Король Пиф-Паф или Про Ивана не великана - Вадим Коростылев

Подумав секунду, Чудовище спросил:

- А... собственно, что я должен сделать, чтобы ты смилостивился?

Иван тоже подумал и заявил:

- Стань человеком!

- Но я не могу! - всплеснул руками Чудовище. - Я ведь уже был человеком.

Разве ты не знаешь, что все мы, чудовища, были когда-то людьми? И я тоже. Но вдруг меня обуяла невероятная жажда и я стал отовсюду тянуть соки. Наконец моя жажда стала такой огромной и такой всесильной, что я начал тянуть соки из самой земли.

Вот как я превратился в Чудовище. И посмотри, сколько у меня сотрапезников? Даже если бы я и хотел, они мне просто не дадут опять стать человеком: им-то, бедным, куда потом деваться?

- Ладно! - прервал его Иван. - Тогда давай - кто кого.

- Постой! - вдруг вскочил Чудовище. - Мне на ум пришла чудовищная мысль:

зачем мне становиться человеком? Стань лучше ты Чудовищем! Это ведь не так трудно.

- Не слушай его, Вань! - испугалась Дунька-Репка.

- Ага! - всё больше распалялся Чудовище. - Ты знаешь, что в характере людей превращаться в чудовищ. Слушай, Ваня... Это неправда, что все мы страшилища!

Посмотри на меня. Ну?.. Твоё лицо останется твоим лицом, никто ничего сразу и не заметит. Только один раз заставь себя равнодушно посмотреть на чужую беду, только один раз равнодушно пройди мимо человеческих слез, только один раз...

- Замолчи! - бросилась на него Дунька-Репка.

- Нет, нет, слушай, Ваня! - не обращая на неё внимания, продолжал говорить Чудовище. - Только однажды случайно раздави птенца, выпавшего из гнезда, и не обрати на это внимания - а дальше всё придёт само собой: ты станешь Равнодушным!

Я буду тянуть отовсюду соки, а ты не будешь этого замечать. А?.. Ты станешь ещё чудовищнее, чем я, но я согласен: вдвоём мы будем всемогущи. Ага! Ты побледнел, в глазах твоих сверкнули огоньки тщеславия - о, как мне это знакомо!

Тщеславие и жажда всего - вот начало чудовищного в людях! Соглашайся, и нам не надо будет сейчас сражаться. Ведь кто-то из нас погибнет. А вдруг это будешь ты?

Чудовище торжествовал. Победа была рядом. Дунька-Репка метнулась к Душам деревьев, появившимся в логове и, схватив за руку Душу Берёзы, подтащила её к Ивану:

Взгляни-ка, Ваня: девица Берёза!

Весёлая, поди, была. Весною,

Как будто бы в зажатых кулачках,

В набухших почках листики таила

И разжимала кулачки навстречу

Дождям весенним, птичьим пересвистам...

Иван отстранил Дуньку-Репку и сделал шаг к Чудовищу:

- Только один раз заставить себя равнодушно посмотреть на чужую беду?

- Только один раз, Ваня, - подтвердил Чудовище.

Дунька-Репка схватила Ивана за плечи и попробовала повернуть к Берёзе:

Ни сока не осталось в ней, ни силы,

Ни радости, ни сладости девичьей...

А ей земля нужна, всего местечко,

Чтоб листья развернула, как ладошки,

И с них росой весёлых птиц поила...

Иван снова отстранил Дуньку-Репку и сделал ещё один шаг к Чудовищу:

- Только один раз пройти равнодушно мимо человеческих слез?

- Только один, - ещё не веря в удачу, подтвердил Чудовище.

Дунька-Репка вцепилась в Ивана:

Ты можешь всё вернуть ей, всё на свете,

Чтоб листья развернула, как ладошки...

Не слушая её, Иван сделал ещё один шаг к Чудовищу:

- Только однажды случайно раздавить выпавшего из гнезда птенца и не обратить на это внимания?

- Только один, - согласился Чудовище.

Иван закрыл лицо руками, его меч упал к ногам Чудовища. Тот наступил на меч и выжидательно посмотрел на Ивана.

- Ваня!.. - закричала в отчаяньи Дунька-Репка.

Царь Горох тоже бросился было к Ивану, но его схватили Часы Золотые Усы.

Плечи Ивана начали сотрясаться. Дунька осторожно отвела руки от лица и всем стало видно, что Иван беззвучно хохочет.

- Да разве такого мечом возьмёшь? Его разруби пополам - обе половинки в разные стороны разбегуться, заместо одного - два чудовища станет. Ему другой меч нужен!

- крикнул Иван и, схватившись за высохшие стволы деревьев, стал раздвигать их.

На поляну упал солнечный лучик.

- Эй, эй, прекрати сейчас же! - забеспокоился Чудовище.

- Что, света боишься? - обрадовался Иван. - Конечно, при твоих делах только и прятаться по тёмным углам.

Схватив меч, Чудовище кинулся на безоружного Ивана. Но, опередив его, Души деревьев и Дунька-Репка тоже вцепилась в стволы, помогая Ивану.

И не успел Чудовище занести меч, как из-за раздвинутых веток вырвался луч солнца и ударил в глаза Чудовищу.

Взвыв и схватившись за глаза, Чудовище отскочил. Покатился выпавший из его рук меч.

- Сейчас же перестань! Это нечестно! - завопил он.

- Ишь чего! Нечестно! - расхохотался Иван и ещё шире раздвинул ветви. Да я тебе тёмного места не оставлю! Что, колет свет?

- Я лишь в ладоши хлопну - погибнет всё! - вопил Чудовище, пытаясь увернуться от солнечных лучей.

- Неправда! - смеялся Иван. - Слышишь гул? Гудят в деревьях соки! Слушай...

- Лопну сейчас от злости! Лопну! Караул!.. - схватился за грудь Чудовище.

Воздух стал наполняться гулом, словно пошли в наступление талые воды.

Развернулись на солнце листья деревьев, засверкали прежней зеленью. А Чудовище стал раздуваться.

И вдруг...

Словно лопнул мяч: одежда Чудовища осела. В груде тряпья только поблёскивали большие тёмные очки. Попятились, расползаясь в разные стороны, чертополохи, мухоморы, ощипанная Злючка-Колючка.

Только испуганный шепоток вился над ними:

- От мощи всей его остались мощи!

- Он лопнул! Здесь! При всех!

- Позор! Скандал!

- Раздулся и погиб!.. Душа Дуба ткнула палкой в останки Чудовища:

- А я бы проще сказала про эту пакость: дуба дал!

- Ну, Дуня, пошли, - взял её за руку Иван.

- Ты куда? - насторожился царь Горох.

- Да вот, надо ещё полцарства получить, - почесал в голове Иван.

- Избу поставим, огород разведём, репок посадим... - подхватила Дунька-Репка.

- Да ведь далеко ходить не надо! - кивнул на сидящего в сторонке подле Нянюшки-мамки Пиф-Пафа царь Горох и спросил хитровато Ивана: - А со всем царством управился бы?

- Со всем? - задумался Иван. Часы Золотые Усы подошли к Пиф-Пафу и тронули его за плечо.

- Где-то бегали, а теперь явились, - обиженно захныкал Пиф-Паф. Интересно, зачем пожаловали?

- Бить, - спокойно ответили Часы.

- Только не гирей! - мгновенно съёжился царь-прецарь.

- Очень надо пачкать свою гирю! - обиделись в свою очередь Часы. - Мы пробьём последний час твоему царствованию.

- Назад! - вскочил Пиф-Паф.

- Время не может повернуть назад, - философски заметили Часы и стали бить.

При первом ударе Нянюшка-мамка сняла с головы Пиф-Пафа корону. На втором - протянула её Ивану. При третьем - надела корону Ивану на голову и поклонилась.

- При дворе-то хоть оставишь? - захныкал бывший король-прекороль.

- А чего не оставить? - ухмыльнулся Иван. - Двор у нас теперь большой, работы хватит. При самом дворе и будешь, придворником, значит.

Он подмигнул Нянюшке-мамке и Пиф-Паф тут же оказался в дворницком фартуке с огромной метлой в руке.

Дунька-Репка по-хозяйски оглядела Пиф-Пафа, поправила на нём фартук:

- И чтоб чисто было в царстве-королевстве!

- Эта штука - царство! - задумчиво сказал Иван, сняв корону и внимательно её разглядывая. - Да как же управлять-то им?

- А как печь хлеба печёт, - подсказал царь Горох.

- Это как же? - не понял Иван.

- А очень просто: для самой печи не нужен ни полдник, ни ужин. Так зачем же хлеб ей печь? - ответил вопросом на вопрос Горох: - О других печётся печь!

- Голова на плечах сидит, руки есть, ноги ходят. Управимся, Ваня! обняла его Дунька-Репка.

Тут весело стали бить часы, царь Горох поднёс к губам рожок, Дунька-Репка вошла в круг.

Человеку голова, голова,

не затем, чтоб выговаривать слова,

а затем, чтоб, значит, мысли в голове,

ну, хотя бы-то одна, а лучше - две!

Человеку две руки, две руки,

чтобы, значит, дело каждое с руки,

чтобы слабых, коли надо, защищать,

и ни-ни, чтобы тащить и не пущать!

- Дуня! - с укором воскликнул царь Горох.

Но Дунька цокала и цокала каблучками вокруг Ивана:

Человеку две ноги, две ноги, чтобы мчаться, коли крикнут "помоги"!

Чтобы по сердцу дорожку выбирать.

И ни-ни, чтобы от дела удирать!

Она схватила за шиворот попытавшегося улизнуть Пиф-Пафа, в последний раз цокнула каблучками и объявила:

- Всё!

Опустела глухая поляна в самой чаще леса. Иван с Дунькой, Нянюшкой-мамкой, Пиф-Пафом и Часами отправились во дворец налаживать хозяйство. Души деревьев вернулись в родные места, а довольный царь Горох отряхнул кафтан из листьев и трав, расправил гороховые усы, уселся на знакомый пень и, наигрывая на рожке, тихонько пропел:

Это было где-то, когда-то,

Не припомню места и даты,

Но скажу: "Когда-то" и "Где-то"

Приключилось именно это!