себе знать, — вот, собственно, и все.

— Не сердись, пожалуйста! Мы же только вчера вечером вернулись!

— Я знаю, — поспешно говорю я. — Но…

— Натали, — начинает Бабс, — ты еще хуже моей матери. Я, правда, собиралась дать тебе полный отчет сразу же, как проснусь. А Франни я вчера звонила только потому, что той очень хотелось, чтоб я к ней сегодня днем заехала, а я — если честно — чертовски устала, и мне сейчас не до развлечений.

Ухмыляюсь в трубку.

— О да, конечно, Бабс, прости. Так… как прошел медовый месяц? Наверняка чудесно?

— М-м-м, да, все отлично, — отвечает Бабс, зевая во весь рот. — Бр-р-р! Спасибо.

Решаю, что раз уж она сейчас, судя по всему, в полном трансе и мне вряд ли удастся ее растормошить, так нет смысла и спрашивать о сексе. Вместо этого говорю:

— Свадьба получилась шикарная, Бабс, — просто фантастика! Всем очень понравилось.

Наконец-то в ее голосе слышны нотки радости.

— О, спасибо! Правда? Нам тоже. Нэт, я даже не могу передать, как классно все получилось! Полный дурдом, но все равно — классно. Ждем не дождемся фотографий. Правда, все как-то второпях, но, — правду люди говорят, — это был самый лучший день в нашей жизни!

Хихикаю. А я и не знала, что брак дает не только выигрыш на налогах, но и солидные дивиденды.

— Откуда ты знаешь, если тебе не известно, что там, в жизни, еще впереди? — Это я так начинаю ее поддразнивать.

— Что правда, то правда, — соглашается Бабс. — Хорошо: скажем, почти самый лучший. Самым лучшим будет тот, когда я рожу нашего первенца.