Обмануть себя - Наталия Рощина

Обращаться к Закревскому с просьбой после такого долгого перерыва в отношениях с Вадиму было неудобно. Однако поразмыслив, он решил, что сделает два добрых дела одновременно: пообщается наконец с Андреем и представит ему нового, талантливого, очень своеобразного художника. Вадим был уверен, что работы Вали не могут не заинтересовать Закревского. К тому же прошло почти два года, как он пообещал жене, что ее талант должны оценить не только близкие и родственники. Потом, во время сердечных передряг, в которые добровольно и осознанно ввергнул себя, он совершенно забыл о своем обещании, но теперь решил, что настало самое время.

Валя очень бережно и осторожно относилась к каждой своей работе. Конечно, она не могла отказаться от возможности показать их тысячам людей. Рисуя, она никогда не думала о том, что скажут о ее рисунках, но иногда ей хотелось услышать мнение не только Вадима и Галины Матвеевны, не только восторженные возгласы Наташи Вороновой или Вики Проскуриной, но и настоящего профессионала.

Когда у Вали набралось достаточное количество работ, Вадим решил, что время пришло. Он взял несколько рисунков, отобранных ею, и в одну из суббот приехал в «Маэстро», когда там было особенно многолюдно. В просторном, светлом помещении галереи было тепло и уютно. Бросались в глаза красивые, сочные цветы, придававшие интерьеру домашнюю атмосферу. После пронизывающего февральского холода Белов получил удовольствие уже оттого, что попал в этот оазис, словно находящийся в другом времени года. Приглушенный шепот обменивающихся впечатлениями посетителей сливался в негромкий гул. На их лицах было явно выраженное удовольствие от увиденного: два дня назад открылась экспозиция одного очень талантливого, неординарно воспринимающего этот мир молодого российского художника. После успеха выставки в столице Закревский решил сделать подарок своим землякам, представив им работы, вызвавшие интерес у самой требовательной столичной публики.

Вадим скользнул взглядом по экспозиции. Он не смог глубоко вникнуть в увиденное, потому что постоянно искал глазами Андрея. Почему-то он решил, что обязательно заметит его в неспешно передвигающихся потоках посетителей. Однако найти его Белов смог, только пройдя по длинному, ярко освещенному коридору. Впереди была дверь, в которую Вадим собирался постучать: на ней красовалась изящная табличка «Директор». Но едва он поднял руку, она открылась — на пороге стоял Закревский. Белов сразу узнал его, отметив, что друг детства сильно изменился: высокий лоб плавно переходил в хорошо заметную лысину. Он постарел, пополнел и выглядел лет на десять старше своего возраста. Пожалуй, только голубые глаза Закревского все так же озорно улыбались, как раньше. Вадим не смог сразу справиться со своим лицом, чтобы скрыть удивление.

— Да, да, дружище, это я! — Закревский от души крепко обнял Белова, а потом широким жестом пригласил его войти. — Как же давно мы не виделись!

— Здравствуй, Андрюша, — Белов чувствовал неловкость оттого, что в голову приходили дежурные фразы. Он мысленно ругал себя, продолжая держать на лице улыбку.

— Не говори ничего, я и сам знаю, что выгляжу не ахти как, — словно прочитав его мысли, сказал Закревский и махнул рукой. — Это плата за душевное спокойствие и обретенное благополучие. Я так решил себя успокоить. Раздевайся, присаживайся. Кофе, чай?

— Кофе, — ответил Вадим, снял куртку и повесил ее рядом с коричневой дубленкой. Он взял папку с Валиными рисунками и подсел поближе к столу, где Андрей колдовал над чашками с кофе, делая это без суеты, красиво, словно подчиняясь только ему слышной мелодии. Так часто бывает: напеваешь что-то себе под нос и все делаешь в этом ритме. — Ты здорово здесь все устроил. Совсем другая атмосфера, — похвалил искренне Вадим.

— Правда? Тебе понравилось? — лицо Андрея светилось от счастья. Он был рад услышанному. — Ты не представляешь, насколько все это важно для меня. Это не передашь словами.

— Верю и поздравляю. Ты нашел свое место, значит, каждый день не задаешься извечными вопросами о смысле жизни.

— Твой кофе, — внимательно взглянув на Вадима, сказал Андрей и пододвинул к нему горячий ароматный напиток.

— Спасибо.

— А ты такой же красавчик, каким я тебя помнил все это время, — заметил Закревский, хитро прищурившись. — Нет, я не прав. Ты стал еще красивее.

— Ладно тебе, — отмахнулся Белов, хотя комплимент прозвучал приятно и придал ему уверенности. Он вспомнил, как мама всегда говорила, что красивому человеку очень трудно отказывать в просьбе. — Мы так давно не виделись, что я затрудняюсь — с какого вопроса начать?

— Я тебе помогу и дам краткую биографическую справку. Очень краткую, даже стыдно. Еще немного и нам стукнет тридцатник — раньше мужчины в этом возрасте казались мне чрезвычайно взрослыми, даже старыми. А теперь понимаю, что и в сорок можно оставаться большим ребенком.

— Ты о себе?

— Может быть. Знаешь, я не стремлюсь создавать семью, не спешу обзаводиться детьми. С меня довольно переживаний далекой юности. Пинок под зад, который я получил тогда, до сих пор заставляет меня съеживаться. С тех пор я сказал себе, что я — не герой их романа. Зачем обманывать себя? Так, романчики, ни к чему не обязывающие, кратковременные отношения. Женщины для меня остаются загадкой, которую я не стремлюсь отгадывать. Вообще-то я им не верю — вот и весь секрет. Они используют меня, я — их, но без трагических историй. Я настолько погрузился в свой мир, витаю где-то там… — Андрей взмахнул рукой, запрокинув голову. Это выглядело театрально, наигранно, но Вадим понимал, что сейчас здесь не место фальши. Андрей не играл. Он только хотел показать, что ему легко и хорошо живется. — Я живу с родителями, хотя давно могу иметь собственную квартиру. Зачем только? Старики жалуются, что я часто не бываю дома: поездки, творческие встречи, подготовка выставок — я иногда забываю о времени суток. Родители сначала радовались моей увлеченности, а теперь говорят, что единственное, о чем они мечтают, — о внуках. Заждались.

— Это обязательно случится, только не все зависит от нас, — отпивая маленькими глотками кофе, заметил Вадим.

— Совершенно с тобой согласен. Только иногда мне кажется, что они подозревают, что со мной что-то не в порядке в плане сексуальной ориентации.

— Этим скоро тоже никого не удивишь.

— Да, но консерватизм поколения наших родителей не приемлет таких метаморфоз, согласись.

— Может быть, я как-то не задумывался над этим.

— Вот и славно. Как видишь, я постарел, в чем-то поскучнел, а вообще — коренных изменений ноль. Работа для меня означает все. Наверное, так нельзя, но пока меня это абсолютно устраивает, — закуривая сигарету, завершил Андрей и пододвинул к Белову пепельницу. Увидев, как друг отрицательно покачал головой, удивленно поднял брови. — Не куришь?

— Недавно решил бросить. В Новый год вошел без старых привычек. К тому же сигареты, которые я курил, стали такой отравой, а ведь я в некоторых вопросах — консерватор еще больший, чем наши предки. Сбылась мечта моей жены — она не выносит запаха табака. Надеюсь, что меня хватит надолго.

— Теперь твой черед, Петрович. Расскажи, как живешь, чем дышишь.

Вадим охотно начал с того, что тоже доволен своей работой. Желая добиться большего понимания, он тоже делал ударение на то, что, по его мнению, было интересно слушать Закревскому. Вадим обрисовал настоящее и радужные перспективы своего бизнеса. Конечно, не вспомнить в разговоре о Косте Проскурине он не мог: зачем приписывать себе чужие награды. Отдавая должное своим заслугам и талантам, Вадим понимал, что участие в их проектах Кости — далеко не самое последнее звено в цепи удач и скорого осуществления планов.

— Вот так мы с ним и расширяем сферу нашего бизнеса. В этом году, наверное, откроем еще один магазин в Горинске, но Костя на этом не остановится. В нем есть здоровая доля авантюризма, которая не дает нам сидеть на месте. Правда, иногда приходится возвращать его на грешную землю, но для этого мы и вместе — чтобы не давать друг другу совершать ошибки.

— Мужская дружба — большое дело, — согласился Андрей. — А как твоя личная жизнь? Мама говорила, что ты женат?

— Да, наверное, у меня получилось, как в поговорке: Бог троицу любит. Я стараюсь даже не вспоминать о том, что Валя — моя третья жена. Только с нею все по-настоящему. До этого — игра, фантазии, неконтролируемый всплеск гормонов, — Белов сознательно идеализировал свои семейные отношения. В свете предстоящего разговора он хотел казаться заботливым, внимательным, удовлетворенным, приветствующим творческое начало.

— Значит, ее зовут Валя, — констатировал Андрей.

— А его — Димка, — улыбнулся Вадим и поспешил добавить: — моего сына.

— О, так твоя жизненная программа практически выполнена.